Елена Макарова - Алмаз. Книга вторая

– Вернись немедленно! – схватила его за руку и втянула обратно в квартиру, пока перебуженные соседи не высыпали на балконы, чтобы отчитать нарушителя спокойствия. – Что это было? – уставилась на довольно улыбающегося парня.

– Эмоциональная разрядка, – буднично пояснил, и более того предложил повторить его сумасбродство. – Попробуй!

– Да ни за что! – отступила назад, чтобы он не вздумал силком вытолкнуть меня наружу. А он мог. – Я еще в своем уме, чтобы там не писали в интернете.

– Не трусь! – бессовестно подначивал засранец.

– Я не трушу, – и поглядывала на балкон через его плечо, – просто это глупо. Что это за метод такой? Все, кто слышал тебя, наверняка, подумали, что ты псих.

– Ну и пусть!

Он пребывал в какой-то эйфории, будто находился под запрещенными препаратами, и моя уверенность в идиотизме его способа снятия напряжения ослабевала.

– А что кричать-то? – оглядываясь, подошла к лоджии, пока лишь всматриваясь в окно.

– Что хочешь, – положив руки мне на талию, все-таки подтолкнул вперед. Гневно глянула на него, но тот сделал вид, что ничего не произошло.

– И «Костя – дурак» можно?

– Можно, – уже был согласен на все, лишь бы я решилась.

Я положила руки на перила. Посмотрела вниз – во дворе никого не было, потом по сторонам – соседние балконы тоже пустовали. С высоты десятого этажа оглядела гудящий от автомобильных пробок город. Обернулась к Косте, он подбадривающе кивнул. Мой личный змей-искуситель!

Нет, я не осмелюсь на такое. Или осмелюсь?

Покрепче перехватила поручень, глубоко вздохнула, зажмурила глаза и громко закричала:

– Я НЕ БОЮСЬ ВАС, ЖАЛКИЕ ТРУСЫ! Я СЧАСТЛИВА И ВЫ НЕ ИСПОРТИТЕ МНЕ ЖИЗНЬ!

***

Впервые за долгое время я шла в институт в хорошем настроении. Уже и не помню, когда ходила по коридорам альма-матер, не слыша за спиной шушуканье, и не ловила на себе любопытные взгляды. Но сегодня не обращала на это никакого внимания.

Из толпы зевак, что не уставали показывать на меня пальцем, показалась Инга, и она держала курс прямо на меня. Что ей понадобилось? Испортить мне настроение?

– Рита! – услышала ее приторно-сладкий голос. Она со мной так никогда не разговаривала. – Давно не виделись, – говорила так, будто беспредельно огорчена этим фактом.

– Чего ты хочешь? – не стала тратить время и выслушивать от нее дифирамбы. Ей явно что-то от меня понадобилось, иначе она не была бы такой добренькой. – Автограф? Билеты на концерт? Пропуск за кулисы? – обычно именно с такими просьбами ко мне приставали многие наши студенты. Наверное, они думали, что я сплю на глянцевых карточках с росчерком Кости и лично составляю списки приглашенных на концерты, отсеивая тех, кто мне не нравится. А если я (не дай бог!) отказывала вопрошающим в просьбе, то меня одаривали таким взглядом, будто я вселенское зло и единственный смысл моего существования – портить им жизнь.

– Какая ты грубая, – Инга состроила из себя обиженную, и это получалось у нее плохо. Ее лицо физически не могло изобразить никакую другую эмоцию, кроме как презрение к окружающим.

Я же устала быть со всеми доброй и понимающей и прямо заявила:

– А ты лицемерная. На этом и сойдемся.

– Ладно, – развеяла напускную вежливость. – Я хочу попасть на музыкальную премию, но билеты давно раскуплены. Достанешь для меня парочку? Я заплачу.

– Попробую, – ее честное признание подкупило, да и я была в хорошем расположении духа, – но ничего не обещаю, – предупредила, чтобы не возлагала больших надежд.

– Спасибо, Ритуль! – и снова этот ее голос, от которого сразу захотелось взять свои слова обратно.

Обошла ее, как препятствие на своем жизненном пути, поспешила на пару, которая вот-вот должна была начаться.

Я была почти у входа, когда меня окликнули по фамилии, и я без задней мысли обернулась.

– Это тебе за Кита, шлюха! – было следующим, что я услышала.

Сразу поняла, что после таких слов нельзя ждать ничего хорошего. Инстинкт самосохранения сработал быстрее, чем я успела сообразить, что происходит, и подняла руки перед собой, защищая ладонями лицо, поэтому «зоной поражения» оказалось в основном тело.

Слышала истеричные выкрики, вопли ужаса, то ли шока – вокруг поднялась суматоха, а я панически боялась открыть глаза. Обнадеживало, что никакой боли я не почувствовала, только как по шее и груди текло что-то вязкое, а в нос мгновенно ударил резкий химический запах. Я сразу его узнала. Так долгое время пахло в нашей квартире после ремонта – растворитель.

Опустила голову вниз, наконец, открыв глаза и увидела, как ярко желтая краска капала с одежды и волос, образуя у моих ног целую лужу. Чья-то рука легла мне на плечо и я, как трусливый кролик, вздрогнула.

– Рита, это я, – Олег осторожно, взял меня за одеревеневшую руку и повел внутрь здания. Я забыла, как говорить, и, не разбирая дороги, брела за ним.

Парень довел меня до женского туалета и, не смущаясь, вошел вместе со мной. Внутри оказалась пара девчонок, что украдкой курили на переменке. Они намеревались выдать что-то грозное, но, увидев, меня потушили сигареты и быстренько выскочили за дверь. Наверное, чтобы разузнать, отчего студентка расхаживает по институту перепачканная краской. Теперь я стану местной легендой.

Олег отмотал длинный «хвост» бумажных полотенец и уже несколько минут пытался оттереть мое лицо. Но мы оба знали, что это бесполезно – ни вода, ни тем более, бумага здесь не помогут.

– Оставь, – выставила свою руку, как преграду на пути молчаливого друга, когда он в очередной раз поднес к моей шее полотенце. – Это бесполезно.

– Ты как? – показалось, он почувствовал облегчение от того, что я, наконец, заговорила с ним.

– Не знаю, – сказала правду, разглядывая старый потрескавшийся кафель за спиной парня. – Что произошло? – перевела взгляд на друга. Он отрицательно покачал головой. Да и какая разница? Результат, так сказать, на лицо.

Посмотрела на себя в висящее над раковиной зеркало, оценивая ущерб: левую щеку, ухо и шею покрывал небольшой слой краски. Я была как керамическая поделка, которую после обжига глазируют. Нервно хихикнула над собственной мыслью, чем, вероятно, напугала Олега.

– Все будет хорошо, – выдал стандартную фразу, от которой воротило больше, чем от «успокойся».

Последнее было сейчас кстати, потому что входная дверь распахнулась и с грохотом ударилась об стену. Я снова вздрогнула. Когда я стала такой трусливой?

Костя замер, напряженно разглядывая меня.

Я бросила на Олега вопросительный взгляд, друг виновато пожал плечами. Конечно, он не мог не позвонить Косте. Одними губами произнесла «спасибо». Он, приняв благодарность и криво усмехнувшись, оставил нас с Костей наедине. Музыкант к этому времени пришел в себя. Он перестал таращиться и крепко обнял меня, прижимая к себе.