Екатерина Юдина - Подонок, ты будешь думать, что меня больше нет… Книга 2

Это было невыносимо больно и мне сразу показалось, что низ живота обожгло адским пламенем. Непривычное чувство наполненности и, жжение между ног, пугало. Слишком остро. Чрезмерно больно.

Не в силах совладать с собой я продолжала кричать и извиваться под Винченсо. Сама не поняла, когда по щекам полились слезы и лицо исказила гримаса боли, смешанной с паникой. Всхлипывала и хватала воздух губами, но успокоиться не могла.

Винченсо явно не ожидал от меня такой реакции. Сразу он убрал ладонь от моей шеи и, судя по разомкнувшимся губам, хотел что-то сказать, но не стал этого делать. В следующее мгновение он сдвинул брови на переносице и, явно поняв, что-то по ощущениям, достал из меня член, на котором увидел кровь.

– Что за?.. – одна его бровь взметнулась вверх. Винченсо поднял на меня взгляд, наверное, намереваясь посмотреть мне в лицо. Я к этому моменту уже перестала кричать, но все еще тяжело дышала, продолжая чувствовать саднящее жжение между ног, но прекрасно увидела, как глаза у парня, непривычно для него, округлились, выдавая сильное удивление.

Пока я от боли извивалась под Медичи, моя гулька растрепалась и теперь из нее торчали пусть и влажные, но уже порядком волнистые пряди волос. Винченсо прикоснулся к ним и сжал в своей ладони так, будто считал, что взгляд его подводил, из-за чего парень решил проверить мои кудряшки наощупь.

– Мелкая?.. – спросил он, переводя взгляд на мое лицо. Наверное, небольшая часть моего сознания ликовала. Ледяная маска Винченсо дала трещину и впервые я увидела у него такие эмоции, хотя раньше считала, что Медичи на них не способен. Неверие и острое изумление в черных глазах, а так же вытянутое лицо и вновь сдвинутые брови.

Не в силах сдерживать слезы, я все еще чувствовала, как они стекали по щекам. Хотела сказать что-то колкое и с этими грубыми словами выпустить хоть немного боли, но, скользнув взглядом по плечу Медичи, захотела произнести совершенно другие слова.

Я подняла дрожащую ладонь и со всей силы сжала плечо парня, там где находился еле заметный шрам.

– Помнишь, как я оставила тебе этот шрам? – несмотря на тяжелое дыхание, я старалась говорить ровно. На этот раз Медичи не стал меня останавливать и не запрещал говорить. Наоборот, смотрел то на мои волосы, то на лицо, то на мою ладонь, которая прикасалась к его кожу. – Четырнадцатого июня, когда ты на мой день рождения пытался меня изнасиловать, я шептала тебе, что буду покорной и сделаю все, лишь бы ты меня не изнасиловал, но потом я взяла ручку и вонзила ее сюда, – я ногтями впилась в кожу вокруг шрама. – Но если бы у меня сейчас была ручка, я бы вонзила ее тебе в глаз. Ненавижу… Подонок… Ненавижу…

Я все шептала и шептала слова ненависти. Да, Медичи меня сломал, но гнев, подобно сильному клею, вновь соединял разбитые части. Правда, их он складывал не в той очередности, в которой эти частички были раньше, из-за чего я понимала – после этой ночи я больше никогда не буду прежней.

Прерывистое дыхание не позволяло в полной мере насытиться кислородом и мне стало казаться, что я задыхалась. Попыталась успокоиться и унять эмоции, что так яростно жгли сознание, превращая мысли в пепел, но не смогла остановить даже слез, которые так и продолжали течь у меня по щекам. И от этого я ощущала себя слишком уязвимой. Слабой и никчемной.

Я взвинчено подняла подрагивающую руку и, тыльной стороной ладони, начала остервенело тереть глаза. До боли и красных отметин на лице. Так, чтобы возникшее жжение перекрыло судорожные порывы к всхлипыванию и плачу. Кажется, помогло. Я немного успокоилась. Во всяком случае, хотя бы внешне. Внутренне я все еще продолжала гореть.

– Отпусти. Отпусти меня… – не просила и не требовала. Просто шептала, прекрасно зная, что эти слова мне совершенно ничем не помогут. Зато, я понадеялась на действия и попыталась отползти на другой край кровати. Ни черта у меня не получилось. Медичи схватил меня за лодыжку и обратно притянул к себе, так, что я за собой потянула покрывало, в которое до этого вцепилась.

– Не дергайся, – Винченсо опять подложил меня под себя.

Теперь я уже не могла так ясно читать его эмоции, но зато чувствовала насколько сильно Медичи был напряжен. Каждая его мышца стальная и в глазах больше не было пустоты. Там виднелось мощное напряжение, которое граничило с чем-то страшным. Взрывоопасным. Казалось, что внутренний бикфордов шнур Винченсо уже был подожжен и огонек постепенно продвигался к детонатору. Еще немного и произойдет смертоносный взрыв.

– Не трогай меня! – вскрикнула, но, естественно, Медичи поступил ровно наоборот.

Несмотря на то, что мои волосы растрепались, галстук все еще связывал большую их часть. Винченсо взялся за ткань и потянул, тут же снимая его. Сделал это грубо и резко, тут же впиваясь взглядом в распущенные локоны, которые, из-за влаги, начали сильно крутиться.

Я опять попыталась отползти. Шипела, вырывалась и отталкивала Винченсо от себя. Страх едко звенел в голове, но теперь он не подавлял, заставляя подчиниться, а, наоборот, бунтовал сознание, буквально вопя о том, что мне следовало увеличить расстояние между мной и Медичи. Иначе он опять причинит мне боль. Винченсо на другое не способен.

Медичи, придерживая меня одной рукой за талию, не давал отстраниться и я ощущала, как опять обжигало прикосновение его кожи к моей. Но хуже было то, как он трогал мои волосы. Сжимал их и перебирал пальцами.

Как же я ненавидела, когда мои волосы трогали. Никогда и никому не позволяла этого делать, но Медичи, естественно, разрешение не требовалось. Сколько раз он вот так касался их? Как часто забирался ладонью в мои кудряшки, сминая и перебирая их своей огромной ладонью? Сложно даже предположить, но я помнила, что сразу очень сильно негодовала и пыталась сделать так, чтобы Винченсо не трогал мои волосы. На него никакие разговоры не действовали. Трудно это признать, но со временем я смирилась и даже привыкла. Наверное, только прикосновения Медичи не вызывали неприязни. Но это было давно. Сейчас меня передергивало от того, что Винченсо касался моих волос.

– Не трогай. Не прикасайся ко мне, – зашипела, упершись ладонями в его обнаженный торс.

Винченсо ничего не ответил. Он молча перевел взгляд на мое лицо и я заметила, как его губы сжались в тонкую линию. Я не знала, о чем он думал, но сама понимала, что за последнее время очень сильно изменилась и, в первую очередь это из-за комы и множества стрессовых ситуаций. Я сильно похудела, кожа посерела и вокруг глаз появились темные круги. От прошлой меня разве что волосы остались.

Мне показалось, что напряжение в комнате возросло, достигая своего предела. Вот-вот полетят искры и вспыхнет огонь. Сожжет меня и обуглит кости. И этим пламенем будет Винченсо.