Каролина Дэй - Принуждение

– Сейчас подъеду!

Швыряет телефон рядом со мной, злобно шипя что-то под нос. До меня не доходят ругательные слова. Грязные. Отвратные. В голове едва укладывается понимание произошедшего.

– Прости, дорогая, сегодня не выйдет. Может, в другой раз?

Молчу. Лежу пластом, как и до этого. Не в состоянии подняться с кровати, чтобы посмотреть в лицо мужчине и лишний раз убедиться – он не шутит. Не разводит. Что его слюни больше не останутся на мне. Хочется их вытереть, если честно, но при нем не решаюсь это делать.

– Номер оплачен до завтрашнего утра. Пользуйся сколько угодно, – подходит ко мне. Снова. А мне хочется попятиться назад. Но ничего не будет, верно? Он сам сказал. – Мы еще встретимся, – приподнимает уголки чуть полноватых губ, мимолетно касается моих слегка приоткрытых.

Уходит, хлопнув дверью и оставив на кофейном столике электронный ключ на конверте. Вторую часть не заплатил. Контакта не произошло. Но сейчас мне плевать. На все. На всех.

Гляжу в белоснежный потолок. Улыбаюсь. А затем смеюсь. Истерично. В попытке успокоиться и поблагодарить кого-то наверху за удачу. Но что сейчас делать? Уйти – это логичный поступок. Только встать я не в состоянии. Стыдно. Словно там, снаружи, знают, чем я занималась в номере люкс, и будут окидывать меня презрительным взглядом. Как та официантка в ресторане.

Я только что чуть не переспала с незнакомцем за деньги!

Развить эту мысль не позволяет телефонный звонок. Уже на мой телефон. Тянусь к сумке и вытаскиваю родной смартфон со сломанной кнопкой посередине.

– Алло.

– Мисс Браун, добрый вечер. Вас беспокоит доктор Коннор. Простите, что так поздно, но я должен сообщить важную новость.

Истеричный смех моментально прекращается, а воздух остается в груди и никуда не двигается. Кислород или углекислый газ – сейчас это не имеет значения.

– Адаму стало хуже, – продолжает доктор, не услышав от меня ответа. – Анализы показали, что вскоре наступит критическая стадия. Операция требуется немедленно. Чем быстрее, тем лучше. Долорес, вы меня слышите?

Не слышу, доктор Коннор. Не хочу слышать. Вы только что вонзили в сердце острый нож, разрушивший надежду. Убили возможность на дальнейшую жизнь брата.

Никогда не любила свое полное имя. Никогда. И сейчас ненавижу его больше всего.

– Да, хорошо.

Звонок прерывается. Не знаю, кто отключился, он или я. Я буркнула что-то вроде «о’кей», не знаю, услышали ли меня. Как в мелодрамах, телефон соскальзывает и падает на кровать. Руки его больше не держат. Они опускаются на глаза, впитывая в себя слезы горечи…

Маленькие струйки постепенно стекают по лицу, размазывают идеальный макияж, над которым хлопотала Элис. Тушь не должна потечь – водостойкая, но, видимо, и она не выдерживает. Соленые капли щиплют и разъедают душу. Разум. Чувства. Воспоминания одно за другим прокручиваются в голове короткими гифками. Наше с Адамом детство, школьные годы, наши ссоры, перепалки о том, кто будет задувать свечи на наш день рождения. И недавняя сцена.

В которой я отдалась незнакомому мужчине ради спасения частицы самой себя…

Но даже его деньги не спасут. Они не купят время. И этого времени у меня нет.

Снова звонок. Эндрю. Хочется сбросить, но если не отвечу – никогда не выйду отсюда. Так и останусь в этом шикарном номере до самого утра, воя как собака от беспомощности и ощущения приближающегося конца.

– Эндрю, забери меня отсюда, – умоляю плаксивым голосом.

– Что случилось? Где ты?

– Пожалуйста, забери.

Кое-как называю адрес гостиницы и номер. Стыдно признаться, по какой причине нахожусь здесь, даже лучшему другу, который знает обо мне все. Эндрю ничего не говорит, кидает трубку и просит спуститься в холл через полчаса. Это трудно сделать, когда ты морально раздавлена, однако все же нахожу в себе силы подняться с кровати, умыться и покинуть номер. Но перед этим складываю оставленный конверт в маленькую сумочку.

Как самая настоящая шлюха…

– Ты с ума сошла? Ты хоть понимаешь, во что вляпалась? – рявкает Эндрю во всю силу голоса. Чувствую себя ребенком. Неопытным и нашкодившим.

Понимаю. С самого начала знала, только не подумала о последствиях. Об очень неприятных и гадких. Но неудавшийся секс с незнакомцем лишь малая доля той боли, которая бьет по самому уязвимому месту. В грудь. В самое сердце.

– Эндрю, он умирает.

До сих пор всхлипываю, вспоминая разговор с доктором. Смотрю в глаза друга, сидя в его футболке после душа, пытаюсь найти хоть каплю сочувствия. Его нет. Нет, и все тут. Бесполезно, слезы не помогут, но это единственное, что сейчас заставляет выплеснуть весь негатив наружу.

– Ради него ты готова трахаться с уродливыми толстяками?

– Мне нужны деньги, понимаешь? Я не заработаю столько в ресторане.

– Нашла ради кого корячиться.

– Да отстань уже от него! – теперь моя очередь вспыхнуть, словно спичка вблизи канистры с бензином и взорваться в самый неподходящий момент. – Понимаю, вы поссорились, но не надо сейчас возражать, ладно? Адам – мой брат, и я не оставлю его в беде.

Друг ничего не отвечает. Новый поток слез накрывает меня, отчаяние дает несколько пощечин, лишний раз напоминая, кем я сегодня стала. Теперь и этот вариант не подойдет. Он не спасет Адама. Время беспощадно над людьми.

Над нами…

– Тише, тише, – Эндрю прижимает мое ослабевшее тело к себе и аккуратно приглаживает длинные волосы. Почти успокаивающе. Как в школе, когда зазнавшиеся одноклассники порядком надоедали и не брали в свою команду в вышибалах.

Он всегда рядом, когда мне плохо, всегда найдет тысячу и одну причину, почему я не должна лить слезы зря. Всегда. Но не сейчас, когда дело касается моего брата.

– Хай, Ло, – в небольшую квартирку залетает сосед Эндрю – Алекс. Ну, почти сосед. – Привет, милый, – он подходит к другу и целует его мимолетно в губы. Ох уж эти телячьи нежности. – Чего слезы льем?

– Адам умирает, – объясняет Эндрю. Даже в пофигистическом тоне друга сквозит маленькая капля горечи.

– Это тот самый…

– Да.

Что конкретно Алекс имеет в виду, мне непонятно, да и выяснять это сейчас не хочу. Слишком разбита, раздавлена. Ведь я останусь одна. Родных у меня больше нет…

И снова слезы захватили меня в свой плен. Еще немного, и заикаться начну от постоянного плача. Наверняка глаза опухли и выгляжу я сейчас не совсем презентабельно. Точнее, вообще не презентабельно. И какая разница? У меня брат умирает, а я могу кинуть лишь жалкую тысячу фунтов за его жизнь. И эта тысяча чуть не разломала меня на части.

Какая же я слабая…

– Не переживай, мы найдем выход, – Эндрю снова пытается утешить. Бесполезно. Он на дух Адама не переносит, а Адам его.