Даша Art - По линии взлёта

Дверь открыл другой охранник.

– Тебе чего? – грубо буркнул он. Думаю, не узнал, хотя я видела его пару дней назад.

– Нет, – быстро мотаю головой, отходя назад, – ничего.

Дверь захлопывается, оставляя меня в одиночестве.

Стоять тут бессмысленно. Я вошла во дворик дома позади супермаркета, села на лавочку. Дежавю. Я сижу на скамейке с чемоданом, потерянная, не знающая, куда податься. Из глаза вновь посыпались слезинки крупными горошинами. Такими темпами, я намочу свое дорогое платье.

Биго был прав. Это платье от Валентино. И это последний мамин подарок. Она так хотела увидеть меня в нём на сцене, чтобы я при этом пела её любимую песню.

Céline Dion – My heart will go on love.

Мама рассказывала, что это первый фильм, который они с моим отцом посмотрели вместе. Первое свидание и песня, которая стала символом их любви. Мама до последнего вздоха любила моего отца. Возможно, поэтому Алексей Семёнович так ненавидел меня – живое доказательство их любви.

Сегодня я спела драгоценную песню в платье, которое для меня дороже всех денег на земле. Я провалилась. Не оправдала её ожиданий.

Мои руки дрожат. Я вся сотрясаюсь.

– Не прошла?

Резко поднимаю голову, чтобы увидеть Михаила Михайловича, остановившегося напротив меня. Качаю головой ответ, всхлипывая. Слёзы брызнули с новой силой.

– Бедная девочка, – старичок опускается возле меня на лавочку, прижимает меня к себе, словно заботливый дедушка, которого у меня никогда не было. Его рука заботливо поглаживает по темечку. Чувствую посторонний запах: корица и немного укропа. Но не отстраняюсь. – Я был уверен, что ты пройдёшь.

– Я тоже… ик… ой, – сама удивляюсь появившейся икоте.

– Значит, судей на мыло? – пытается пошутить дедушка.

– Да! – дергаюсь я, выпрямляясь. – Особенно Биго!

– Кого? – Дядя Миша улыбается, затем поднимается на ноги. – Вставай.

– Зачем? – шмыгаю носом, но слёзы прекращаются.

– Хочешь остаться на скамейке на ночь?

Морщусь.

– Нет, – выдыхаю едва слышно.

– Тогда бери свой чемодан и шагай за мной. В темпе.

Не знаю, почему я послушалась. Может, из-за того, что он приютил меня вчера. Или потому что только что успокаивал.

Мы прошли три квартала. Ноги жутко заныли. Они были недовольны каблуками. Я уже всерьез собралась открыть чемодан, чтобы достать кеды, когда дядя Миша вдруг затормозил у подъезда.

– Мы пришли, – добродушно улыбнулся старичок, подвигав усами. – Осталось только подняться на второй этаж.

– Я не… – Подозрительно осматриваюсь. Впервые за пятнадцать минут в мою голову закрались нехорошие мысли. – Вы здесь живёте?

– Да, – кряхтит дядя Миша, доставая ключ от домофона. – Я живу один, а комнат у меня две.

– Но мне нечем платить за жилье.

– Бог с тобой, детонька, – охнул охранник. – Не нужны мне твои деньги.

– Но… – я подняла руку, чтобы возразить. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Можешь прибираться в квартире, готовить…

– Я не умею готовить.

– Научишься, – уверенно отзывается дядя Миша. – Мне ведь не нужны изыски. Так, супец, картошку жаренную или макароны с колбасой.

– Хорошо, – соглашаюсь. А у самой с плеч такая гора сваливается, что, удивительно, как она меня еще не раздавила.

Мы входим в его квартиру. Я осматриваюсь. Маленькая прихожая, две комнатки, крохотная кухонька, туалет, ванная – вот и все богатство. Мне нравится.

– Правило только одно, – сообщает дедушка, открывая дверь комнаты, которая пока побудет моей, – не водить сюда мальчиков.

– Не переживайте! У меня нет парня. И я не собираюсь его заводить. Подруг тоже нет, – зачем-то добавляю.

Из мебели в комнате только старенький шкаф и раскладывающийся диван – мне больше и не надо.

– А ваши родственники не будут против того, что я здесь поживу? – Лучше узнать заранее.

– Эх, – печально выдохнул дядя Миша, – никого у меня нет. Жена умерла лет двадцать пять назад. А десять лет назад погиб сын с беременной невесткой.

– Мне очень жаль, – искренне сожалею о своем вопросе.

– Я поэтому тебя и позвал к себе. У тебя ведь тоже никого нет. Вот и будем вместе поживать. Одиночествам лучше держаться вместе.

Он ушёл, а я решила позвонить своему братику. Он ведь тоже одиночество. Одиночество, у которого есть я.

POV Биго

– Биго, – мягкие губы касаются моего уха, затем захватывают мочку, – может, поедем уже к тебе?

Тоненькие пальчики, завершающиеся острыми коготками, покрытыми красным лаком, касаются моего живота, затем быстро опускаются ниже, останавливаясь на бугре в моих штанах. Она оттопырила указательный палец и мизинец, затем потёрла мой член сквозь плотную ткань джинсов средним и безымянным пальцами.

– А зачем нам куда-то ехать? – спрашиваю псевдоигриво, отчего самому тошно.

Девушка поднимает лицо, чтобы возмущенно надуть накрашенные матовой помадой губки.

– Чтобы я могла попробовать его, – средний палец чуть сильнее надавливает, чтобы я уж точно понял, на что она намекает. Хотя какие тут намёки?

Сегодня на съемке я соврал. Мне не было скучно, возможно, впервые за три года. Я ожил на какие-то пять минут, пока Лора Ви была на сцене. К своему неудовольствию, я запомнил её имя. Интересно, это её настоящее имя?

Нет, черт тебя возьми! Тебе не интересно ни на грамм! Соберись!

Морщусь, когда костлявые пальцы перебарщивают с намёками. Девушка улыбается: она знает.

Кастинг давно закончился, а моя голова до сих пор не прошла. Не помог дорогой алкоголь, который я влил в себя в немалом количестве.

Перед глазами все равно стояла она, богатая девчонка. Её красивое лицо, обуреваемое непонятными мне эмоциями. Пухлые губы, которые она умудрилась сжать в одну линию. Руку на отсечение, она мысленно расчленяла меня.

Смотрю на блондинку, приближающую ко мне свое лицо, явно намеревающуюся подставить мне свои губы для поцелуя, и делаю то, чего никогда в жизни не делал. Я сравниваю. Белые прямые космы с блестящими вьющимися волосами. Её голубые раскосые глаза с большими карими. А ярко накрашенные и неестественно надутые губы с естественно розовыми, пухлыми от природы.

Эта сучка проиграла. Но и богатенькая куколка не выиграла. Пусть мне и понравилась её внешность, принципы ещё никто не отменял.

После её ухода меня уже ничего не привлекало. Я занялся тем, чем занимался до её появления. Ничем.

Позже, когда мы попали за кулисы, я слышал, как народ шептался, что она ревела, когда убежала со сцены.

Я не поверил: этого не может быть. Зачем ей плакать? А даже если и так, то богатенькие родители смогут подарить ей что-нибудь, чтобы её утешить. Песню, например, вкупе с клипом. Чего мелочиться?

Как она вообще додумалась спеть My heart will go on love ? Титаник, мать вашу, серьезно? С Леонардо ДиКаприо и Кейт Уинслет? Великая любовь, одна из самых романтичных и трогательных, несмотря на смерть главного героя?