Олли Серж - Невеста для Ярого

Я впиваюсь глазами в её расширенные зрачки… Охрененная ты будешь подо мной! Хочу, чтобы её стоны пели только мне, хочу прямо сейчас прикоснуться к высокому хвосту на голове, стянуть резинку и зарыться носом в русый шёлк. Уверен, что сзади, в районе шеи, ещё остался запах шампуня. Мозг уплывает в фантазии. С трудом разрываю наш зрительный контакт, надеюсь, что был нечитаем. Иначе – это очень плохо. Трогать сестру друга – полный отстой. Нам ещё в одной стенке стоять и прикрывать спины друг другу. Вливаю в себя стакан Архипа и вижу, как Гоша жадно стекает взглядом по удаляющейся фигуре девушки.

– Слюни подбери! – говорю резче, чем требуется. Контроль посылает меня на х.

– Взаимно, – товарищ усмехается. – Тебе, значит, можно? Присвоил?

– И мне нельзя. Лучше наливай. Это бессмысленный разговор.

И опасно много нервов.

Год спустя…

– Как экзамен, Василиса? – по зажатой интонации понимаю, что Владимир снова разговаривает за рулём.

Он всегда куда-то спешит, с кем-то общается, встречается. Странно то, что спустя год я понятия не имею, чем мой начальник зарабатывает на жизнь. Обычным караоке-клубом, в котором я работаю, прокормить такое количество персонала просто невозможно. Нет, я, конечно, не невинная овечка и понимаю, что Королёв плотно связан с криминальным миром. Многих его «партнёров» даже знаю в лицо, но он старается максимально оградить меня от подробной информации.

– Да, сегодня был зачёт. Мне автоматом поставили.

Выхожу из здания института и окидываю взглядом одногруппников, сидящих с конспектами на фонтане. В начале обучения меня сильно огорчала наша разрозненность, а сейчас – так даже проще. Никто не лезет с расспросами.

– Молодец. У меня просьба к тебе. Перед работой заедь к отцу Иннокентию и забери сметы на пристройки. Иначе электронный вариант я буду ещё неделю от него ждать.

Да, Володя ещё очень много вкладывает в благотворительность. Откровенно говоря, думать о том, что таким образом он держит баланс добра и зла в своей жизни, не хочется.

– Конечно, сделаю.

Вызываю себе такси и зависаю в телефоне, удаляя фотографии со шпаргалками.

– Привет, Васенька!

Меня окутывает терпкое облако одеколона, а на талию с обеих сторон ложатся тяжёлые ладони. Алан…

– Уже сдала?

– Сдала… – разворачиваюсь к нему лицом и отступаю на шаг назад так, чтобы его руки соскользнули с моего тела. – А ты?

– Я тоже сдал, – хмурится, распознав мой манёвр. – Как насчёт того, чтобы отметить? Сегодня вечером?

– Я работаю, не могу…

– Вася…

Властность и металл в голосе напоминают мне, почему я порвала отношения с Аланом.

– Ну начерта этот гадюшник тебе сдался? Я же могу всем обеспечить.

– Вместе со мной работают порядочные люди, – мои нервы натягиваются. Ненавижу, когда кто-то пытается подать себя лучше за счёт других. – Это только тебе вечно было стыдно, что меня узнают твои друзья. Получается, именно их ты и называешь «гадюшником»?

– Вася, всё не так… – он предупреждающе рычит, но я уже не могу остановиться.

– Ну так помни тогда: «Скажи мне, кто твой друг…»

Договорить не успеваю. Алан сносит меня весом к бетонной колонне и прижимает.

– Ты знаешь особенности моей семьи, – шипит, стараясь сдерживать ярость. – Своей самостоятельностью ты лишаешь меня возможности представить тебя отцу.

– Хватит лжи. Да это просто очередная уловка, чтобы переспать со мной, – я усмехаюсь. Осознание, что семья Алана не одобрит меня в качестве его жены, пришло быстро. А парень становился всё агрессивнее в своей страсти. – Пусти. Моё такси приехало.

– Детка, ты не права, – он пытается прижаться к моим губам. – Я допускаю, что мог где-то чересчур давить. Но рядом с тобой у меня с первого дня сносит крышу.

– Мы не вместе! – кричу ему в лицо так громко, что слышу свой голос эхом от стен корпусов. – Не трогай меня!

На нас начинают коситься люди, и он отпускает.

– Уходи! Давай! Ты же лучше под него ляжешь? Да? – зло несётся мне вслед.

Не оборачиваясь, запрыгиваю в такси и захлопываю дверь, разделяя миры. Бабушка говорила, что красота для женщины – тяжёлая ноша. Уже в девятнадцать я познала это утверждение в полной мере.

Откидываюсь на сиденье и прикрываю глаза. Подозреваю, что Алан далеко не единственный, кто думает, что наши отношения с Владимиром не ограничиваются дружескими. В этом есть зерно истины. Я действительно видела этого мужчину разным: пьяным, злым, расстроенным. Но даже в такие моменты он никогда не позволял себе ничего двусмысленного в мой адрес, тем более, грубого. Был у него только один прикол. Когда Володя очень уставал, а телефон начинали обрывать любовницы, он просил меня взять трубку и сказать, что он в душе. Сам же в этот момент с наслаждением поглощал мармеладных червячков, которых тоже покупала ему только я. И мне наплевать с высокой колокольни, кто что думает! Потому что так, как Владимир, обо мне заботился только брат.

Общую картину благопристойности подрывало ещё одно весомое обстоятельство. Анастасия Ивановна – жена моего работодателя. Появлялась она всегда эффектно. У всех сотрудников моментально находились неотложные дела – лишь бы не попадаться ей на глаза. Сомнений в том, что их брак абсолютно фиктивен, не возникало, стоило только один раз увидеть супругов рядом. Поэтому как-то после очередного скандала я поинтересовалась:

– Зачем вы друг друга мучаете? Вы же можете обеспечить её всем необходимым и отпустить.

– В нашем мире, Василиса, бывших жён не бывает. Если женщина вошла один раз в круг доверия, она останется в нём навсегда. Иначе – станет неконтролируема. Ананас будешь?

Владимир часто говорит со мной, как с маленькой девочкой. И это зверски раздражает.

Погружённая в свои мысли, не сразу замечаю, что такси остановилось возле разросшейся, хорошо ухоженной и почти достроенной за прошедший год церкви.

– Спасибо, – подаю водителю деньги и несколько секунд собираюсь с духом, чтобы выйти.

Я думала, что всё отболело, прошло, но нет. Воспоминания душат меня на этом месте каждый раз. Обречённо присаживаюсь на лавку. Когда-нибудь всё забудется, сейчас же лучше перестать сопротивляться и дать прошлому выйти со слезами.

Воспоминания. Год назад …

Запах свежескошенной травы стоял в носу. Мне казалось, что я даже чувствовала её горьковатость на языке. Или это просто желудок… Сегодня впихнуть в себя завтрак снова не получилось, а прийти сюда было изначально глупой затеей. Только тяжелей стало. Несмотря на поддержку соседки, я всё равно чувствовала на себе косые, а то и жалостливые взгляды. Почему если молодая девушка пришла в церковь, то у неё обязательно что-то случилось? На мне не было тёмной одежды – обычный длинный сарафан и цветной платок. Возможно, выдавали припухшие глаза и полное отсутствие макияжа… Я стояла возле забора и не могла ни войти, ни уйти. Как заворожённая смотрела на рабочих, которые разводили побелку и поднимали вёдра вверх по строительным лесам.