Виктория Панщена - Лучший друг

Передо мной стояла уверенная в себе девушка с хрупкими ручками и ножками. Белое платье едва прикрывало колени, а огромная черная шляпа кокетливо колыхалась при поворотах головы вправо–влево. Я выглядела потрясающе. Даже голова кружилась от восторга!

Когда на моем лице заиграла улыбка от увиденного в зеркале, на щеках дамы в отражении проступил румянец. В лаконичном образе она выглядела даже чуточку моложе меня. Казалось, больше не было ничего, что портило прекрасное светлое лицо. Ни боли, ни страхов, ни резких поворотов судьбы, навсегда отпечатавшихся в памяти.

Оценила мой образ и бабушка Зина, которая принесла полотенца и застала меня делающей реверанс перед зеркалом. Когда она сделала восторженное «Ох» за моей спиной, я подпрыгнула на месте, стала пятиться назад, ударилась ногами о кровать и упала на нее, точно статуя Иисуса с раскинутыми руками из Рио-де-Жанейро.

– Милая, ты такая у меня красавица! – пропела старушка, входя в спальню и протягивая мне руки. Я схватилась за них и поднялась на ноги. Лицо мое было суперкрасным. Вероятно, это из-за реверансов, свидетелями которых стала Бабзина.

– Ба, я тут… я тут… В общем, собралась на свидание я, – выдавила я из себя, поправляя платье.

– Да я поняла! – усмехнулась старушка и внимательно осмотрела меня с ног до головы. – Сумочка какая-то будет у тебя?

– Нет, тут карманы есть, – я оттопырила складки платья, чтобы бабушка поняла, что в них кроются потайные кармашки. – И они довольно вместительные, – я схватила лежащий на журнальном столике мобильник и легким движением спрятала его в белоснежной ткани. – Кстати, я купила шляпу…

Под внимательным взором Базбзины я достала из большого бумажного пакета свой головой убор, аккуратно примерила его и поправила струящиеся волосы.

Бабушка Зина снова восторженно ахнула и заявила, что в последний раз видела меня такой красивой на выпускном вечере в университете. Она стала рассыпаться воспоминаниями о моем тогдашнем сине-голубом платье с пышными рукавами, затейливой прическе с локонами и плетением и туфельках – будто хрустальных, с крупными перламутровыми стразами. А я же смущенно грелась в нежности ее слов и не могла сдержать дрожи в груди и горле. Когда старушка принялась перечислять, какие именно парни-однокурсники тогда восхищенно на меня глазели, я подошла к ней и крепко обняла.

– Бабушка, вы у меня… Вы такая замечательная, – тихо сказала я ей в макушку, а она прижала меня к себе мягкими, теплыми руками и снова охнула. Тихо–тихо.

Я знала, что растрогала Бабзину своим проявлением чувств, но не хотела ее смущать, а потому немного погодя плавно отпустила ее из объятий и спрятала свои покрасневшие глаза под полями шляпы.

Пока я медленно и театрально одергивала платье, бабушка Зина собралась и перестала охать, а мои глаза, наконец, проморгнули слезы. С красным и довольным лицом я проследовала в прихожую, а старушка проследовала за мной.

– Я надеюсь, ты в босоножках пойдешь? – спросила меня Бабзина деловито.

– Эмм… Да. Они хорошо сюда подойдут, – сказала я медленно и достала нужную обувь из полки.

Черные босоножки на твердом и не очень высоком каблуке я взяла с собой не в надежде на свидание в Крыму, а потому что они были удобными и очень мне нравились. Под джинсы, из которых я не вылезала, они, конечно, не очень подходили, да и октябрьский полуостров не всегда радовал подходящей для такой обуви погодой, однако меня это не смущало. В вопросах одежды и обуви я не всегда следовала логике, о чем толсто намекала большая черная шляпа на моей голове. Но в этот раз босоножки пришлись как раз кстати.

– Хорошо, красивые, – заключила бабушка Зина, глядя, как я обуваюсь. – А то взяли моду подо все на свете кроссовки надевать!

Я засмеялась, выпрямилась и шустро чмокнула старушку в щеку. Она заулыбалась и с видом модного кутюрье поправила завернувшийся подол моего платья.

В этот момент на мобильник пришло уведомление. Я выудила его из кармана и увидела на экране текстовое сообщение. Оказалось, к подъезду прибыло такси.

– Ба, я пошла. Машина ждет, – сказала я и с довольной розовощекой физиономией выпорхнула из квартиры.

Тогда я и не думала, что чудесное преображение в счастливую и довольную собой девушку продлится недолго и бесследно исчезнет, как только такси доставит меня на набережную Судака.

Как только мои ноги коснулись дощатой веранды магазина крымских вин, а тело приземлилось на стул за маленьким круглым столиком, на смену легкой и романтичной красноте пришла мертвенная бледность.

«Да уж, недолго я сохраняла спокойствие, умиротворенность и любовь к себе и миру!», – подумала я с досадой и ощутила, как дрожат колени, а в груди нарастает паника, усиливая сердцебиение.

Почему я так волновалась? Вероятно, потому что выглядела непривычно для самой себя. Я давно не надевала ничего такого, что привлекает внимание прохожих. Одно дело красоваться перед зеркалом. Другое – выйти во всем таком – довольно эффектном – в люди. В последнее время мне все чаще хотелось быть незаметной в любых общественных местах. Потертые джинсы, кожаная куртка и темные очки отлично справлялись с этой задачей.

Но сейчас было кое-что, что заботило меня больше внешнего вида и взглядов незнакомцем. Я переживала о том, что обо мне подумает Кирилл. За маленьким столиком на веранде винного магазина я, наконец, осознала, что давно уже не испытывала столь ярких чувств по отношению к мужчине. И от этого мне было несказанно страшно. Страшно было в один ужасный момент понять, что все внутри меня разгорается зря. Что все это окажется не взаимно.

Я провернула в руках опустевший бокал, судорожно вздохнула и со стоном накрыла все свое лицо гигантской черной шляпой. Мне хотелось спрятаться. Или хотя бы переодеться.

– А что за упадническое настроение? Думала, я не приду? – сказал кто-то тихо над моим ухом и коснулся обнаженных плеч.

Я подпрыгнула на стуле так, что поля шляпы самопроизвольно взлетели, а по моему телу стали маршировать раззадорившиеся мурашки.

Кирилл опустился на стул рядом и широко улыбнулся.

– Прости, что опоздал. Долго ждал такси, – он вглядывался в мое лицо, на котором еще ярче проступила нервозность, но синеватая бледность все же сменилась краснотой смущения. – Ты чего? Я же недолго? Всего пять минут вроде бы. Уже успела списать меня со счетов?

Кирилл продолжал улыбаться, явно пряча волнение. Это немного придавало мне сил, но раскрыть рот хотя бы для элементарного приветствия я не могла. На моих плечах все еще блуждало призрачное тепло от его прикосновения, и внутренности медленно сводило точно судорогой.

– Алина, привет! – Кира наклонился ко мне и взял за руку. Я усилием заставила себя заговорить.