Амелия Борн - Я с тобой развожусь

Мы устраиваемся в машине. Я гадаю о том, что же за разговор тет-а-тет был у Марты и Риты совсем недавно. А может, стоит хорошенько встряхнуть всех организаторов, воспользовавшись своим статусом, и вытребовать ответы на все интересующие меня вопросы?

– Как беседа с психологом? – интересуюсь, когда мы направляемся в парк.

На переднем сидении машины сидит оператор с камерой и раздражает меня так, словно это надоедливый комар, жужжащий над ухом ночью.

Рита тут же ощетинивается.

– Разве тебя это касается?

Да, любовь моя. Меня это касается. До тех пор, пока не поверю в то, что ты действительно ко мне охладела. Или что ты носишь под сердцем не моего ребенка. Хотя, и в этом случае я сделаю все, чтобы ты осталась со мной.

– Меня касается все, что касается тебя, – произношу безапелляционным тоном, но когда Рита хмыкает, поясняю: – Я хочу, чтобы тебе было комфортно. И если ты не готова к подобным условиям проекта, мы просто с него уйдем.

Что будет в этом случае – не представляю. На него возложены все мои надежды, хоть это и корежит. Я надеялся, что смогу решить свои проблемы с женой самостоятельно. До недавнего времени.

Впиваюсь взглядом в лицо Риты. Она поджимает губы и смотрит прямо перед собой. Я знаю – хочет ответить мне и тщательно подбирает слова. Но вместо этого восклицает:

– Ян! Ты это… серьезно?

Только теперь понимаю, что машина остановилась перед воротами, ведущими в парк аттракционов. И сейчас прямо перед нашим взором – то самое колесо обозрения, где мы уже были. Огромное, подсвеченное яркими огнями.

– Совершенно серьезно, – заверяю я Риту, после чего, покинув машину, быстро обхожу ее и, распахнув дверцу для жены, подаю ей руку: – Приглашаю тебя снова на наше первое свидание… Марго.

– Не думала, что ты помнишь…

Голос скатывается куда-то в шепот. Ловлю себя на том, что стою, как дурная, перед воротами парка и не могу сделать ни единого шага вперед. Это – как перейти очерченную собой же грань, за которой – те самые эмоции, которых не должна допускать. Потому что вспоминать, как хорошо было когда-то – это значит пройтись по собственным нервам раскаленной железякой. Совсем не то, что нужно в моем нынешнем положении.

– Я помню все… – раздается над ухом шепот и по телу вихрем несутся непрошенные предательские мурашки. Чувствую, как дыхание Яна касается моей шеи и ничего не могу поделать с тем, как тело в одночасье капитулирует перед его близостью. Тело, но не разум.

Он вдруг делает вдох, глубоко втягивая в себя воздух, и я оборачиваюсь, вопросительно на него глядя. Странно, но он в ответ лишь улыбается. Какой-то той, давно забытой открытой улыбкой, от которой у меня сейчас, как и когда-то, годы тому назад, подкашиваются колени.

– Я помню, например, что на нашем первом свидании на тебе были именно эти духи, – выдыхает он хрипло, а я вдруг ощущаю, что стремительно краснею, будто меня поймали на чем-то дурном.

Действительно не думала, что он вспомнит. Скромная, достаточно бюджетная «Флора» осталась где-то далеко в прошлом, вместе с моей прошлой жизнью. В то время она была для меня настоящей драгоценностью, потому что даже небольшой флакончик туалетной воды сильно бил по карману. Впрочем, не меньшей ценностью «Флора» обладает для меня и сейчас. Она – как эмоциональный проводник в те времена, когда я была счастлива. И все эти годы, пылясь на полке среди высокомерного общества весьма недешевых «Амуажей», она осталась для меня самыми дорогими духами на свете. И сегодня я поддалась этой эмоциональной слабости – нанести ее на себя, позволить прикоснуться к коже интимным шепотом, повествующим обо мне прежней.

Не могу отказать себе в том, чтобы внимательно посмотреть на мужа. Этот тонкий запах чуть припыленных цветов между нами с головой окунает в воспоминания, действуя лучше всяких слов. Ответный взгляд Яна, кажется, буквально пылает. Я вдруг с содроганием понимаю – он тоже видит во мне сейчас ту девчонку, что впервые встретил. И следом приходит осознание – он смотрит на меня сейчас точно так же, как на том первом свидании – жадно, почти восторженно. Как не смотрел уже давно. Как не смотрел никто и никогда до него.

– Идем, – произносит он почти одни губами и я понимаю, как близка была мгновение назад к тому, чтобы забыть обо всем на свете. Обо всем, что нас разделяло.

– Идем, – киваю царственно и, сделав глубокий вдох, шагаю в объятия вечернего парка. .

Беглый осмотр помогает понять – здесь все действительно точно так же, как было тогда. Ни единой души вокруг, словно весь мир вымер, кроме нас двоих. Гирлянды-сердца, свисающие с ветвей деревьев. Легкая, ненавязчивая музыка, доносящаяся словно бы издалека. Эту мелодию я безошибочно узнаю сразу.

– Strangers in the night, – выдыхаю удивленно и снова не могу сдержать дрожи. Все это оказалось куда сложнее, чем я думала. И как мне теперь сопротивляться очарованию этого вечера и притягательности мужчины рядом? А может, и не нужно вовсе всему этому противиться?

Завтра мы еще успеем снова стать молчаливыми противниками в схватке, где я упрямо жду его признания, а он – делает вид, что ничего не происходит. Завтра… а сейчас, быть может, следует позволить себе побыть прежними? И не портить наше первое свидание, воспроизведенное с такой точностью, почти… любовью?..

Ян следует рядом бесшумной тенью. Даже это молчание, в котором мы двигаемся на блеск огней колеса обозрения, напоминает тот первый раз. Кажется, Григорьев никогда не был любителем зря болтать языком. Он – человек действия, прочесть которого можно лишь по его поступкам.

Когда мы подходим к колесу, Ян с удивительной легкостью, словно мальчишка-подросток запрыгивает в него первым и галантно протягивает мне руку:

– Разреши тебя пригласить, Марго.

– Рита, – вырывается в ответ как-то само собой. Удивленная собственным порывом, я добавляю:

– Хочу побыть сегодня просто Ритой.

– Рита… – повторяет Ян с улыбкой и я неуверенно, словно действительно в первый раз, вкладываю свою ладонь в его.

Колесо медленно трогается с места, а я неожиданно ощущаю такую легкость, словно вместе с отрывом от земли с души слетает вся тяжесть, делая меня саму какой-то воздушной и невесомой.

– Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? – неожиданно спрашивает Ян.

Он стоит позади меня. Мы не соприкасаемся ни в единой точке, но его голос звучит так глубоко, так интимно, что мне кажется, будто все пространство кабины заполнено им. Как всегда был им одним заполнен мой мир.

– И что же? – спрашиваю, стараясь говорить ровно.

– Твоя непосредственность. Простота. Свежесть, которую ты привнесла в мою жизнь.

Я резко оборачиваюсь к нему. Возможно, он хотел сказать нечто приятное, но его слова обжигают, как кипяток.