Мария Высоцкая - Прыжок в бездну

Я могу даже не оборачиваться, уже знаю, чьи это руки. Лера. Её духи ни с чем не спутаешь, убираю её ладони, выпрямляясь во весь рост. Тейка подпрыгивает следом, очень и очень злобно смотря на Польских.

– Ник, привет, нужно поговорить.

– А есть о чём?

– Никит, давай наедине.

Сестра убирает руки в карманы брюк и молча уходит.

– Чего тебе? – всё ещё наблюдаю за исчезающей фигурой Теюхи.

– Ник, я была не права, это всё ужасно. Этого больше не повторится, слышишь, никогда. Я кля…

– Лер…

– Ник, – вцепляется в мою руку, – я очень-очень тебя люблю, мне никто кроме тебя не нужен, слышишь? Я с ума без тебя схожу.

– В последнюю нашу встречу ты говорила другое, – отцепляю от себя её пальцы.

– Я была не в себе.

– Ты была под наркотой.

– Этого больше не повторится, миленький, верь мне, слышишь!

– Лер.

Она вновь хватает мою руку, прижимая к своей груди.

– Никит, давай начнём всё с чистого листа, я на слёт этих карликов специально ради тебя приехала.

– Слышь ты, сама карлик! – грозный вопль откуда-то сбоку.

Мы с Польских одновременно оборачиваемся на звук, видя Ди. Она стоит, уперев руки в боки, слегка нахмурив брови, губы же приподняты, это не улыбка, а явная ухмылка.

Лерка приоткрывает рот, заметно растерявшись, я вижу, как черты её лица приобретают воинственный характер. Она выпускает мою руку, в два шага пересекая расстояние между нами и енотом.

– Чего? – насмешливо смотрит на Дианку. – Лепреконам слово не давали.

– Что ты сказала? Ты сейчас выхватишь! – замахивается.

– Брейк, – резко оттаскиваю Ди в сторону.

Она сопротивляется, скребя каблуками по полу.

– Ник?!

Лерка во все глаза таращится на меня, а енот продолжает вырываться из моего захвата.

– Успокойся, – хорошенько тряхнув её, можно сказать, прячу за свою спину.

– Я позвоню, Никит, – Польских смеряет енота презрительным взглядом, задирает подбородок и гордым шагом выходит из зала.

– Коза!

– Прекрати.

– Она назвала меня лепреконом, – с возмущением, – лошадь!

– Ты так-то тоже хороша.

– Не будь мамочкой, – толкает меня в спину. – Бабки мои где? Мне домой надо.

– Эмма…

– Поняла, спрошу у Эммы. Пока, герой-любовник. Купи своей модельке новую сумку, и она вновь раздвинет ноги, – хмыкает и весёлым шагом, почти вприпрыжку скачет в гримерную.

– Стоять!

Выбесила. Иду следом, успевая схватить её за поясок платья, и резко тяну на себя. Последнее, что я слышу, это треск ниток и отборный мат.

Ди.

Мерзкая бабёнка!

Меня переполняет злость. Дурацкий день, и все ко мне лезут, сначала Тея прилепилась, гуру макияжа, блин, потом лошадь эта. Держал бы лучше Шелест своих баб от меня подальше. Всем бы было ещё какое счастье, мне точно до остальных в принципе дела нет.

Конечно, я не совсем права в своём последнем высказывании, но реально достали, хотя этот порыв стыда длится недолго. Почему?

Потому что Ник отрывает от платья пояс, резко притягивая меня к себе. Я касаюсь спиной его груди, и мне становится не по себе, странное чувство, пугающее. Ощущение, словно мне хотелось этих прикосновений. Всё время, что мы общаемся, где-то в моей голове было едкое, маньячное желание его прикосновений. Какой бред, бред. Хочется убежать, что я и делаю. Дёргаюсь, резко начиная идти вперёд, и вот тут происходит главный пипец, Шелест, стоящий совсем близко, видимо, случайно наступил на длинный шлейф от моего платья. Слышу треск ниток, а потом, как в замедленной съёмке, вижу, как юбка, отделившись от лифа, падает на пол.

