Настасья Карпинская - Шанс на счастье

– У тебя инструменты есть? – он подходит к моей старой Лысьве и, отодвинув её от стены, выдергивает вилку из розетки.

– Э-э-э, были где-то отцовские. А что именно тебе надо?

– Пара отверток и наждачная бумага для начала.

– Ты собрался её чинить? – мои брови поднимаются высоко верх. Наверное, даже складки на лбу от удивления появились.

– Вик, принеси отвертку, – повторяет уже более настойчиво, и я, прикрыв рот, иду за ящиком с инструментами.

– Тут контакты отошли от одной конфорки, а на остальных окислились, зачистить надо. Не гарантирую, но это может помочь, – подняв вверх варочную поверхность, Демид по очереди вынимает каждый контакт из гнезда и зачищает наждачной бумагой. Я растерянно слежу за этим действом, не в силах вообще что-то прокомментировать или сказать. – Сколько лет она уже тут стоит?

– Не знаю, сколько себя помню.

– Понятно, – Демид закончив, задвигает плиту на место, а я стою, как истукан, периодически моргая глазами. Включив все конфорки, он ощупывает их ладонью. – Вот эта быстрее всего греет, можешь набирать в чайник воды.

– У меня только растворимый, – произношу, имея в виду кофе, и всё ещё не двигаюсь с места.

– Не страшно, – Демид убирает все инструменты, а я ставлю чайник на плиту, всё ещё находясь в какой-то прострации. – Куда убрать? – обращается ко мне, поднимая с пола ящик.

– Поставь в сторону. Я потом сама уберу на место. И … спасибо за помощь.

– На здоровье. Я закурю?

– Конечно, только форточку приоткрой, – Демид закуривает и лениво опирается об подоконник. – Что я тебе должна за помощь?

– Ты о чём? – теперь он смотрит на меня с удивлением, как и я пару минут ранее взирала на него.

– Ты мне плиту починил…

– И что? А ты мне кофе сделаешь, – произнес, словно это не было дня него чем-то необычным. Я достала две кружки из шкафа, сахарницу и пакет сушек. Большего, увы, не было.

– Обычно, если кто-то и помогает, то просят или денег, или услугу за услугу, – проговорила я, разливая по кружкам кипяток.

– Странные тебе люди попадались, – протянул в ответ Демид, туша сигарету в пепельнице и поворачиваясь ко мне.

– Обычные, как и все.

– Не знаю. Помогая, например, Орлову, максимум, что я могу с него стрясти – это бутылку бренди. Просто знаю, что, если мне что-то понадобиться, он всегда мне поможет. Также, как и Стас или Андрюха.

– Тебе повезло с окружением. Большей своей массой люди алчны и жестоки.

– С этим спорить не стану, уродов достаточно, – он отхлебнул кофе и, поморщившись, посмотрел в сторону раковины. – Б*ять, тебя это капание из крана не за*бало? По нервам бьёт.

– Я привыкла уже. Сейчас тряпку подложу.

– Резина есть? – я уставилась на Титова, не понимая, что он имеет в виду. – Старая велосипедная камера или резиновые сапоги на крайний случай? Может мухобойка самодельная времен перестройки завалялась?

– А-а-а, где-то была, – сообразив, что нужно Демиду, я достала из антресоли старую мухобойку, которую делал отец, и протянула ему, не совсем понимая, зачем она ему понадобилась.

– Толстовата, конечно, но что имеем… – проговорил Титов, снова открывая ящик с инструментами. – Перекрой воду, – разобрав мой старый смеситель почти на части, Демид взял старые истертые резиновые вкладыши, приложил их к резине от мухобойки и вырезал подобные, а после всё снова собрал. – Включи воду, – я повернула вентиль в ванной и вернулась на кухню. Вода больше не капала.

– Спасибо…

– Пожалуйста. Только почему у тебя такой вид, словно я не кран починил, а младенца расчленил на твоих глазах?

– Просто… не знаю, как тебя отблагодарить… – он окинул меня уставшим взглядом и допил кофе парой глотков.

– Обработай ссадину и выспись, выглядишь хреново. Спасибо за кофе. Думал, уже сдохну без кофеина, – Демид поставил кружку на стол и, отодвинув ящик с инструментами к стене, прошёл в коридор. – В кафе на трассе только чай был, причем со специфическим вкусом, словно мне воду после помывки посуды налили. Пить было невозможно.

– По работе куда-то ездил? – я постаралась поддержать разговор.

– Да, небольшая командировка была, – Демид обулся и накинул куртку. – С тобой точно всё хорошо?

– Да, всё нормально.

– Выглядишь потерянной.

– Ночь была тяжелая.

– Отдыхай, – улыбнулся одним уголком губ и открыл дверь.

– Демид, – я окликнула его, сама немного замешкавшись, – спасибо тебе ещё раз за всё.

– Это мелочи, Вик, – подмигнув, вышел за дверь.

Мелочи.… Как же давно их не было в моей захудалой жизни … этих мелочей… Закрыв дверь на ключ, я прислонилась к ней спиной, прикрыв на секунду глаза и выдохнув. После отправилась прибираться на кухне. Вымыла кружки, убрала инструменты и, закурив, с какой-то волчьей тоской уставилась на оставленный Демидом окурок в пепельнице.

Если бы жизнь была игрой, и в любой момент можно было поменять свою роль, я бы с удовольствием это сделала сейчас. Чтобы иметь возможность встретиться с ним при других обстоятельствах, с другой историей за плечами: более чистой, более подходящей такому человеку. Что ему моё «спасибо»? А больше мне и нечего предложить в качестве благодарности, только если своё тело. Но если бы он его хотел, то сам бы предложил. Видимо, этого ему от меня не надо. Затянувшись сигаретой, выпустила дым и поежилась от холодного воздуха, сквозившего из открытой форточки. Вот зачем я сейчас об этом думаю? Зачем? Ищу лазейку, в случае нахождения которой будет возможна «чистая и светлая»? Видимо, мало мне сегодня в клубе попало, раз такие мысли в голову лезут. Нет, в моём случае никакой лазейки. Есть факты и опыт, против которого не пойдешь.

– Не строй иллюзий, дура! Он просто тебя пожалел! Может хобби у него такое – помогать юродивым, – проговорила вслух самой себе, затушив сигарету и сбросив с себя вещи, отправилась в душ.

***

Выхожу из подъезда и сажусь в машину. На улице уже светло. Ранее утро подняло на ноги добрую половину города. Пробок на дорогах ещё нет, но поток с каждой минутой всё плотней, и мой воспаленный от недосыпа мозг это начинает напрягать. Спустя десять минут сворачиваю во двор. В голове пульсирует лишь одно желание – выспаться. А ещё перед глазами стоит удивленный взгляд Вики. Она удивилась простой помощи, а меня удивило, что она сама не попросила починить тот же кран, даже не намекнула. Наоборот, смутилась, растерялась. Только потом, когда она спросила, что мне должна, я понял, что она бы и не стала просить никого и никогда. Нет, не потому что гордая, а потому что давно усвоила простую истину: за всё надо платить, так или иначе. «Бесплатный сыр, лишь в мышеловке» – жестокая, но правда. Она не доверяет, когда видит бескорыстность, не верит, что кто-то просто может сделать что-то для неё. И её можно понять.