Катя Рид - Ты меня интересуешь

– Черт! – мне требовалось выругаться вслух.

– Саня! – позвал Антон за дверью, я ему открыла. – Ты душ принимала?

– Как видишь! – я почему-то злилась.

Что если не было никакого Макса?

– Могли бы вместе.

Я ничего не ответила. Надела длинное трикотажное платье и стала сушить волосы полотенцем. Антон пожал плечами и тоже отправился под душ. Он напевал какую-то песенку и жутко меня бесил. Я злилась на него без причины и злилась на себя за то, что злюсь. Я – дура!

Я посмотрела на себя в зеркало и взбила еще влажные локоны. На щеках играл румянец, а каре-зеленые глаза сегодня были больше зелеными, чем карими. Я нравилась своему отражению сегодня. Интересно, смогу ли я понравиться еще кому-то?

Я вышла из ванной и направилась на кухню. Макс стоял возле кофемашины ко мне спиной. На нем была белая футболка в обтяжку, которая выгодно подчеркивала спортивную фигуру. Темные татуированные руки резко контрастировали со светлой тканью одежды. Я залюбовалась им. Мне вдруг захотелось подойти к Максу, обхватить его руками и уткнуться лбом между его лопаток. Вместо этого я сказала:

– Привет.

– Привет, – он улыбнулся мне и обвел меня взглядом. – Как спалось?

Просто вопрос или намек?

– Спасибо, хорошо.

– Не слишком замерзла?

В его глазах плясали черти. Или я вижу то, чего нет?

– Нет. Удалось согреться.

– Вот как? – усмехнулся он. Нас разделял стол. Мы смотрели друг другу в глаза.

Нет, это точно был он!

– Доброе утро! – Антон появился на кухне, шаркая пятками по полу. Это меня тоже бесило!

– Доброе, – поприветствовал его Макс. – Выглядишь помятым.

– Еще бы, – Антон налил из-под крана кружку воды и жадно ее выпил. – Что-то я вчера дал маху…

– Садись, – сказал Макс, смеясь над другом. – Я сварил кофе.

Антон сел на стул рядом со мной:

– Малыш, ты не обижаешься, что я слишком расслабился? Сегодня замерз, капец! – заявил он без перехода. А вопрос в мой адрес, что, был риторическим?

– С дымоходом проблемы, – пояснил Макс. – Газовщики рано утром пришли, прочистили. Надо будет менять трубу.

– Ясно, – Антон рассеяно кивал головой, уставившись в одну точку. – Я, кажется, слышал их. Проснулся, уже светло. Слышу, возится кто-то. Понял, что замерз. Ну и пошел к любимой, – Антон вспомнил о моем существовании и притянул меня к себе, чмокнув в щеку.

– Так ты под утро пришел, значит? – я начала свое следствие по делу о ночном визитере.

– Ну да, ночью спал как убитый. Ты не замерзла без меня? Меня-то градус грел, – он засмеялся, а я ответила серьезно:

– А меня грелка.

Ага, грелка в полный рост!

Макс наблюдал за мной с веселой улыбочкой. Кажется, его эта ситуация забавляла. Для него это какая-то игра?

– Всем привет! – Лизка вышла на кухню в мужской футболке, которая выставляла напоказ ее длинные ноги. Она уселась к Максу на колени и поцеловала его. К счастью, пар, что валил из моих ушей, был невидим для окружающих.

Оторвавшись, наконец, (Наконец!) от Макса, Лизка обратилась к брату:

– Как ты, братик? Головушка болит?

– Нормально, – лениво отмахнулся он.

Мы сели завтракать. Я наблюдала как Макс кормил Лизку маленькими крекерами, шутливо отдаляя их от ее рта. Они выглядели веселыми и счастливыми. Антон налегал на яичницу с беконом, пытаясь избавиться от похмелья плотным завтраком. Я лениво жевала бутерброд. Аппетита не было, мое внимание было приковано к этой парочке.

Иногда Макс, в перерыве своего ребячества с Лизкой, смотрел на меня. В упор, не стесняясь наблюдать мою реакцию. Я старалась выглядеть безразличной, не знаю, получалось ли у меня.

Я чувствовала себя облапошенной. Он пришел ко мне ночью, сейчас наблюдает за мной.

Макс, тебе что, захотелось поразвлечься?

– Сань, когда поедем? – Антон уставился на меня. – Вечером?

– Без разницы, – я резко бросила свой ответ и, взяв с собой кофе, направилась в гостиную к телевизору. Я не смогла справиться с собой и скрыть плохое настроение. Антон пришел ко мне.

– Все-таки обиделась? – вздохнул он. – Ну, прости. Напился как свинья.

Это мне надо просить у тебя прощения…

Я улыбнулась ему.

– Да все в порядке. Я не обижаюсь.

– Иди сюда, – он прижал меня к себе и поцеловал. Перед глазами стояло лицо Макса, чтобы избавиться от него, я ответила на поцелуй Антона с большим энтузиазмом.

– О, – протянула Лизка. Они с Максимом зашли в комнату. – Голубки уже мирятся вовсю! Макс, может оставить их одних? – она захихикала, а Макс плюхнулся в кресло.

– Не волнуйся, – ответил Антон, – если нам потребуется, мы уединимся.

Мы пили кофе по второму кругу. Взбодрившийся Антон травил байки и разговаривал за троих. Макс был задумчив и не улыбчив, похоже, у него тоже поменялось настроение.

Чуть позже мы вышли на улицу. Антон раскуривал кальян, Лизка делала селфи в оранжевых листьях. Я смотрела на яблоневый сад, облокотившись на перила веранды.

Может послать все к чертям и признаться Максу, что он нравится мне? Прямо сейчас, при всех. И уйти. И плевать на все…

Чего ты вообще хотела? Чтобы утром он тебя обнял, поцеловал и расстался с Лизкой? А Антону сказал: «Ну, брат, извини». И жили бы мы долго и счастливо?! Очень короткая получилась бы сказка.

– О чем задумалась? – Макс подошел и встал со мной рядом, так же облокотившись на перила, как и я. – Ты накручиваешь локон на палец, когда витаешь в облаках. Я подметил.

Он был прав, действительно была у меня такая привычка.

– У тебя волосы еще не до конца высохли. Ты можешь простудиться.

Что на это ответить? Он и не стал ждать, отошел и вернулся с пледом, накинув его на мои плечи.

– Теперь тепло? – спросил он шепотом. Точь-в-точь как этой ночью.

Я внимательно посмотрела на него. Он улыбнулся мне. Мне! Все невеселые думы были забыты.

В этом то и парадокс влюбленности – переменчивость. Переменчивость всего: эмоций, настроения, аргументов. Любовь переворачивает все с ног на голову и обратно. Она противоречит здравому смыслу.

Я ответила еле слышно. Точно так же как этой ночью:

– Да…

Прошла почти целая неделя с нашей последней встречи с Максимом. Как же мучительно было не видеть его лица, не слышать его голоса. Когда Антон звонил сестре при мне, я ловила каждое его слово, надеясь узнать хоть что-то о Максиме. Увы, ничего.

– О чем задумалась? – голос Антона теперь был чужим для меня.

Сказать по правде, я чувствовала, что не могу с ним быть. Его взгляды, его прикосновения не вызывали у меня больше никакого отклика. Было бы гораздо честнее расстаться с ним, но я не могла. Он был единственной ниточкой, которая связывала меня с Максом. Вот так фатально. Человек приходит в твою жизнь, любит тебя, но в итоге оказывается лишь связующим звеном между тобой и кем-то другим. Кем-то, кто стал для тебя очень важен.