Алина Аркади - Исключение

Не верила, конечно, но меня приняли. Сначала с испытательным сроком на два месяца, потом уже на постоянку. Я пищала от счастья: работа в офисе, с деловыми людьми, зарплата – мечта.

И мы стали жить со Славкой хорошо. Вот хорошо, на самом деле. Я теперь многое могла позволить и себе, и своему ребёнку. Сменила полностью гардероб, сделала каре, обновила машину.

Вот только с мужчинами не везло. Валера за три года ни разу не дал о себе знать: не звонил, не писал, а Славка и вовсе забыл, как выглядит его папа.

Я на него не злилась. Вот только перестала верить мужчинам. Закрылась в своей собственной скорлупе, ощетинилась, создала толстую броню из принципов и жёстких словечек.

«Ты прямая, как палка», – всегда говорит Алиска. Что думаю, то и скажу. А зачем скрывать-то: строить из себя несуществующую личность, приукрашивая свои недостатки и превознося до небес достоинства. Вот такая я. Не нравлюсь тебе такой, значит, нам не по пути. Всё. Баста.

Многие говорят, это неправильно – показывать себя сразу таким, как есть. А я не хочу очаровываться человеком, чтобы через пару лет разглядеть в нём тонну дерьма и разочароваться. У меня так уже было. С Валерой. Достаточно.

Личная жизнь у меня никак не складывалась. Мимолётные знакомства, единичные свидания, не более. Редкий секс, не всегда фееричный, звонки без ответа и смс в никуда. Вот и вся личная жизнь.

Мужчины меня побаиваются, часто упрекая в излишней прямоте. Я самодостаточная женщина, хорошо понимаю, чего хочу и как этого хочу – на меньшее не согласна. Бросаться в объятия мужчине по принципу «лишь кто-то был» – это не про меня. Совсем.

К тому же, как говорят многие мужчины, я «баба с прицепом», подразумевая под этим моего ребёнка. С прицепом – да. Но я ведь не отказываюсь от этого факта и свой прицеп никогда не прячу. Сразу говорю, что я мать-одиночка. Всё честно.

Но мужчины сразу настораживаются, теряясь в сомнениях. Не все любят детей, а чужих детей тем более. А мне не нужен мужчина, который Славку будет обижать. Любить не заставляю, но хотя бы уважать и найти общий язык с ребёнком можно.

Так и живём своей семьёй – я и Славка, и пока никто третий в нашу семью влиться не захотел. И девочки мои: Алиса, Лена и Надя. Они для меня тоже семья. Больше у меня никого нет.

– Мам! – кричит Славка.

Несётся не глядя, мой белокурый мальчуган, падая в объятия. Рита вывела их с Люсей на детскую площадку, пока я ездила к Алисе.

– Ну что, поедем в парк? – спрашиваю, заправляя футболку в шортики. – Люсю возьмём?

– Да! В «Диво-Остров»? – Глазёнки загораются.

– Да, именно туда. Зови Люсю.

Мчится обратно через всю площадку. Наше развлечение по выходным. Едем в детский парк: гуляем, едим мороженое, и Славка катается на качелях. Смеётся, играет, беззаботно скачет, как попрыгунчик. В такие моменты я счастлива, потому что счастлив он.

– Мы тут! – передо мной вырастают две фигурки. – Мама отпустила, – тут же оповещает Люся.

Смотрю на площадку, откуда мне рукой машет Рита, подтверждая сказанное маленькой девочкой.

– Ну поехали!

***

Павел

– Полина, зачем ты это сделала? – хочу добиться причины столько необдуманного поступка.

– Паша, Ева моя подруга. Я не могла не пригласить её на новоселье. Она тоже часть моей жизни.

– Я понимаю. Но ты могла бы меня предупредить. Я бы подготовил брата к встрече с Никольской. Однажды уже испытал на себе всю степень его гнева – больше не желаю, – вспоминаю о жесте «доброй воли» с моей стороны, когда хотел, как лучше, а сделал много хуже.

– Он твой брат. Неужели боишься? – Полина дёргает плечиком, словно ребёнок, которого поймали на горячем.

– Не боюсь, но испытывать его злобу на себе никто не желает, поверь. Единственный человек, который его способен остудить, – это мама. Даже отец не решится вступить с ним в спор, если Марк не в настроении.

– Он что, чудовище? – хмыкает. – Хотя да, его ведь так все называют в компании?

– Именно. И он об этом знает, поверь, – знает, относится спокойно, насколько мне известно. – А мне всё равно, какой он. Родной брат, родная кровь превыше всего, – начинаю злиться, потому что моя девушка меня не понимает.

– Именно поэтому ему нужно подумать о том, чтобы сойтись снова с Евой. Она его хотя бы терпит.

– Он её не любит.

– А он вообще любить умеет? – заливисто смеётся.

Полине кажется, что она удачно пошутила. Ни хрена не удачно. Я хочу, чтобы брат был счастлив, по-настоящему, а не потому что выгоден женщине.

Насколько я понял, он своё счастье нашёл. Алиса. Брюнетка с красными губами. Вот кто, по-видимому, укротил злое чудовище настолько, что из её рук он примет даже яд не задумываясь.

Я всё понял ещё тогда, в клубе, когда он пожирал её взглядом. Так похотливо и жадно можно смотреть только на женщину, которую безумно желаешь. Отрицал. И пусть.

Привёл на ужин, когда я представлял Полину родителям. Вроде как вышло случайно, но я всё видел. Брат глаз с неё не спускал, то и дело жадно пробегал глазами по её телу. Остро, по-собственнически. Так мужчина смотрит на свою женщину.

Всё настолько серьёзно, что сегодня об Алисе рассказал даже Никольской. Вот так. Наконец-то. Я за него рад. С женщинами у него проблемы, не все готовы воспринимать его такого, но, видимо, Алиса смогла больше – полюбить. На меньшее Марк бы не согласился.

А Полина с Евой, словно две заговорщицы, решили подгадить моему брату.

– Умеет, поверь. Полина, давай договоримся: это был первый и последний раз, когда Ева за счёт нас с тобой пытается устроить свою личную жизнь. Марк с ней никогда не будет.

– Это мы ещё посмотрим! – вздёргивает подбородок. Это что, вызов, что ли?

– Что ты имеешь в виду? – настораживаюсь, ожидаю подвоха. Женщина в желании вернуть мужчину способна на многое. Сам такое проходил.

– Ничего, – прокашливается. – Не так выразилась. Хотела сказать, что они ещё будут вместе, вот увидишь.

– Полина, – подхожу, поднимаю её лицо, – если вы с Евой что-то задумали, сразу предупреждаю – не стоит. Не стоит гневить чудовище, поверь. По себе знаю, если мужчина не желает быть рядом с женщиной, он не будет.

– Ну ты же со мной?

– Потому что я этого хочу, понимаешь? Потому что вижу тебя в своей жизни больше, чем просто девушкой. Это серьёзнее. Я достиг того возраста, когда уже осмысленно задумываюсь о семье, о браке, о детях.

– Тебе всего тридцать лет! Рано ещё детей! – всплёскивает ладошками. – Мне тем более!

Застываю. Она сейчас серьёзно, что ли?

– Полина-а-а-а, а ты знаешь, сколько мне лет? – аккуратно подхожу, чтобы не пропустить ни одной эмоции.

– Тридцать… – неуверенно. – Или нет?

– Тридцать три, – отрезаю. – У нас с Марком разница в четыре года.

– Но везде всегда писали, что тебе тридцать…