Мария Голованова - Месть

– Круто.

– Ты конца не знаешь.

– А что, еще круче?

– Да уж, видна княжеская порода у старика. Запретил касаться любой женщины, кроме тебя. На всю оставшуюся жизнь.

– Как же будет жить молодой парень? Он же не евнух? И не монах.

– Детьми. Таков приказ отца, и добровольное согласие самого Егора.

– Откуда знаете?

– Ко мне часто приходит, советуется, насчет детей. А скорее надеется найти тебя у меня.

– Но я никогда не смогу выйти за него замуж. Никогда!

– Значит, быть ему закоренелым холостяком.

– Ну, и пусть! Заслужил. А простить? Я давно простила его. Но он должен заслужить этого. И надеюсь, скоро заслужит. Отец поймет меня.

– Ты что задумала, девочка?

– Пока это секрет, мама Вера, а то ты меня разубедишь. А я не сворачиваю с дороги. Ну, не вздыхай, не вздыхай, пожалуйста. Расскажу завтра на свежую голову. Мне все равно не обойтись без твоей помощи. Спи. А я еще подумаю.

Наутро за чаем Ксения спросила:

– Телефон Егора, вероятно, помнишь?

– Да.

– Тогда вызови его к себе, расскажи все про найденыша и пусть даст положительный ответ на его усыновление. В графе «мать» должна быть моя фамилия. С документами можно решить быстро? И с условием, чтобы день рождения у всех троих был один. Это ради детей. Разница небольшая, в четыре месяца, а вопросов в будущем на годы.

– Ксения! Ты хочешь всучить ему и третьего? Не много ли?

– Нормально. У него уже есть опыт по воспитанию новорожденных. Та, кто бросила малыша, вероятно, оказалась в такой же ситуации, что и я когда – то. Пусть грех своих друзей оплачивает.

– Ты жестока.

– Жизнь, мамочка, научила. Но я не насовсем отдаю его. Кстати, надо дать имя найденышу, а?

– Пора бы. Усыновление без имени невозможно.

– Так как назовем?

– Иваном, если не возражаешь. В честь моего отца – ветерана, погибшего под Сталинградом.

– Отлично. Евгений, Василиса и Иван. Мама Вера, я их, кажется, начинаю любить. Хотя к карасикам пока чувствую отторжение, а вот Ванечкино тепло ощущаю.

– Ванечка чужой, а тех ты родила, кормила.

– Они принесли мне боль презрения, а последнего я нашла в беде. Не знаю, как объяснить, но не принимает сердце двойняшек. Умом волнуюсь за них, а сердце молчит, и недобро клокочет.

– Потому что ты их не видишь, не заботишься.

– Вот найду себе мужа, который будет согласен взять меня с моим тяжелым подолом, заберу всех троих. Люблю, не люблю, а возьму и подниму на ноги. Я уже откладываю на квартиру.

– Ты же прописана в своей, где тетка живет?

– Не хочу ее видеть. Она еще мне даже по договору не отдала и половины денег.

– Тем более, квартира твоя. Любой суд расторгнет договор и выселит ее.

– Ей семьдесят шесть. Она единственная родственница, мамина сестра. У меня рука не поднимется на такое. Пусть себе живет, пока я ей на однокомнатную квартиру не заработаю. Вот тогда и перееду со своими карасиками в родительскую квартиру. Отдам их в садик. А если не позволит работа, то есть круглосуточные. Выживем как-нибудь.

– Да, оказывается, ты все продумала. Меня только забыла.

– Почему?

– Я тоже внучат хочу видеть!

– Ой, о чем ты! В отпуск поедешь с ними на море, когда подрастут. Не бойся, родная моя, я о тебе теперь никогда не забуду. Если бы знала, как трудно жить без мамы, как я устала без твоего плеча.

– Реветь не будем, хорошо? – чувствуя, что сейчас польются реки слез из Ксюшиных глаз, Вера Ивановна обняла ее, поцеловала в локоны и сказала сурово:

– Сделаю документы, как ты хочешь, но при условии, что разговаривать на эту тему с Егором будешь сама.

– Я не смогу.

– Сможешь. Пересиль свою брезгливость ради дела.

– Уговорила. Но звонить будешь ты, мамочка.

– Ладно. Ну, что будем делать: в кино или погуляем?

– Я знаю, что сегодня не твое дежурство, но Ванька – то там один. Надо проверить, как он.

– Можем позвонить.

– Я хочу его видеть, да и у тебя глаза что – то заблестели. Не можешь без работы?

– Не могу, – призналась Вера Ивановна. – И надо документы оформлять, – схитрила она.

– Рождество, мама, на дворе. Все отдыхают. Не придумывай причины, пошли к Ваньке. А там останешься до вечера, пока я не разрешу свои проблемы с Егором. Не тянуть же время попусту. Да и детей навещу. Можешь не звонить. Сама к ним пойду. Вот только адрес подскажи.

– Умница ты моя!

– Твоя, твоя. К шести – то вернешься? А то я одна в квартире после такой встречи с ума сойду или напьюсь допьяна.

– Хорошо – хорошо.

– Если не предвидятся роды. Ведь кроме тебя в роддоме нет больше врачей, фельдшеров, нянечек, наконец. Без тебя не склеится!

– Не язви. Прикипела я к этому дому.

– Остудись, пока я в отпуске, хорошо?

В ответ Вера Ивановна только засмеялась. Так с перепалками они подошли к роддому. Ксения через стекло посмотрела на Ванюшку, жалость кольнула сердце, и она отвернулась. Вера Ивановна вышла к ней и успокоила: «Мальчонка – дубочек. Оправился. Проявляет активность, значит, скоро поправится». Ксения с облегчением поцеловала ее и пошла решать напросившиеся проблемы. На улице крепчал мороз. Под ногами скрипел снег и подгонял ее к неприятной встрече.

Она резко позвонила. Дверь открыл Егор. Оторопело смотрел на неожиданную гостью и не двигался с места.

– Может, дашь войти?

– Нет. Детей я не отдам!

– Посмотреть – то на них я имею право?

– Да. Ксения, я искал тебя…

– Поговорим в квартире.

– Нет. Там родители.

– И что же?

– Это наше личное дело. Лучше решить наедине.

– Стыдно? Это хорошо. Но, как ты говоришь, наше личное дело давно стало семейным. И родители играют главную роль.

– Егор, – появился в дверях отец, – ты что держишь Ксению в дверях? Входи, девочка, входи. Мой сын, вероятно, опешил от удивления.

Отец галантно принял пальто у Ксении, дождался, когда она снимет сапоги, и подал тапочки. Ксюша чутьем почувствовала, где располагается в квартире детская, и сразу направилась туда. Она не ошиблась. В широкой кроватке сучили голыми ножками ее дети. Видимо, для них устроили прогулку. Молодая мама притронулась к нежным ручонкам, погладила их белокурые головки, и, резко отвернувшись, пошла в гостиную. Там все сидели в напряженной тишине. Ни о чае, ни о кофе для гостьи никто и не помыслил. Всех мучил один вопрос, который выпалила мать, стоило появиться Ксении.

– Вы за детьми?!

– Нет. Еще не время. У меня к вам троим серьезный разговор. Мне необходима ваша помощь.

– Сколько? – спросил Егор.

– Егор, Вы все измеряете деньгами?

– Пора, мать, собрать на стол. Вижу, беседа принимает серьезный оборот. И без «крепенькой» мне лично не обойтись. Как Вы, Ксения, поддерживаете старика?

– Думаю, вы правы. Да и дети пока не мешают.

– Через полчаса они захотят есть, – подчеркнул Егор.