Наталья Ручей - Отдам босса в хорошие руки

Мне нужны были эти секунды, чтобы взять себя в руки и быть в полной уверенности, что мой голос не подведет.

– Вы свободны, – напоминает мне генеральный. – И сейчас. И практически месяц, если уж откровенно.

– Благодарю вас, – говорю с милой улыбкой, которая дается куда труднее, чем я ожидала, губы все же немного дрожат. – И так, исключительно в копилку нашего «взаимопонимания». Я – хороший продажник, Лев Николаевич. Поэтому не только отвечаю на звонки, как вы думаете, а веду некоторых вип-клиентов компании, которые отказываются работать с кем-то другим. И Павел Иванович действительно обещал рассмотреть мою кандидатуру на должность начальника отдела продаж. Да, это так. И ни мне, ни ему это не казалось странным или смешным. Может быть, потому, что я могу продать снег зимой эскимосам. А может быть, потому, что ни в моем, ни в его лексиконе нет словосочетания «возможное – невозможное».

А вот теперь поднимаюсь.

Направляюсь на выход.

Не спеша, чтобы этот шовинист не приписал мне позорный побег. А сама прокручиваю свой ответ, чтобы убедиться: говорила вежливо, внятно, дала намек, но намеренно не грубила.

Так что злиться он может. Но, по сути, придраться не к чему.

И я уже практически у двери, даже берусь за ручку и прокручиваю ее, когда все же слышу придирку от генерального:

– Почему вы в этом нелепом костюме?

Оборачиваюсь.

И отвечаю взаимностью – окидываю генерального внимательным, долгим взглядом, как ранее позволял себе он.

– Почему вас это волнует? – разрешаю себе даже усмешку.

Ничего личного.

Все исключительно так же, как он.

Генеральный откидывается на спинку черного кресла.

Глаза прищурены, как будто ему действительно интересен и важен ответ. А пальцы правой руки тарабанят по cтолу, заставляя часы на запястье играть солнечным светом.

Наши взгляды с мужчиной пересекаются, и я вдруг отчетливо понимаю… странная мысль, спонтанная и довольно сумбурная… Но интуиция отчетливо говорит, что, пока я не сделаю так, как он хочет, пока не отвечу, и желательно правду, я не выйду из этого кабинета.

– Мой костюм полностью соответствует деловому стилю, – начинаю чопорно я, но замечаю, как губы мужчины изгибаются в ироничной усмешке, и уже буднично и спокойно, несмотря на взметнувшееся раздражение, добавляю: – А еще в нем удобно ходить на свидания. Естественно, после работы.

Генеральный продолжает молча рассматривать мой костюм.

– Я ответила на все ваши вопросы, Лев Николаевич? – приветливо улыбаюсь, отточив это мастерство на едких клиентах. – В таком случае пойду полью цветы, как вы и советовали.

Отворачиваюсь.

Снова прикасаюсь к ручке двери.

– Я не советовал, – слышу вслед очередную придирку от генерального. – Это было распоряжение.

– Как пожелаете, – соглашаюсь с ним, стараясь не рассмеяться.

И наконец выхожу.

Взгляд Снежаны немногим добрее шефа. Полагаю, особенно она недовольна, что из кабинета ее строгого руководства я выхожу с улыбкой от уха до уха. Но по-другому никак.

Это не день, а какие-то американские горки, причем неисправные, и ты понятия не имеешь, когда карусель включат и когда остановят.

– Снежана, – слышу в селекторе голос главного руководства, – сделайте, пожалуйста, чай.

– Да, конечно, – услужливо откликается его помощница-секретарь, – одну минуту, Лев Николаевич.

Бросив что-то печатать, она подходит к шкафу и деловито начинает копаться в каких-то маленьких жестяных баночках. А я застываю на месте, ничего не могу с собой сделать – смотрю на ее ноги, которые из-за короткой юбки и высоченных каблуков кажутся фантастически длинными. На блузу под пиджаком – с таким декольте, что можно увидеть расцветку бюстгальтера. А уж когда она нагнется, чтобы поставить на чашку с чаем на стол, полагаю, будет возможность оценить куда больше.

Что ж, теперь я, кажется, понимаю, почему мой костюм показался нелепым.

Ну извините, Лев Николаевич, некоторые могут позволить себе одеваться не только для того, чтобы радовать взгляд руководства, но и чтобы им было удобно.

Правда, здесь я приврала. От костюма уже хочется взвыть – и душно, и тяжело: ткани явно не пожалели. А еще этот противный замок на юбке, который хочет перевернуться. Но ради благого дела можно и потерпеть. Как и обувь без каблука, хотя постоянно тянет встать на носочки.

– Ты что-то хотела? – интересуется Снежана, не отрываясь от баночек с чаем.

– Хорошие туфли, – хвалю искренне то, что понравилось и чему я сегодня завидую.

Снежана даже не комментирует.

Просто кивает, продолжая колдовать над листьями чая. Выбор, кажется, сделан, но процесс заваривания какой-то сложный и утомительный, она всерьез отсчитывает по граммам, смешивает сорта.

Тихонько, чтобы не отвлекать ее от попытки сделать главного шефа немного добрее, выхожу из приемной.

Открываю свое царство покоя, окидываю пустой подоконник довольным взглядом и готовлюсь лениться. Непривычное дело, конечно. Но раз сказано поливать цветы, причем таким тоном, будто они давно сохнут и погибают, буду следовать этому распоряжению.

Даже с учетом, что никаких цветов ни в кабинете шефа, ни в нашей приемной никогда не имелось.

И телефон так удачно молчит.

Но стоит только расслабиться, как в приемную с какой-то папкой в руках влетает главный бухгалтер.

– Каренина! – с упреком произносит она.

Кладет папку на стол передо мной, присаживается на стул, переводит дыхание – все же про «полет» было не образно, она действительно влетела в кабинет на полном ходу. А для нее такие быстрые передвижения не только непривычны, но и, по ее словам, противопоказаны.

Все-таки возраст! Хотя лично я сорок два года не считаю глубокой старостью, когда бесстрашно можно только дышать, сидеть и лежать. И еще у нее формы, которые придают солидности! А вот здесь соглашусь, потому что сто тринадцать килограмм при росте метр шестьдесят максимум – это и правда солидный набор.

– Каренина. – Отдышавшись, Марина Ивановна окидывает меня строгим и чуть встревоженным взглядом. – Признавайся: что ты натворила такого, что тобой интересуется генеральный?

– А вы с какой целью спрашиваете? Хотите повторить опыт и тоже добиться аудиенции?

– Уже! – Она указывает пальцем на папку, приглашая раскрыть ее. – Уже добилась. Теперь вот, готовлюсь.

Взглянув на папку, читаю надпись, сделанную желтым маркером и явно поспешно, быть может, минуту назад: «Личное дело. Каренина Алла Геннадьевна». Н-да…

Зная, как главный бухгалтер относится к обязанностям кадровика, которые на нее попутно навесили, лучше бы генеральный сэкономил свое время, калории Марины Ивановны и просто попросил меня показать паспорт, пока я была у него в кабинете.