Диана Рымарь - Лиза мне в паспорт

Тут я, конечно, лукавлю, виноват еще как – превысил и знатно, но братцу об этом знать не обязательно. Еще научится плохому, а батя с меня потом три шкуры сдерет. Я, может, и первенец, зато Артём – любимчик. Я – мамин, Артём – папин, и ничего тут не поделаешь.

– Я сейчас, – ухожу в туалет вымыть руки и заодно звоню Лизе.

Набираю ее номер раз, другой, третий, и всё молчок.

Поднимаюсь на второй этаж, выглядываю в окно, там подъездная часть дороги как на ладони. Пусто, точнее, ни одной машины так и не увидел. Снова звоню Лизе и уже начинаю волноваться.

– Бать, я вот думаю, может, быстро скататься домой? – спрашиваю, возвращаясь в столовую.

– Чтобы мы ждали вас еще два часа? – хмурит брови глава семейства Чаадаевых.

– Я волнуюсь, – честно признаюсь.

После случая с Лизиным похищением я вообще жутко переживаю, если не могу до нее дозвониться. Появился у меня такой пунктик.

– Сыночек, зачем ехать самому? Сейчас пошлю Валеру! Садись, отдыхай, – кивает мне отец и уходит отдать распоряжение.

Возвращается довольно быстро.

– Если она дома, водитель ее привезет, но она, наверное, в пути?

– Так, мне мясца, да побольше! – Артём тянется к блюду с уткой по-пекински.

– Не сметь трогать! – мамуля хлопает его по руке. – Пока Лизонька не приедет, никто к главному блюду не прикасается!

– Мария, я думаю, она не обидится, да и остынет… – настаивает батя.

– Что, такой голодный? – тут же сменяет гнев на милость она. – Давай тарелку, тебе положу! Владик, тебе тоже?

– Пока Лиза не приедет, я есть не буду!

Но рука сама тянется к блюду со свежевыпеченным хлебом. Он даже еще немного теплый и совершенно потрясающе пахнет. Отламываю кусочек, отправляю в рот.

– У нас теперь пекут хлеб? – удивляюсь.

– Евдокия вызвала сегодня нового повара… – поясняет мама.

– Ясно… – моя рука сама тянется за новым кусочком.

– Новый повар – во! – Артём направляет вверх большой палец. – Мам, давай оставим на работе ее!

– Чем тебе не угодила наша Зоя? С малых лет ешь ее еду, и такая черная неблагодарность! – шикает она на него.

Артём затыкается, глядит себе в тарелку.

А я тихонько у него интересуюсь:

– Что там с новым поваром?

– Она така-а-ая… Улет вообще! – шепчет он.

Беру новый кусок хлеба, старательно разжевываю, на язык попадает кусочек ореха. Я вдруг понимаю, почему из-за этого хлеба подсознательно так напрягся. Уж больно вкус знаком и приятен.

– Пойду-ка я познакомлюсь с новым поваром! – заявляю семейству.

– Зачем, сыночек? – хмурит брови мама.

– Что-то мне подсказывает, что надо…

Отец с матерью пожимают плечами, а Артём смотрит на меня как на предателя.

– Влад, даже не думай! Если что, я ее уже забил!

– Или я тебя забью, если моя догадка окажется верной! – шиплю на него строго.

– Владик, что такое? – пытается остановить меня мама, но я ее уже не слушаю.

Иду прямиком на кухню, и, конечно же, узнаю в новом поваре мою Кареглазку.

«Брателла залип на мою девушку… Мило, ядрен багет!»

Лиза видит меня, радуется, машет рукой. Еле сдерживаюсь, чтобы не покрутить пальцем у виска. Подхожу и грубо интересуюсь:

– Ты какого черта здесь делаешь?! Тебя вообще-то все ждут!

От моего резкого тона помощницы спешат удрать из кухни, да так шустро это делают, аж пятки сверкают. Лиза же предсказуемо бледнеет и начинает лепетать в оправдание:

– Твоя мама приказала сделать десерт…

– Моя мама приказала?! Что за бред! А ну пошли!

Хватаю ее под локоть и веду прямиком в столовую. Представляю семье:

– Знакомьтесь, моя Лиза! Готовит на вашей кухне!

– Ничего себе! – охает Артём и на глазах грустнеет.

– Мам, – поворачиваюсь к ней, – Лиза утверждает, что ты заставила ее ваять десерт!

Она всплескивает руками:

– Простите, но как же я могла вас заставить что-то делать, если я вас впервые вижу!

– А разве твоя мама не Евдокия Петровна? – тянет меня за рукав Лиза.

– Ах, Евдокия? – усмехаюсь. – Ну, куда же без нее…

Извечная домомучительница Чаадаевых, заправляет здесь всем железной рукой.

– Сейчас я ее позову… – говорит мама.

Евдокия является через пару минут.

– Елизавета, а почему ты не на кухне? – строго спрашивает она.

– Елизавета не на кухне, потому что ей там нечего делать! Зачем ты вообще ее туда отправила?! – возмущаюсь громко.

– Влад, у них повар ногу сломал, я не против помочь… – поясняет Кареглазка.

– Лиза! – цыкаю на нее. – Евдокия, с каких это пор у нас гостей заставляют работать на кухне?!

– Я… подождите! Я вызывала повара из агентства по найму «Маркиз», и я спросила эту девушку, из «Маркиза» ли она!

– Я работаю в кафе «Маркиз», – виновато поджимает губы Лиза.

– Это что же получается? Обед нам готовила твоя девушка?! – всплескивает руками моя мамуля. – Вот это номер! Считай, экзамен на хозяйственность сдан на пятерку! А я всегда считала, что женщина должна уметь готовить хотя бы чуть-чуть… – Потом она поворачивается к домработнице и продолжает гораздо более резким тоном: – Евдокия, позаботьтесь, чтобы остальное было приготовлено без участия нашей гостьи и отныне следите, кому вы что приказываете! Вы бы ее еще полы мыть заставили, право слово…

– Лизочка, пойдемте, – тут же берет ее под руку мой отец и отодвигает стул рядом со мной. – Должен заметить, вы очень вкусно готовите!

– Прямо удивительно! – вторит ему мать и тоже садится за стол. – Вы по профессии повар?

– Нет, просто люблю готовить…

– Но это профессиональная работа! – подмечает мама.

– Научили в приемной семье, – улыбается Лиза.

И тут ей от маменьки прилетает новый вопрос:

– Лизонька, вы – сирота?

– Не совсем…

– Что значит «не совсем»? – невольно хмурюсь.

– Мой отец жив, но он лишен родительских прав… – честно отвечает она.

– Какой-нибудь алкаш, да? – спрашивает Артём.

«Надо же, а братец весь в меня, тоже умеет зачтено ляпать не к месту!» – почти горжусь, хотя меня уже некоторое время не покидает желание его придушить.

– Не совсем… – снова отвечает Лиза и отчего-то резко грустнеет.

Тогда же:

Лиза

– Лизонька, почему твоего отца лишили родительских прав? – вдруг спрашивает у меня Мария Олеговна, мать Влада.

Этот вопрос словно бьет хлыстом, такой он болезненный.

И ведь сама во всем виновата, никто за язык не тянул, могла смолчать. Тем не менее не смолчала. Теперь уже каждый член семьи Чаадаевых поворачивается в мою сторону и ждет ответа, а я не знаю, что им сказать.

«Дебилка и мямля…» – тут же воскресает в моей голове образ некогда любимого отца. Он и правда был любим, пока была жива мама, а потом испытывать к нему это чувство стало просто невозможно.