Наталья Масальская - Белоснежка: Демон под кожей

– Не начинай, – устало протянула Мила, не поддаваясь на его провокацию, – Пока, – она махнула ему рукой и не оборачиваясь вышла.

Дин махнул ей в ответ и снова развалился в кресле, сложив руки за голову так, что чуть не соскользнул на пол.

Милен вышла из кабинета, прошла через длинный выставочный зал в холл и через минуту оказалась на улице. После кондиционированного воздуха галереи было приятно вдыхать аромат цветения, смешанный с запахами бензина и нагретого асфальта. Не смотря на обеденный перерыв, на улице было не многолюдно. На встречу ей попался только молодой человек с надвинутой на глаза кепкой, из чего она сделала вывод, что это – один из уличных художников, что «втихаря» разрисовывают стены галереи.

«Значит сменили декорации»

А большой черный, перепачканный красками рюкзак у него за спиной только подтверждал ее теорию. Парень быстро прошел мимо Милен и перебежал на другую сторону улицы. Она проводила его взглядом и, когда тот скрылся за ближайшим поворотом, развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы обогнуть здание со двора и полюбоваться на очередной шедевр.

Она любила уличных художников, этаких «певцов свободы», не заросших еще «жирком» общественного признания и боязни несоответствия.

Пройдя мимо мусорных баков, стоящих под пожарной лестницей с торца здания, она оказалась в довольно просторном дворике, со всех сторон огороженного сетчатым забором. С дальней стороны, что граничила с несколькими росшими вплотную к забору тополями, была проделана дыра. Поначалу ее постоянно заделывали, но вскоре поняли, что граффити на стенах придают зданию шарма, привлекая к галерее дополнительное внимание. Да и ребята, что творили здесь, отличались мастерством и фантазией. Вот и сейчас она стояла посреди двора чуть ли не с открытым ртом, наблюдая здоровенный разлом в горном породе открывающий проход в мир Юрского периода. Огромные монстры застыли на бегу, разинув свои пасти, и Милен поймала себя на мысли, что она рада тому, что отверстие не такое большое, чтобы они смогли вырваться на волю.

«Надо в следующий раз поймать мальчишку, – отметила она для себя, – посмотреть другие его работы. Чем черт не шутит».

Она вернулась на главную улицу и остановилась в раздумьях. Без Поля возвращаться в дом его родителей не хотелось.

«Позвонить Бэт? – она достала из сумочки мобильник и посмотрела на время. —Уже почти три».

Да и, честно говоря, не было особого желания тратить время на пустые разговоры, хотелось просто побыть в одиночестве. Она бодро направилась по улице дю Бари, перебежала на другую сторону дороги и, пройдя дворами, вышла на оживленную Риволи. Здесь находилась ее любимая кондитерская, и Милен решила прикупить пирожных.

Она вошла в дверь кафе, здесь, как всегда, было людно и сногсшибательно пахло свежей выпечкой и кофе. Она подошла к прилавку, заставленному разноцветными десертами, и, недолго думая, купила свои любимые «Мельфеи» с клубникой, еле удержавшись от желания выпить горячего шоколада, который, по ее мнению, был здесь лучшим в городе.

Милен вышла на улицу, дойдя до светофора, перешла на другую сторону и направилась к набережной.

Подышав приятной речной прохладой с примесью тины и запахом цветущих каштанов, она вернулась на Риволи и поймала такси, решив все же вернуться домой. Пирожные должны скрасить пресный разговор с Терезой. Жана, скорее всего, не было дома, так что она чувствовала себя в относительной безопасности.

* * *

– М-м-м, обожаю «Мельфеи», – Тереза чуть наклонилась над тарелкой и аккуратно, чтобы не обсыпаться крошками, откусила кусочек. – Они ассоциируются у меня с любовью и смертью, – с пафосом сказала она, запивая его ароматным улуном.

– Боже, как романтично. Почему с любовью и смертью? – спросила Мила, зацепившись, как ей показалось, за интересную тему. По крайней мере лучше, чем весь вечер мусолить очередные глупые сплетни, которые Тереза в огромных количествах потребляла из средств массовой информации и от таких же манерных балаболок – ее подруг. А тут любовь и смерть. Что может быть интереснее?

– О, мы как раз только познакомились с Жаном, и он чуть не каждый день присылал их мне с роскошным букетом цветов. Я думала, растолстею от такого количества сладкого, – усмехнулась она, – но он не давал мне сидеть на месте.

Тереза была уже вся во власти воспоминаний, и Миле спешно пришлось вмешаться, чтобы разговор не ушел не в ту степь:

– А почему тогда со смертью?

– В это время в городе произошли убийства. Они наделали много шума, только ленивый не говорил о них, – она взяла двумя пальцами тонкую витую ручку фарфоровой чашечки и, поднеся к губам, сделала небольшой глоток.

– Убийства? – переспросила Милен и, отложив свое пирожное на тарелку, откинулась на спинку дивана.

– Да, моя дорогая, убийства, – многозначительно повторила Тереза, видя, что Мила внимательно слушает.

– Говорили, что в городе появился маньяк. И как таких мерзавцев земля носит?

– Даже маньяк? Что, много жертв было?

– Две девушки. По-моему, обе были проститутками, – понизив голос почти до шёпота, ответила Тереза, поморщив свой аристократический носик. – По крайней мере, одна – точно. Со второй была какая-то странная история.

– А почему посчитали, что это маньяк? Разве не три похожих случая связывают в серию? – недоумевала Мила, которая была немного знакома с вопросами квалификации преступлений, так как в пору юности много времени проводила в обществе господина По, Конан Дойла и Симады.

– Одна из жертв была то ли чьей-то незаконнорожденной дочерью, то ли содержанкой, в общем – дело темное и уже позабытое, – махнула рукой Тереза.

– Содержанкой? – переспросила Милен, не давая Терезе переключиться на другую тему.

Та слегка поморщилась, но, нацепив на лицо маску вселенского терпения, продолжила с присущей ей предвзятостью, которая всегда появлялась в ее голосе, когда речь заходила о людях с низкой социальной ответственностью, будь то проститутки, наркоманы или бомжи – все они были для нее отбросами общества, не меньшими, чем убийцы и насильники.

– Да. А так как убийства были аналогичные, решили не дожидаться общественного резонанса. Тем более, убийцу схватили, он признался в содеянном. Префект требовал к нему самых строгих мер, и чтобы наказание было под стать его преступлению, его классифицировали, как серию. Отец Жана лично курировал это дело, – ответила Тереза, откинувшись на спинку кресла, – он тогда как раз и был Префектом.

– Да что вы? Даже так, – Мила в задумчивости поднесла к губам уже остывший чай и машинально сделала глоток. – И кто же им оказался? Убийства проституток – вроде не уровень префекта полиции? Тем более, жертвы всего две, и маньяка поймали быстро, как я поняла, – в задумчивости продолжила она.