Весело, мои труселя увидела пара десятков человек, впрочем, пофиг. Переступаю через ткань, пинаю её в Шелеста и, показав ему фак, иду в гримёрную. Я делаю всё на автомате, я дико зла, но мне не стыдно и даже не некомфортно, мне реально пофиг. Я не в панталонах, жопа у меня нормальная, поэтому…

Шелест не идёт следом, что хорошо, потому что после подобной выходки я бы точно его побила битой!

Заявляюсь в своём новеньком прикиде к Эмме, и та чуть ли не падает в обморок. Эта Тея сразу начинает суетиться, строить из себя мамочку. За что мне всё это?

– Это Ник сделал? – округляет свои и без того огромные глазища, услышав моё объяснение.

– Ага.

– Это на него не похоже.

– Я, по-моему, доступно объяснила, что он случайно.

– Да, – поправляет свои светленькие волосы.

Пока она охает и причитает, я стаскиваю щихс себя оставшийся от шикарного платья лиф и быстренько надеваю свой бюстгальтер. И конечно, как назло, пока я стою тут в одном белье, дверь открывает кто? Никита! Чтоб его.

Меня перетряхивает, чувствую, как краска приливает к щекам, но вида не подаю, так, как и надо, продолжаю натягивать футболку, колготки, шорты. Шелест, который явно шёл, чтобы что-то сказать, резко захлопывает дверь, видя меня в бельишке, а Тейка, поджимая губы, бежит за ним.

– Дурдом какой-то, – поправляю рукав на футболке.

– Дурдом? – прихрюкивая орёт Эмма, – вы всё испортили, – её перетряхивает, она сейчас лопнет от злости.

– Сорри, это он, – киваю на дверь.

Эмма накрывает лицо ладонью, не видя, что в гримёрку кто-то входит, на этот раз это её помощница, она сияет, как хрустальная ваза.

– Боже, детка, – хватает меня за руки, – ты устроила такой фурор, невероятно просто. Эмма!

Эм поднимает голову.

– Ты видела, что пишут в сети? Прошло пятнадцать минут, а о нашем показе уже знает вся Москва, эта девочка произвела бомбическую реакцию, выходка с платьем, скандал. Это блестяще, думаю, нам стоит с ней посотрудничать поплотнее.

– Серьёзно? – приподымаю бровь.

По-моему, мир сошёл с ума.

– Отлично – отлично, – Эмма вскакивает на ноги, начиная хаотично бегать туда-сюда. – Что пишут? Покажи.

– Деньги мои отдайте, – надеваю куртку.

– Да-да, держи, – суёт конверт, – спасибо, что выручила.

– Ага. Всем пока, – беру свой рюкзак и иду подальше от этих ненормальных, – больше не зовите.

За дверью боюсь налететь на Никиту, я не из скромных, но всё, что сегодня произошло… Боже, неужели мне всё же стыдно? Не смей, Ди! Не смей.

Иду по коридорчику, стараясь как можно незаметнее выскользнуть на улицу. Погодка шепчет, солнца уже нет, но всё ещё тепло. Закидываю рюкзак на плечи и топаю к метро. Смотрю в пол, разглядывая серый асфальт, позади слышен шум подъезжающей машины.

Астон Мартин останавливается у тротуара чуть впереди меня, прохожу мимо, но, поразмыслив, решаю, что добраться домой на тачке гораздо удобнее, чем шоркаться по метро. Да и извинения послушать хочется, а он будет извиняться, я уверена.

Улыбаюсь и открываю дверь машины в предвкушении представления. А ещё, ещё мне просто хочется побыть в его обществе чуть больше.

– А я тебя уже заждалась, – кидаю рюкзак в ноги, пристёгиваюсь.