Даша Art - По линии взлёта

– На улице жуткий ливень! А мои ботинки расклеились! Представляешь, что за невезенье? – сразу начинаю оправдываться. – Никита улетел, ботинки расклеились, еще и со студии мне до сих пор не позвонили. Видимо, они не заинтересованы во мне.

Я смотрю на домработницу, тараторя, чтобы не дать ей и рта раскрыть. Ну, не хочу я сейчас слушать её упрёки в адрес моего неуважительного отношения к её труду. Кстати, только меня она ругает. На остальных же она даже глаз поднять не смеет.

– Захар наверху? Он у мамы?

Вера едва заметно шевельнула бровями – это подтверждение. Я наклонилась, чтобы стащить мокрые носки, сжала их в руке, затем кинулась вверх по лестнице, чувствуя, как Вера прожигает огненным взглядом мою спину.

Слышу музыку, доносившуюся из самой отдаленной комнаты. Текст песни разобрать невозможно, а вот мелодия очень даже ничего. Только вот это рок, да ещё и звучит чересчур громко. Мама к такой музыке не привыкла.

Я открываю дверь, просовываю голову, чтобы увидеть своего младшего братика, расположившегося на постели нашей матери. Она держится за уши, но на лице улыбка. Я тоже улыбаюсь: в последнее время нечасто можно увидеть мамину улыбку.

– Боже, выключи этот шум! – пытаюсь перекричать громыхание, привлекая к себе внимание брата. Он резко оборачивается, при этом его темные волосы, с модной стрижкой, включающей в себя выбритые рисунки на боках, резко упали ему на лоб. Его хитрая лисья мордочка кривится. Он дует вверх, смахивая пряди.

Мой братик очень красивый, но из общих черт у нас только мамины карие глаза. Все остальное он унаследовал от своего отца, а я от своего. Да, у нас разные отцы. Мой умер ещё до моего рождения. И его богатый друг взял заботу о беременной девушке на себя. Так мы с мамой и оказались в этих хоромах.

– Весь кайф обломала, – ворчит Захар, убавляя громкость.

– Какой ещё кайф? – Я подхожу к кровати, сажусь по другую сторону от брата. Мама убирает руки от ушей. – Ты хочешь, чтобы мама оглохла?

– Она сама согласилась! – принял оправдываться братик.

– Я ведь не знала, что будет так громко, – улыбается мама, поправляя одеяло на своих ногах.

– Это ведь Вит Гром! Его нельзя слушать тихо! – возмущается мальчишка, проводя пальцем по экрану своего смартфона. – Вот, смотри!

Он протягивает мне телефон, на заставке которого фотография парня с гитарой в руках. Черные волосы, черная одежда, куча татуировок. Лица, к сожалению, не видно. Парень наклонил голову к гитаре: это не фотосессия, его явно засняли во время игры на музыкальном инструменте. И видно, что она полностью поглощает его внимание. Мне нравятся такие люди – те, кто увлечены своим делом. Не люблю позеров, которых сейчас большинство на сцене.

– Его зовут Вит Гром? – переспрашиваю. – Никогда о нем не слышала.

– Ага, я не удивлен, – по-взрослому так заявляет мой одиннадцатилетний братишка. – Вит Громов.

– Он гитарист?

– Не только. Он ещё и сам поет. Три года назад Вит был в группе, которая называлась «Бимор».

Я удивленно вздергиваю бровь, так как название мне ни о чем не сказало.

– Два рокера. Гром и Биго. Бимор. – Вот сейчас одно имя знакомо. Я прищурилась, и Захар это заметил. – Конечно, все знают Биго. Только вот он настоящий кидалово. Он бросил друга в погоне за славой. Откололся кусочек и поплыл своей дорогой.

– Но Биго не рокер. – В голове тут же всплывают тексты его песен и узнаваемые мелодии.

– Он понял, что так легче прославиться, поэтому и кинул своего друга.

– Ты откуда знаешь? – Округляю глаза.

Брат пожимает плечами.

– Все так говорят.

– Зачастую мнение большинства не является верным, – вдруг говорит мама.

Мы тут же, как по щелчку, поворачиваем к ней свои головы.

– Но факты говорят сами за себя, – упорствует братик. – Вит остался, а Биго ушел.

– Может, они повздорили? – предполагает мама. – И каждый решил идти своей дорогой?

Захар насупился, задумавшись.

– Все равно это нечестно, что Биго стал популярным, а Гром нет. Он ведь в сто раз круче!

– И почему я о нем ничего не знаю? Почему ты раньше мне о нём не рассказал?

– Не-у-ди-ви-тель-но, – по слогам выдает Захар, затем начинает кривляться. – Твой скрипач, с его утонченным, – брат делает пальцами знак кавычек, – вкусом не дал бы тебе такое слушать. Как хорошо, что он наконец выперся из нашего дома.

– Следи за тем, что говоришь! – повышаю голос, защищая своего парня. – Что ты имеешь против Никиты?

– Он завистливый павлин! – уверенно заявляет Захар.

– И кому же он завидует? – снисходительно спрашивает мама.

– Вили, конечно!

– С чего ты взял? – У меня буквально отваливается челюсть. Я зависла на пару секунд, затем захлопала ресницами, смотря на маму, которая отражала меня, словно зеркало.

– Это правда! – Захар подскочил на месте. – И тётя Оля тоже завидует! Потому что ты, – он поднимает указательный палец, направляет на меня, – талантливее него!

– Но мы учились в одной школе, – качаю головой. – И он закончил её с отличием!

– Это ни о чем не говорит! Ты лучше него чувствуешь музыку, поэтому каждый раз, когда ты исправляешь его, он злится. – Брат раздувает щеки. – Почему вы мне не верите?

Мама подмигивает мне. Я усмехаюсь. Он такой милый, когда злится. У него сразу краснеют щечки и ушки.

Я хватаю брата за руку, дергаю на себя так, как проделывала это тысячу раз. Я принимаюсь щекотать его. Захар начинает смеяться, вперемешку с визгом. Мама тоже смеётся, наблюдая, как он пытается вырваться из моих рук, быстро перемещающихся по его животу.

– Хватит! Хватит! Ха-ха-ха! Пощади! Ай! – выкрикивает младший братик, возомнивший себя чересчур взрослым. – Мама! Помоги! Ха-ха! Ай! Мама!

– Забери назад свои слова о Никите! – подсказываю я.

– Ни за… ха-ха… что!

Я смеюсь, продолжая свою пытку, Захар извивается. Дверь в комнату открывается, показывается мужская голова.

– Что вы делаете?

Я останавливаюсь. Мы с братом испуганно замираем, а мама принимается кашлять.

– Лиле нельзя так сильно перенапрягаться. А вы что тут устроили?

– Оставь, Лёша… – мама закашлялась, а моё сердце так сильно сжалось, что пришлось сжать зубы, чтобы не кинуться к ней. Я все равно ничем не смогу помочь.

– Тебе надо принять лекарство. – Мужчина подходит к прикроватной тумбочке, высыпает из баночки пару таблеток, протягивает их маме, затем подает стакан с водой. – Захар, иди в свою комнату.

– Папа, я не хотел. – Брат удрученно опускает голову. – Я хотел немного развеселить маму.

– Иди, – твердо повторяет отец. – Тебе надо выучить уроки.

– Я уже все сделал.

Я касаюсь его руки, утешая.

– Иди, я скоро приду, – произношу тихо, чтобы услышал только он.

Захар кивает, затем уходит. Мама выпивает лекарство. Отец Захара косится на меня.