Мари Князева - Моя! или ничья

– Тебе нравится наш кружок?

Мы шли по аллее от городского театра в сторону N-ой площади, и вокруг красиво падал крупными хлопьями снег.

– Да, очень, – вздохнул Семён. – Это моя главная отдушина в жизни.

Я не стала уточнять, от чего он там отдыхает, и увела разговор чуть в сторону:

– Жаль, что мы нигде не выступаем, да? Я ужасно боюсь сцены, но всё равно без неё как-то есть ощущение бессмысленности происходящего. А ты хотел бы выступать?

– Хотел бы – это не то слово, – покачал головой Семён. – Это цель и смысл моей жизни, но… родители против. Ну, главным образом отец.

– Ты хочешь стать артистом? – удивилась я.

– Очень хочу. Но буду юристом, – он невесело усмехнулся. – Папа говорит, это почти то же самое. Будешь в суде выступать.

Меня кольнула в сердце такая несправедливость судьбы.

– Так… почему ты не настоишь на своём? Не поступишь в театральное?

Семён вздохнул:

– Ты не представляешь, что там за учёба. Практически круглосуточная. Если родители откажутся меня содержать, я просто умру с голоду, потому что совмещать театральное училище и работу нереально.

Я совсем расстроилась.

– Но как это возможно? Почему родители не поддерживают твоё стремление? Разве из человека выйдет хороший специалист, если он не питает к профессии никакого интереса?

Семён улыбнулся, но опять грустно:

– У тебя всё не так? Ты же на физфаке учишься?

– Да, и когда я выразила такое желание, папа очень меня поддержал.

– А он кто по профессии?

– Инженер.

– Ну понятно. А мой батя – бизнесмен. И он считает, что артист – это вообще не занятие для приличного человека. Клоун, Петрушка, трубадур. Что денег на этом не заработаешь… ну, то есть, заработаешь, но это дело случая.

– Разве всё в этой жизни сводится к деньгам?

– В жизни моего отца – да.

Я поёжилась.

– И ничего нельзя сделать? Совсем? Может, организовать какой-то благотворительный фонд в твою честь? Пусть все, кого неволят родители, скинутся по пять копеек – и ты сможешь проучится хотя бы год-другой, а там, может, твой папа и смягчится, увидев, как серьёзно ты настроен.

Семён смутился:

– Неловко как-то… там дети болеют, а тут я со своей шальной мечтой…

Очевидно, он имел в виду благотворительные фонды, которые собирают деньги на лечение инвалидов.

– Тогда надо работать с твоим папой, – решительно заявила я. – Надо доказать ему, что для тебя это всё серьёзно. Выступить где-то, сорвать овации, пригласить туда твоего отца. Давай поговорим с Анатолием Ивановичем, он поможет нам что-нибудь придумать!

Сначала Семён отнёсся к моему энтузиазму скептически, но с папой пообещал поговорить. Мы проболтали на аллее добрый час, начав придумывать, что можно было бы изобразить на сцене, а потом я почувствовала, что замерзаю, и стала прощаться.

– Погоди! – воскликнул Семён. – Давай дойдём до моего дома, тут совсем рядом, и я на машине тебя отвезу.

– У тебя своя машина! – удивилась я. Действительно, ему нелегко придётся без финансовой помощи папы. Когда так всю жизнь живёшь на всём готовом…

– Да, просто в театралку я пешком хожу, потому что быстрее дойти, чем там припарковаться.

Я засмущалась, потому что никакой особой услуги ему пока не оказала, а он уже готов тратить своё время и бензин, но Семён не принял отказа. Он домчал меня до дома с комфортом и теплом, за какие-то двадцать минут.

Вдохновлённая и гордая собой, я с удовольствием взялась за уборку, чтобы остаток дня провести уже в полном расслаблении, зарывшись в одеяло с интересной книгой и литром горячего какао…

Алина

Утром в воскресенье, продрыхнув до целых девяти часов (больше не смогли: режим, как говорится, упрямая вещь) мы с папой занялись отбором невест. Он успел в субботу попереписываться аж с пятью претендентками и разрешил мне ознакомиться с содержанием этих бесед. Я забраковала три, а на две дала зелёный свет: можно повидаться. Папа разволновался, сразу вспомнив, что ему совершенно нечего надеть. Я предложила съездить в торговый центр, чтобы решить эту проблему, но сначала села за уроки.

А потом позвонила Лиза. Мы с ней познакомились на исходе первого курса, всё в той же театралке. Лиза училась на биологическом факультете и была неплохой, неглупой девчонкой, только вот не слишком организованной. Часто начинала что-то новое и быстро бросала, а со мной этот механизм почему-то дал сбой. Мы с Лизой продолжили общаться по телефону и иногда встречались на выходных. Она жила в общежитии на ***ского и сегодня попросила меня прийти в гости. Настойчиво. Да ещё добавила подозрительное:

– Только оденься понаряднее, а то знаю я твой Пеппидлинныйчулокский стиль…

– Это ещё зачем? – насторожилась я.

– Гулять пойдём. В люди. Хочу, чтоб мне с тобой не стыдно было. А то ты девочка симпатичная, а одеваешься… как мальчик.

Странно… Раньше Лиза мне никогда ничего подобного не говорила. Она вообще сама лояльность. Но подруга ещё ни разу не подводила меня, что называется, под монастырь, да и заподозрить её в умышленном причинении обиды не представлялось логичным. Так что я натянула свои праздничные джинсы – со стразиками – и, извинившись перед папой, уехала в центр одна. Он нисколько не расстроился – даже как будто вздохнул с облегчением. Ничего, я ещё с ним разберусь…

Лиза, одетая в короткое облегающее платье и модные гетры, подчёркивающие изящность бёдер, осмотрела меня с пристрастием и осталась почти довольна:

– Штаны пойдут, – кивнула она. – А вот кофточка отдаёт временами молодости моей бабушки. Сейчас посмотрим…

Она принялась копаться в своём шкафу, а когда извлекла на свет нечто белое, насквозь синтетическое, шириной в половину меня, в дверь комнаты постучали.

– Вот чёрт! – выругалась Лиза, глянув мимоходом на свой фитнес-браслет. – Пунктуальные какие!

Пока она топала к двери в своих зимних ботинках с каблучищами, я успела насупониться. Явно происходила какая-то подстава. Разве можно вот так без предупреждения подруги людную вечеринку устраивать?! Но гости превзошли все мои ожидания: первым оказался незнакомый высокий парень с длинной модной чёлкой в крутом кожаном бомбере, а вторым… о нет, убейте меня об стену! – Даня Гаршин. Господи, ну за что мне это? Почему я не могу отдохнуть от его щей хотя бы на выходных?!

Ненавистный однокурсник отчего-то не особенно рад был моему присутствию, хотя обычно ему доставляет удовольствие отравлять мне жизнь. Тут с его смазливой мордахи быстренько стекла сияющая улыбочка, и он, не заморачиваясь приветствиями, недовольно воскликнул:

– Кусака! А ты что здесь делаешь?!

– Хотела бы я знать! – мой гневный взгляд упёрся в вероломную подругу.