Юлия Устинова - Скарлетт. Биг лав стори

– В качестве кого? – спрашиваю ее. – Живого щита? Ну, да, я большая, в этом есть свои плюсы.

– Не говори ерунды! – одергивает меня Ханна. – Ты – моя лучшая подруга! Сама посуди! Это наш последний год в школе, который мы проведем вместе, а нам даже вспомнить нечего!

– Как это нечего?! – удивляюсь я. – А… прошлый Хэллоуин?

– Да, мы были в костюмах M&M’s! Я тогда ужасно вспотела, а потом выпила холодного пунша и пролежала неделю с ангиной! Отлично, Скар! Что ещё? – она выжидающе смотрит на меня.

– Ярмарка… домашнего лимонада, – неуверенно отвечаю, понимая, насколько глупо и неубедительно это звучит.

– Ты издеваешься?! – возмущается подруга. – Ты забыла, как мой брат продавал подкрашенную воду вдвое дешевле нашего и перебил у нас всех потенциальных покупателей?!

Я смеюсь, наблюдая, как тачка Мерфи, взвизгнув шинами, отъезжает от соседского дома.

– Да, что ни говори, твой братец умеет веселиться. Сегодня встретила его, когда возвращалась с пробежки. – Я не стала уточнять, что буквально ползла с нее. – Чего он не спит в такую рань?

Ханна пожимает плечами.

– Эйден все лето где-то болтается. Наверное, нашел себе кого-то или зависает до утра со своими дружками, а потом спит весь день… Я не лезу в его дела, – отвечает она и снова меня прессингует: – Так что, пойдешь со мной? Ну, пожалуйста! Подруга ты мне или нет?!

Она надувает губы, как маленькая девочка.

– Я… подумаю, – уклончиво отвечаю, собираясь во что бы то ни стало продинамить ее.

– Ты набиваешь себе цену, Скар, – ухмыляется Ханна в полной уверенности, что одержала верх.

И я позволяю ей так думать. До пятницы может произойти, что угодно. К примеру, я могу сломать ногу или решу стать волонтером и уехать в Исландию. В конце концов, Ханна может прозреть и расстанется с мыслью пойти на эту тусовку, где ей все равно ничего не светит… Хотя, кого я обманываю, вариант с Исландией выглядит намного правдоподобнее, потому что Ханна Мерфи точно не передумает…

Эдди уезжает на ночное дежурство, и дом остаётся в моем полном распоряжении. Я поднимаюсь к себе с решимостью немного покрутить хулахуп перед сном. Это полезно для талии и бедер, а главное – я чувствую, что двигаюсь в правильном направлении. А, когда решаю, что с меня на сегодня достаточно, мне приходит сообщение, прочитав которое я сразу бросаюсь к окну. Какого черта?

«Брукс, что за грязные танцы ты там устроила? Остановись, у меня кружится голова».

Рывком отодвигаю прозрачную занавеску и наблюдаю за тем, как Эйден машет мне рукой. Он снова стоит полуголый и с перекинутым через шею полотенцем резкими движениями вытирает волосы. Мне с трудом верится, что он собирается лечь спать вовремя перед первым учебным днем.

Окно его комнаты выходит прямо на мое, и я всегда об этом помню, когда собираюсь переодеваться. Но сегодня, воодушевившись своим двухдневным подвигом, видимо, упустила это из виду.

Чёрт, надо было крутить обруч внизу в гостиной!

Вместо этого кручу пальцем у виска, намекая парню на то, что думаю о его тупой шутке. Опускаю жалюзи и задергиваю занавеску. Мой мобильник снова пищит. В полной уверенности, что это опять Мерфи, нажимаю клавишу разблокировки. Нет, это не он.

