Виктория Волкова - Дом у воды

Гаранин пробудился словно от тычка в бок и сразу же принялся шарить по другой стороне кровати. Светы не было. Он даже крякнул от досады, но тут же вспомнил, что виноват сам.

«Покуражился днем, значит, ночью спи в холодной постели», – сам себе наказал Арсений. Он поднялся, натужно вздыхаяи кряхтя как старый дед, поплелся в неотапливаемую часть дома по сильной нужде, а проходя мимо вешалки, прибитой к стене у самой двери в зимовку, опешил. Светкин рюкзак пропал. Не отражались в лунном свете неоновые вставки, да и старый махровый халат не топорщился, а висел ровно.

– Уехала, – проскрежетал зубами Гаранин и рванул в кухню. Влетел, чуть не сорвав дверь с петель, вбежал в зал, да так и остановился пораженный увиденной красотой.

Света крепко спала, раскидав русые кудри по старой огромной подушке. В лунном свете ее лик казался величественным и спокойным одновременно, а черты лица – идеальными. В ногах красавицы дрых Жиробас. Гаранин на негнущихся ногах подошел к дивану и замер от охватившего восторга. Наверное, такие благородные лица вдохновляли Тициана и да Винчи. Именно с них они писали своих Мадонн. На краткий миг Арсению даже почудился щекастый младенец, примостившийся около Светкиной груди. Пришлось одернуть себя.

«С дуба рухнул, Сеня, – хмыкнул он мысленно. – Бабам верить нельзя. Забыл? Ты уже один раз выставил себя полным идиотом. Достаточно!»

Гаранин отступил в сторону, собираясь дойти до сортира, а потом вернуться в постель, но тут заметил прислоненный к ножке стола рюкзак и чуть не поперхнулся от возмущения.

– Твою мать, – чуть слышно возмутился он. – Вот же зараза строптивая! Не шутила!

Он прошел по дощатому полу в дальний угол избы и, выскочив в сарай, поежился от холода. Теплый ватерклозет явно не помешал бы.

«Только теперь меня в город и калачом не заманишь», – хмыкнул про себя Арсений, задумчиво глядя в пустоту чернеющей дыры.

«Когда ты присматриваешься к бездне, бездна начинает присматриваться к тебе», – пришла на ум Гаранину цитата из Ницше.

Он уже намеревался вернуться в зимовку, но по дороге безотчетно завернул на кухню. Тихо ступая, прошелв комнату и, повинуясь первобытному инстинкту, молча подхватил Свету на руки. Она пробормотала что-то неразборчиво и сонно уткнулась лицом ему в грудь. Арсений аккуратно переложил на кровать свою непокорную ляльку и сам примостился рядом. По-хозяйски провел ладонью по спине и, прижимая к себе спящую красавицу, нежно чмокнул еев макушку. Гаранин подавил натужный вздох, боясь разбудить Свету, и сам впал в полудрему, иногда вздрагивая от тревожных мыслей. Он не желал отпускать от себя строптивую ляльку, но и как удержать, не знал.

Запах жареного хлеба, дразнящий и манящий, щекотал ноздри и подавлял волю. Хотелось подскочить и опрометью бежать на кухню. Света потянулась в кровати, силясь понять, как умудрилась заснуть в зале, а проснуться в зимовке. Потом увидела рюкзак на вешалкеи тихонько выругалась:

– Гаранин, твою мать!

Накинув халат, она вышла на кухню, где Арсений как ни в чем не бывало жарил гренки и колдовал над джезвой с кофе.

– Все мечтаю выписать кофемашину, – заявил он, радостно улыбаясь.

– Хозяин – барин, – хмыкнула она, не желая идти ему навстречу.

– Я думал, может, посоветуешь что-нибудь дельное. У тебя домакакая модель?

– Ну ты спросил! – расхохоталась она и, чуть сдержавшись, бросила небрежно – Понятия не имею.

Света помолчала, переводя дух, а потом попросила тихо:

– Отвези меня в Зарецк, – и добавила решительно: – Ты обещал.

Арсений мысленно укорил себя за бестактность.

«Сам знаешь, что она из бедноты, какого лешего ты, Сеня, со своей кофеваркой встрял?»

А вслух заметил спокойно:

– Хорошо. Завтра отвезу. Сегодня погода классная. На тетерева охотиться самое время. Хочешь, вместе пойдем?

– Нет, – фыркнула она и, опустив голову, принялась накрывать на стол.

Завтракали молча.

Гаранину не хотелось влезать в дрязги и портить себе день выяснением отношений.

«Может, действительно, на тетерева пойти?» – уточнил он у самого себя и, получив утвердительный ответ, пробурчал угрюмо:

– Я на целый день ухожу. А ты пока вещи собери. Завтра рано утром поедем.

Света кивнула и не говоря ни слова ушла в зимовку. А Арсений, помыв посуду и кляня почем зря характерную девицу, оделся потеплее, напялил сверху маскхалат и, захватив ружье, направился в лес, где в эту пору на полянах в преддверии холодов тетерева зарываются в снег. Достаточно подойти бесшумно и выждать момент, когда птицы выберутся на поверхность в поисках еды. Гаранин поднимался на пригорок, раздумывая, откуда лучше начать охоту. Он мысленно перебирал всевозможные полянки с высокими деревьями, откуда тетерева ныряют в глубокий снег, и решил выйти к Назарово, а оттуда двинуться подальше от протоптанных троп. Все что угодно, только бы не думать о глупой ляльке, не сожалеть.

«И что ей в голову пришло? – пробурчал про себя Арсений. – Все так хорошо было. Вот вздумала к словам вязаться!»

Он рассерженно крякнул и инстинктивно повернулся, чтобы бросить взгляд на свою избушку. И тут заметил, как на всех парах к дому спешит знакомый вездеход.

– Михеич, твою мать, – пробормотал себе под нос Гаранин и, решив, что Света дверь ни за что не откроет, остановился на пригорке, наблюдая.

Но глупая девица распахнула дверь и пропустила незваного гостя внутрь.

– Хоть кол на голове теши, – ругнулся Арсений и сразу вспомнил хвастливые речи Михеича, умудрявшегося при живой жене иметь любовницу в Зарецке.

– Твою мать, – проскрежетал Гаранин и что было сил устремился вниз, больше всего опасаясь, что взбалмошная Светлана уговорит охочего до денег и женской ласки Михеича отвезти ее в Зарецк. А чем расплатится, одному богу известно!

Перед взором Арсения мигом пронеслись две гостиницы около вокзала. Обычно там все занято, но на пару часов Михеич сможет договориться. Света – девка красивая.

Гаранин аж зарычал от догадки и, круто развернувшись, бросился бежать вниз, кое-где пробираясь напролом сквозь заиндевелый кустарник. Он скатился с пригорка и быстрым шагом направился к дому, заставляя себя отдышаться и идти спокойно, ни в коем случае не переходя на бег.

«Так быстро они не успеют сговориться», – мысленно решил Арсений, прекрасно понимая тех бедолаг, что, внезапно вломившись в дом с оружием в руках, застали своих жен в объятиях другого.

Внезапно на ум пришла сцена пятилетней давности, когда, открыв дверь своим ключом, наивный Сеня Гаранин оказался невольным свидетелем жаркой встречи. Любимая жена и младший брат. Как говорится, картина маслом.

«Что-то тогда тебе палить из двустволки в голову не пришло», – сам себя подначил Гаранин, стягивая снегоступы на крыльце, и, шумно топоча в сенях, ввалился в дом.