Диана Рымарь - Бракованная

– Извините, я ее уже обещал… – разводит руками Авзураг.

– Я заплачу больше в два раза! – продолжаю с нажимом.

– Всего-то в два? – спрашивает Улдан. – Эва – бриллиант в нашей короне…

– Успокойся, брат! Я не собираюсь менять своего решения. Я же ее обещал… по-вашему, мое слово ничего не стоит? – возмущается Авзураг.

В этот момент в голову приходит мысль о том, что меня просто разводят на сумму больше. Или же девчонку и правда не хотят отдавать, что значительно хуже. В любом случае я не собираюсь играть по их правилам.

– Жених Эвы ждет, что она будет девственницей? – спрашиваю с ухмылкой.

Оба брата Габарашвили поворачиваются ко мне и буравят взглядом, ожидая, что еще скажу. И я их не разочаровываю:

– В таком случае вы только разочаруете ее жениха, ведь вчера я переспал с Эвой…

Любуюсь вытянутыми рожами братьев Габарашвили и продолжаю «признания»:

– И я вас уверяю, после контакта со мной она больше ни в каком месте не девственница. Так что девчонку вам придется отдать мне!

Тогда же

Лев

– Девочки, выйдите! – рявкает на дочерей Авзураг.

Тех два раза просить не надо, тут же выскакивают из кабинета.

– Он врет! Эва бы не стала… – хмурит брови Улдан.

– Это я вру? – возмущаюсь, на мой взгляд, очень даже правдоподобно. Даже сам себе поверил бы.

– Эва бы не стала… – качает головой Авзураг. – Только не она!

– Я сейчас приведу девчонку… – чеканит его брат.

С этими словами он уходит, и я понимаю – моя карта бита. Сейчас эти двое спросят у Снегирька, была ли она со мной, и она скажет им правду. Конечно, скажет, ведь она их боится, иначе не писала бы ту записку.

Тем не менее я сохраняю невозмутимое выражение лица, откидываюсь на стул. Замечаю, как стискивает зубы Авзураг Габарашвили, как щурится, впившись взглядом в дверь. Даже внимания на меня больше не обращает. Похоже, я неслабо взбесил его своим «признанием».

Девчонку и правда приводят, причем слишком быстро – так быстро, будто она стояла где-то за углом. Скорее всего, так оно и было, ведь здесь решается ее судьба.

Я морщусь, заметив, как Улдан впивается пальцами ей в руку чуть выше локтя. Так племянницу никто не держит… обычную племянницу. Тут уже приходит мой черед стискивать зубы.

– Эва! – гремит ее приемный отец. – Этот человек утверждает, что ты с ним…

В этот момент Габарашвили запинается. Видно, слова даются ему с трудом.

И тут Снегирёк начинает краснеть… Термоядерно так… Прямо как тогда, у меня в номере. Смотрит на меня, на отца, на дядю, и ее лицо становится таким виноватым, будто она украла минимум миллион, а не просто поцеловалась со мной по моей же инициативе.

«До чего же совестливая…» – отмечаю я про себя. Кстати, отличное качество для будущей жены.

Ее отец превратно понимает причину ее румянца.

– Эва! Как ты могла?! – орет он, выпучив глаза.

Тут будто в замедленном кадре вижу, как Улдан Габарашвили поднимает руку и наотмашь хлещет племянницу по лицу. Эву буквально сносит в сторону, и она бьется лицом о шкаф, сползает на пол, кажется, без чувств.

– Ты охренел?! – ору я во всё горло, дурею от резко вспрыснувшегося в кровь адреналина. – Не смей ее трогать!

Заботливый дядюшка меня как будто не слышит. Поворачивается к Эве и явно собирается пнуть ее ботинком.

Я так быстро вскакиваю со стула, что он отлетает в сторону. Перепрыгиваю через стол и в мгновение ока оказываюсь рядом. Хватаю Улдана за плечи и отшвыриваю в сторону, подальше от Эвы.

Опускаюсь на колени, тянусь к Снегирьку, а она всё еще без сознания. Это пугает меня не на шутку. Собираюсь взять ее на руки, и в эту самую секунду слышу за спиной лязг взводимого курка.

– Отойди от нее, тварь! – шипит Улдан, размахивая кольтом сорок пятого калибра.

«Раритет, мать вашу, его лет двадцать как не выпускают…»

Я видел, что у него при себе оружие, но я не тот человек, кому можно безнаказанно угрожать.

Поднимаюсь на ноги, усмехаюсь ему в лицо.

– Ни хрена ты мне не сделаешь. И не напугаешь… Ты ведь не хочешь сгнить в тюрьме, правда? Или в овраге… на твой выбор! Я могу и то и другое… Ты не с тем человеком решил помериться силой.

– Я полковник полиции, ты, тварь! Ни черта мне не будет, даже если я пристрелю тебя, как паршивую собаку!

В этот момент замечаю в его глазах тот особый азарт… Я видел его много раз. В глазах друзей, когда те загоняли на охоте кабана, в глазах дубасящих друг друга бойцов в клубе «Яма», куда иногда хожу, когда хочется хапнуть адреналина, в глазах киллера, который год назад хотел меня прирезать на моем же заднем дворе… Человек с таким блеском в глазах способен на многое.

Только полковник Габарашвили слишком уверовал в собственную неприкосновенность. И, кажется, забыл, что я здесь не один.

Через секунду уже у него за спиной раздается звук взводимого курка.

– Бросай оружие! – гаркает мой телохранитель, Семён.

На его зычный бас в комнату врываются два других охранника. И вот Габарашвили в меньшинстве.

– Что, уже не такой смелый? – рычу сквозь зубы.

Улдана разоружают в считанные секунды.

Сразу после этого начинаю раздавать команды:

– Семён, держи Габарашвили на мушке. Николай, – поворачиваюсь ко второму телохранителю, – иди в номер, забери сумки с вещами и в машину. Павел, контролируй ситуацию.

Быстро наклоняюсь к Эве, подхватываю на руки. Слышу ее слабый вздох, замечаю трепет ресниц. Снегирёк приходит в себя, и от сердца немного отлегает. Поворачиваюсь к ее приемному отцу:

– Неприятно было иметь с вами дело… Паспорт девчонки! Быстро!

– Зачем тебе ее паспорт? – скрежещет зубами он.

– Замуж брать буду! – хмыкаю зло. – Там без паспорта никак…

Тот нехотя открывает сейф, достает документ.

– Она еще ребенок! Это похищение! – шипит он, передавая паспорт Семену.

– Ей уже восемнадцать, по закону ты ей больше не опекун, так что имею право. Думаю, девчонка скорее останется со мной, чем с вами…

– Тебе не уйти! Патрули обложат все дороги… ты не выберешься! – плюется ядом полковник Габарашвили.

– Это мы еще посмотрим! – чеканю строго. – Семён, свяжи их и запри. Уходим!

Выхожу в коридор с Эвой на руках.

Тогда же:

Эва

Никак не могу понять, как я оказалась на руках у… НЕГО!

И тут вспоминаю разочарованное лицо приемного отца, злой блеск в глазах дяди и летящую в мою сторону руку. Потом темнота. И вот я на руках у Царя – так я мысленно окрестила этого высокомерного типа, Величаева. Фамилия и имя под стать, чего уж там.

Словно сквозь вату слышу, как Лев переговаривается со своими подчиненными о ватрушке. Так и не понимаю, причем тут какая-то загадочная ватрушка. Потом меня сажают в машину на заднее сиденье. Очень скоро Величаев устраивается рядом, снова хватает меня, перемещает к себе на колени, вглядывается в мое лицо.