Вас упомянули в истории…

Просмотрев несколько раз подряд, как дикая свинья гуляет по пляжу и распугивает людей, я вдруг ощущаю пустоту внутри, которую тут же хочется заполнить хоть чем-нибудь…

Сегодня двадцать шестое августа. И я снова сорвалась. Вчера я расстроилась и очень много съела. А потом снова расстроилась из-за того, что много съела. Но тот сэндвич с ветчиной преследовал меня в моих мыслях весь вечер. И я сдалась. У Эдди было ночное дежурство. Весь дом оказался в моем распоряжении. Как и холодильник… Не хочу больше ничего писать и взвешиваться тоже… и бегать… Не хочу быть Скарлетт Брукс…

Захлопываю дневник и швыряю его на кровать. Как будто это он виноват в том, что я обжора. Или Эдди, которая вчера не забрала с собой в клинику наш холодильник. И даже Гвен, лучшая подруга Стефани, не кормила меня с ложки ореховой пастой. Она всего-то отметила меня на забавном видео. Ведьма.

Я открываю шкаф и перебираю плечики с висящей на них одеждой. В основном, это футболки, рубашки, толстовки и джинсы. С последними вечная беда, они очень быстро протираются между ног и приходят в негодность.

Останавливаю выбор на черной футболке, джинсовой рубашке и темно-серых джинсах. Ожесточенно расчесываю длинные каштановые волосы, которые сегодня вьются по-особенному сильно. Этим утром меня все раздражает так, что даже есть не хочется. Что само по себе противоестественно.

Лучше бы я вчера так разозлилась вместо того, чтобы распускать сопли из-за очередной выходки одной недалекой чирлидерши.

Собравшись, я спускаюсь вниз, резкими движениями закидываю на плечо кожаный рюкзачок и хватаю с полки ключи от дома. Затем вспоминаю, что хотела подкачать колеса велосипеда, и иду за насосом в подвал.

Когда с колесами покончено, я возвращаюсь в дом, чтобы оставить насос, а потом жду Ханну на нашей подъездной дорожке. И в какой-то момент просто слышу это:

– Мяу…

Поняв, откуда доносится звук, я подхожу к старому канадскому клену, растущему перёд домом и, запрокинув голову, различаю сквозь листву мяукающее пятно серого оттенка. Это моя Джинджер!

Я не видела кошку со вчерашнего вечера и даже утром о ней не вспомнила, с головой погрязнув в самоедстве.

Неужели она провела там всю ночь? Да что я за хозяйка такая?!

– Джинджер, как ты там оказалась?! – кричу я.

Тем временем из соседнего дома показывается Ханна. Оседлав свой велик, подруга машет мне.

– Скар, ты чего там застряла?! – кричит она.

Я указываю на верхушку дерева и отвечаю:

– Там Джинджер. – И снова устремляю взгляд на крону дерева, касаюсь ладонью его шершавого ствола. – Кис-кис-кис. Джи, иди ко мне, милая.

Снова раздаётся жалобное мяуканье, но кошка не двигается с места, продолжая сидеть на ветке чуть выше середины кроны.

– Джинджер, спускайся немедленно! – говорю более настойчиво.

Ханна подъезжает ко мне и, запрокинув голову, тоже начинает звать кошку. Так проходит около пятнадцати минут, по истечении которых становится понятно, что эта тварь божья не спустится на землю по доброй воле.

– Скар, прости, мне надо ехать, – разочарованно произносит Ханна. – У нас встреча с тренером первым уроком. Ты же знаешь Берроуза, он звереет, когда кто-то опаздывает. Не хочу потом стать жертвой его психологической атаки или провести год на скамейке запасных.

Ханна не первый год серьезно занимается плаванием, и она не шутит, когда говорит о своем тренере подобное. Берроуз – настоящий деспот, как и положено любому уважающему себя тренеру. Возможно, поэтому его команда пловцов выступает не хуже наших футболистов и является гордостью школы. И я хорошо понимаю, что для Ханны это отличный шанс, чтобы надеяться в будущем на спортивную стипендию.