Мари Князева - Молодой господин

Дахи

Вот уже 3 года, как я живу в аду, и имя этого ада удивительным образом совпадает с именем первой женщины, поселенной христианским и иудейским богом в райском саду. Ева.

Сколько раз я проклял себя и свои чувства к этой женщине. Сколько бессонных ночей провел, думая о ней. Сколько слез стыда перед отцом пролил в подушку на своей одинокой постели. Не сосчитать. Ибо она прекрасна, как никакая другая. Я никогда не встречал никого, подобного ей. Она умна, и нежна, и прелестна, как ангел. Она – третья жена моего отца, которую он взял, когда мне уже было 22, а ей всего лишь 25.

Впервые я увидел её, когда отец уже женился на ней, привёз к нам в дом из далёкой северной страны и привел на семейный завтрак. Она была красива. Очень. Я и прежде видел красивых европейских девушек и не мог бы сказать, что влюбился тогда с первого взгляда, однако мне стоило огромного труда оторвать от неё взгляд.

А дальше я покатился по наклонной плоскости, сам не заметив как. Словно я заражался от отца его отношением к Еве. Я никогда не видел, чтобы он так смотрел хоть на одну женщину. Его сильный голос почти дрожал, когда он говорил о ней. Он обожал ее сильнее, чем кого-либо на этом свете – в том нет никаких сомнений. А я… замирал от её голоса, вздрагивал от её прикосновений, не мог отвести от неё глаз. Дошло до того, что матушка начала раздражать меня своими придирками к новой жене отца – я стал игнорировать ее слова и избегать общения с ней. Я буквально сошёл с ума!

Но нельзя было показывать отцу, насколько сильно она мне понравилась,ибо один такой взгляд уже был предательством по отношению к нему. Поэтому я избегал также и общества своей новой европейской мачехи. Лишь изредка позволял себе приходить на их с Лайлой уроки английского – только когда становилось совсем невмоготу и даже компания моих друзей не спасала меня от тоски, снедавшей моё измученное сердце.

Очень долго я прилежно пресекал в себе малейшие мысли о теле Евы. Она помогала мне, одеваясь как можно скромнее. А я помогал себе, занимаясь спортом (я люблю греблю и большой теннис) и ведя активную сексуальную жизнь. Смешно, моя мать до сих пор живет в уверенности, будто все, кто воспитывался в верующих семьях, ведёт скучную благочестивую жизнь. Думаю, всё дело в том, что она не представляет себе, что происходит в двадцатилетнем мужском теле. Никакие молитвы и посты ему не помогают. Сексуальное желание живет в нем подобно голоду, не утихая практически ни на минуту и мгновенно распаляясь от созерцания даже оголенного женского запястья – не то что лодыжки или, упаси Боже, декольте.

К счастью (или к беде, но это вряд ли – я больше склоняюсь к нейтральному варианту), даже в нашей глубоко религиозной стране есть масса способов удовлетворить свою похоть, начиная женщинами легкого поведения и заканчивая веселыми туристками, не обремененными слишком тяжелыми моральными принципами. Я побывал в постели большого количества белых женщин – правда, настоящих красавиц среди них было немного, а таких, как Ева, я и вовсе не встречал. И однажды этот день настал. Я не смог сдержать свою фантазию, которую давно преследовал образ моей молодой мачехи, и представил, что занимаюсь любовью с Евой. Это было похоже на сумасшествие, я буквально обезумел и совершенно измучил ту девушку – под конец она начала умолять, чтобы я оставил ее в покое. И я оставил. А потом молился всю ночь, пытаясь вымолить у Господа прощение за то, что согрешил против отца с его женой в своем уме.

Но грех имеет такое особое подлое свойство: стоит пустить его однажды в свое сердце, как он пускает там корни, и переступить черту во второй раз куда легче. Словно ты перестаешь бояться гнева Всевышнего: в прошлый раз ведь не убило Его гневом – значит, это не так уж страшно. Иначе бы убило. А раз примерно на пятый ты вообще забываешь, чего боялся. Вот так я и стал любовником жены моего отца. Только в своем воображении, зато постоянным. Я спал только с белыми женщинами – чтобы легче было представлять. Даже съездил пару раз в Европу. Но жить вдали от Евы мне было в тягость.

Отец ничего не замечал, по крайней мере, мне хотелось в это верить. Он был ослеплен своей любовью к жене, и на сына внимания не хватало, тем более, что нас у него целых 5 штук. А Ева вела себя безупречно. Нисколько не выделяла меня среди других отпрысков мужа, хотя ясно ведь, что, в отличие от них, я мужчина, а не ребенок. Да и я наверняка не раз выдавал себя взглядами, прикосновениями и словами, но Ева упорно игнорировала любые мои проколы. И я радовался за отца. И умирал от душевной боли и телесной жажды. Даже занялся тяжелой атлетикой и единоборствами, чтобы сбрасывать напряжение, хотя никогда их не любил. Но это не помогало.

И, конечно, это безумие должно было когда-нибудь закончиться. Скорее всего, плачевно. Или моей женитьбой. Но от всех подходящих невест, предложенных мне родителями, меня просто тошнило, поэтому я непроизвольно выбрал первый вариант.

Мы как раз повздорили с отцом из-за очередной "очаровательной" претендентки. Я был несдержан и высказался грубо об этой толстой, тоскливой "красотке", у которой, несмотря на юный возраст, уже пробивалась растительность на лице, и родитель даже замахнулся в сердцах, правда, меня так и не ударил, зато добил словами:

– Я был о тебе лучшего мнения, Дахи. Впрочем, очевидно, мне некого винить в этом, кроме себя.

Стыд перед ним, невыносимо тяжелое чувство вины, безысходная тоска скрутили моё сердце в тяжелый комок – черную дыру, чайная ложка которой весила, как вся Вселенная и которая засасывала меня в мрак отчаяния. Отец уехал по делам, а пошел к Ней. Просить утешения.

Я часто бывал у Евы в последнее время. В поисках поводов побыть с нею рядом я дошел до того, что стал учить русский: отец как-то сказал мне по секрету, что у него есть одно предприятие в России. Я заявил тогда, что хотел бы наведаться туда – так и получил право являться к младшей мачехе чуть не каждый день.

Она играла с сыном. Хаджи тогда было 2 года, и я не помню, чтобы хоть один из моих младших братьев и сестер вызывал у меня столько нежности, как этот крохотный русый и голубоглазый комок радости. Наверное, потому, что он так похож на мать… Хаджи без умолку болтал на забавной смеси трёх языков, постоянно смеялся и сам всех смешил. Его невозможно было не обожать. Но в тот момент меня не мог отвлечь даже самый младший брат.

Прочитав по лицу моё состояние, Ева отослала сына со служанкой на женскую половину и взяла меня за руки.

– Дахи, что случилось? Ты здоров?

Она уже довольно сносно говорила на нашем языке, и из ее уст он звучал восхитительно, нежно, как журчащий ручеек… эротично. Бог мой, мурашки пробирали меня до костей, когда я слышал, как она говорит на нём. Хотелось… нет, я лучше не буду говорить, чего мне хотелось в такие минуты. Я сам не хочу в это верить…