Сандра Смит - Песнь мечты

Тополя вырисовывались впереди, по мере того как он огибал другой берег высохшей реки. Ручьи Койота находились среди деревьев. Чистая вода устремлялась вниз с красной скалы, собиралась в большие заводи со свежей прозрачной водой. Джесс направился к пустынному оазису. Но перед этим он снова заметил орла. Он натянул поводья и остановился, наблюдая за его плавным полетом.

"Странно, – подумал он, – что она здесь. Образованная, с дипломом, а размышляет над сказками Дайи".

Тот факт, что он впервые встретил Осень О’Нил около Ручьев Койота, Джесс никак не связывал с предсказаниями Дайи. Ее утверждения, что Джесс встретит свою избранницу у Ручьев Койота, были, в его представлении, не более, чем дикой, суеверной сказкой, сочиненной для того, чтобы развлечь маленького мальчика.

Орел спланировал вниз, потом поймал струю воздуха и взмыл вверх…

Джесс подождал, пока птица скроется из виду, а затем направил лошадь к ручью и дальше – к лагерю доктора Дэвидсона…

Осень наблюдала за полетом орла в вышине. И неожиданно он стал пикировать прямо на нее, потом внезапно взмыл над рыжими скалами каньона на потоке сухого воздуха. Его резкий крик пронесся над пустынной местностью.

– Ты видишь? Даже наш брат, Орел, соглашается со мной.

Осень перевела взгляд с орла на Большого Хозяина. Он сидел, скрестив ноги, на песчанике, гордо и царственно. Пряди серебра в его черных длинных волосах сочетались с серебряными поясами, которые он носил поверх свободной голубой рубахи. Он был единственным членом клана, который относился к ней благосклонно. Возможно, что его положение вождя позволит ему со временем повлиять на других. Когда-нибудь, проявляя терпение и настойчивость, она узнает, что же все-таки случилось с Дорой Росс. И тогда клан признает ее своей.

Как это обычно бывает, она искала видимые доказательства, которые бы указывали на то, что она связана с этим человеком родственными узами. Некоторые из них очевидны. Осень была такого же роста. У нее плоские скулы и широкое лицо составляли контраст с кельтскими чертами, которые она унаследовала от своего отца. Пожалуй, самым неопровержимым доказательством того, что предки ее – навахи, был экзотический разрез глаз и густые, блестящие иссиня-черные волосы.

Большой Хозяин показал рукой вниз, к основанию скалы.

– Ты не должна приводить всех этих ученых к дому древних.

– Таблички анасази, которые открыл доктор Дэвидсон, – главное, что нас интересует. Здешние руины – это просто-напросто обычные жилища.

– Они скрывают тайну. Опасную тайну. – Большой Хозяин подался вперед, чтобы подчеркнуть значительность сказанного.

– Развалины населены злыми духами. – Осень с нетерпением поерзала. Она пыталась понять ход мыслей людей своего племени. Но иногда их верования казались ей совершенно противоречивыми.

– Ты уверен?

Старик глубоко вздохнул. Выражение озабоченности сквозило в морщинах, окружающих его черные глаза – глаза, выражение которых она знала и так, поэтому ей не было нужды заглядывать в них.

– Ты должна сказать об этом доктору.

Ее плечи поникли. Да, чего ей еще не хватало – так это сопротивления со стороны ее деда. От нее не зависел ход раскопок, и, тем не менее, дед ожидал, что она положит им конец. Его требования только увеличат трещину в их и без того непрочных отношениях. Она начала было возражать, но прежде чем успела это сделать, он поднял искривленные пальцы руки в жесте, требующем молчания.

– Прошлой ночью я видел сон. Злые духи мертвых, или шинди, – живут в развалинах. И именно они все разрушают. Мне снилось, что прилетел орел, но было слишком поздно. Дьявол исчез в земле, в куче камней.

Несмотря на то, что раннее солнце уже жарило ее спину сквозь походную рубашку, Осень содрогнулась. Серьезное выражение лица Хастена Неза отметало все сомнения. Ее инстинкт велел ей слушать внимательно. Она встретилась со своим дедом и родственниками-навахами всего несколько месяцев назад. Она еще не разобралась в их верованиях, но она знала значения основных зрительных образов и понимала важность снов для людей этого племени.

Большой Хозяин снова заговорил:

– Ты должна сказать им, чтобы они отправлялись восвояси, пока еще не поздно.

– Ты знаешь, что я не могу сделать этого. – Осень вполне могла представить, что произойдет, если она попросит отменить пресс-конференцию. Из-за того, что привиделось во сне этому старику. – Доктор Дэвидсон многие годы работал над исследованием для университета. Настало время его триумфа.

– А как насчет нашего народа – твоего народа?

У Осени сжалось сердце.

– Моего народа? Я по рождению не отношусь к твоему клану. Моя мать…

Большой Хозяин перебил ее:

– Твоя мать рождена этим кланом. Она была моей дочерью.

– Ты веришь, что я дочь Доры Росс?

В ней зародилась надежда, но вскоре она ее утратила. Едва она увидела отчужденное выражение его лица.

Осень прогнала свои воспоминания, и снова боль об утраченном прошлом охватила ее. Но она постаралась ее преодолеть. Теперь не время думать о том, почему ее мать отказалась от своей принадлежности к племени навахо и покинула резервацию.

– Но если ты будешь заодно с теми людьми, которые переворачивают здесь все руины, ты рассердишь клан. Это может сделать продвижение по тропе согласия более трудным.

– Но ведь это очень важное открытие… Оно изменит наше понимание истории Юго-Запада.

– Они не должны тревожить тени предков.

– Они же ученые. Они только хотят изучить свидетельства и воссоздать историю древнего народа. Бесспорно, в этом не может быть никакого вреда.

Если бы только она могла заставить его понять.

Большой Хозяин встал и жестом показал Осени, чтобы она поднялась вместе с ним.

– Я вижу, что в тебе говорит упрямство.

– Это не упрямство, а преданность своему делу.

По выражению лица Хастена Неза она догадалась, что он не согласен с нею. Не одна она была упрямой.

– Я хочу тебе подарить вот это. – Он снял серебряную цепь со своей шеи. Цепь повисла на его искривленном пальце. Самородок необработанной бирюзы висел на ней. – Всегда носи его. Он защитит тебя от злых духов в каньоне.

Осень начала было протестовать, но он пресек ее следующим действием: повесил амулет ей на шею, а потом с нежностью вынул длинные пряди из-под цепей и позволил им свободно расположиться вокруг самородка. Теплота деда коснулась ее кожи, его чистый древесный запах окружил ее. В этот момент они были ближе, чем когда-либо.

– Дед, – прошептала она. Сколько времени она хотела, чтобы он выказал ей хоть какой-нибудь знак привязанности. Казалось, целую вечность. Чувства, отражавшиеся на ее лице, насторожили его, и он отступил. Печаль и боль в его глазах отражали ее собственные чувства. Но остальное не должно было произойти – еще не время.