Дебора Смит - Практическая магия

Склад представлял собой массивное строение из дерева и металла, перед которым фартуком раскинулась бетонированная стоянка для машин. Окружавшие строение тощие ели странно выглядели в старом промышленном районе. Но этим вечером огромные окна сияли теплым золотистым светом, шикарные автомобили выстроились перед входом. На улицу вырывались звуки оркестра. Внутри почти сотня художников, скульпторов, владельцев галерей и критиков дефилировали между скульптурами Ричарда, пока официанты подавали им шампанское и закуски. Мама нервничала, но была счастлива. Папа выглядел романтически мрачным и невероятно красивым в новом черном костюме. Женщины не могли оторвать от него глаз.

Миссис Эндрю, организовавшая прием, инвестор, как называл ее отец, выглядела вовсе не такой старой, как они себе представляли. Анджела решила, что речь идет об очень пожилой леди, так как Ричард упомянул ее белые волосы. Но инвестором оказалась величественная женщина лет шестидесяти, одетая в тонкий черный брючный костюм, подчеркивавший не потерявшие изящества линии тела. А платиновые волосы были подстрижены и уложены по последнему слову моды. “Черт возьми, – удивленно подумал Квентин, когда его ей представили, – это тебе не какая-нибудь сморщенная старушонка!”

– О, ты так похож на своего красавца отца, – проворковала миссис Эндрю мягким грудным голосом.

Размышляя над тем, насколько люди подчас выглядят совсем не так, как о них думают, Квентин прислонился к одной из машин в самом темном углу стоянки. Голова у него кружилась от первого бокала шампанского, с большой помпой поднесенного ему отцом, и второго, что он сам взял с подноса, когда мама не видела. Квентин улыбнулся в темноте, вынимая из кармана сигарету, умело зажег спичку о ладонь и закурил. Мама вырвала бы у него курево и заставила бы съесть сигарету, если бы поймала на месте преступления. Однажды она уже так и сделала.

– Я все время читаю то, что пишут врачи о вреде курения, – отчитывала она его.

– Да ладно тебе, ма, – ответил тогда ей Квентин, возмущенный, непокорный, давящийся крошками табака, прилипшими к языку. – Если послушать этих чокнутых докторишек, то жить вообще вредно. Сама посуди, я ведь не закладываю за воротник, не ширяюсь, так какой вред от пары-другой сигарет?

Мать ошеломленно замолчала, но от ее глаз, напоминающих оникс, на сына повеяло холодом.

– Чтобы никаких этих “ма” я больше не слышала, – наконец тоном, не допускающим возражений, сказала мать. – И в моем доме ты будешь говорить правильно, не употребляя никаких жаргонных словечек, потому что ты образованный человек, уважающий себя и меня. Я понимаю, что ты научился вести себя как уличные мальчишки, пока я за тобой не следила, но я не допущу, чтобы ты и со мной держался как хулиган из подворотни.

Квентину на самом деле стало стыдно, и он искренне извинился, но время от времени продолжал тайком покуривать. Этим вечером, стоило ему только заслышать шум голосов, как он прикрыл огонек сигареты ладонью и спрятался подальше в темноту. Он был очень скромен в своих пороках.

С приема уходили несколько человек, мужчины и женщины. Они остановились неподалеку от Квентина, пока один из них искал по карманам ключи от машины. Раздался взрыв хохота.

– Рикони по-настоящему хорошо работает и мог бы сделаться блестящим скульптором, звездой поп-арта, – явно сдерживая смех, сказала одна из женщин. – Но вы же знаете, что миссис Эндрю нравится его работа в ее постели, а вовсе не в мастерской.

Компания прыснула.

Квентин бросил сигарету и весь превратился в слух.

– Возможно, она и в самом деле открыла в нем художника? – вступил в разговор мужчина.

Все снова засмеялись.

– Миссис Эндрю никогда не раскошелится, если не заставит беднягу предварительно хорошенько потрудиться, – ответил другой женский голос. – Ни-ко-гда. Для нее в этом весь смысл вложения денег в искусство. Она как-то говорила об этом моей подруге после пары лишних мартини. Я вам гарантирую, что Ричарду Рикони приходится отрабатывать свое содержание в ее кроватке, прежде чем почтенная вдова наконец выпишет чек.

Компания уселась в машину и уехала. Свет фар автомобиля не задел Квентина. Он прижался спиной к стене склада и тяжело дышал. Ему никак не удавалось собраться с мыслями.

Это все чушь, дурацкие сплетни, проклятая ложь. Папа никогда не стал бы изменять маме ни из-за денег, ни ради своего искусства, ни по какой другой причине. Это всего лишь домыслы завистников. Спасительная мысль крутилась в мозгу Квентина, пока ему не удалось выровнять дыхание. В голове у него прояснилось. “Давай, думай”, – приказал он себе. Мама считает, что логика и анализ лучшие помощники. Квентин легко, как отец, видел перспективу, мог представить любые формы и соединения, мысленно собирая металлические элементы в замысловатую конструкцию.

Простой план быстро родился у него в голове. Квентин закурил еще одну сигарету и стоял, покачиваясь на каблуках. Он ощущал себя так спокойно, что мог вырезать у отца сердце с хирургической точностью.

В полночь отец все еще провожал последних гостей. Ему еще предстояло запереть склад. Квентин с матерью направились в мотель, расположенный всего в четверти мили, где они сняли две крошечные комнатенки. Анджела настаивала на том, чтобы долгие прогулки стали частью ее ежедневного распорядка, хотя из-за хромоты ходила она медленно. Они шли с Квентином, вдыхая мягкий сентябрьский воздух, смеялись, любовались луной, обсуждали теории возникновения Вселенной. Квентин с трудом поддерживал разговор.

Наконец они оказались в мотеле. Мама с удовольствием уселась в кресло, ее простое черное платье немного смялось. Она скинула туфли и положила больную ногу на кровать.

– Мне так радостно видеть твоего отца в окружении людей, понимающих и ценящих его работу! – Она счастливо вздохнула. – Он продал пять скульптур! Пять! Не слишком дорого, правда, но какое это имеет значение. Среди гостей были коллекционеры, они расскажут всем о его творчестве.

Квентин остался стоять посреди комнаты. Он не мог усидеть на месте. Ему казалось, что миллионы мелких иголочек вонзаются в его тело. Стены надвигались на него. Он ушел в ванную, переоделся в простые джинсы, старенький свитер и куртку. Даже привычные вещи, словно наждаком, царапали ему кожу.

– Тут за углом есть зал игровых автоматов, – обратился он к матери. – Мы проезжали мимо него по дороге. Там полно детей и взрослых и очень весело. Пожалуй, я пойду немного поиграю, ладно?

– Квентин, уже поздно. Разве ты не хочешь поговорить с отцом, когда он вернется?

– Я постараюсь возвратиться пораньше.

Мать долго и внимательно изучала его, потом все же сдалась.