Стелла Грей - Кристина против Миллиардера

Вообще забавная собака.

Когда-то очень давно я мечтала об овчарке, а всех представителей маленьких пород искренне считала несуразными, но вот этот французский бульдог был поистине очарователен.

Он умел хрюкать, постоянно ластился к ногам, словно кот, выпрашивал вкусняхи, но что самое главное – занимал восемьдесят процентов времени Максима. Что для меня было огромным подспорьем.

Ко времени ужина хозяин дома из Москвы не вернулся, и даже к положенным десяти часам тоже. Я уже уложила Максима спать и готовилась лечь сама, когда окна осветил свет фар въезжающей на территорию машины.

С тяжелым вздохом я поняла, что сон откладывается и голодного шефа нужно как минимум встретить, как максимум накормить после явно сложного дня.

Я набросила на ночную рубашку халат и вышла из комнаты, на ходу завязывая пояс.

Артем Дмитриевич выглядел усталым и злым. Я поняла это по тем резким движениям, с которыми он открыл входную дверь, буквально впечатывая ее в стену.

Я даже несколько мгновений раздумывала над тем, стоит ли вообще соваться к нему под горячую руку, но, памятуя, что он ждет от меня новостей о диване, все же вышла на свет.

– Доброго вечера, Артем Дмитриевич.

– Доброго, – усмехнулся он, глядя на меня и двумя пальцами ослабляя галстук. – А ты, я смотрю, хваткая, уже ждешь – у порога. Похвально.

Захотелось оскорбиться. Его слова были будто брошенная кость собаке, и в то же время я помнила, кто здесь мой работодатель.

– Вы, наверное, устали. – Я вновь попыталась быть вежливой и милой. – Есть хотите? Сегодня жаркое.

– Есть? – Шеф вскинул бровь вверх. – Нет, не хочу. Успел поужинать на деловой встрече. Хотя определенный голод у меня все же присутствует.

Он как-то странно обвел меня взглядом, будто ощупывая. Стало неуютно, и я поежилась.

– А я диван отмыла, представляете, – вспомнив, зачем мы здесь сегодня собрались, напомнила я.

Артем Дмитриевич стащил ботинки, бросил на тумбочку дипломат и настойчиво двинулся ко мне.

– Пох*р на диван. Иди сюда.

Я натурально опешила. Столбом замерла, не ожидая ничего подобного, но он… Он просто подошел и совершенно бесцеремонно принялся расстегивать пояс на моем халате, точно так же, как и я на нем утром. Только если у меня никакого “подтекста” в действиях не было, то у Артема Дмитриевича буквально глаза горели… и пахло от него алкоголем и терпким парфюмом. Будоражаще и заставляя трепетать от страха.

– Да, что вы себе позволя… – Я попыталась отбросить его руки.

Но он нагло заткнул мой рот своими губами, буквально впиваясь в меня, словно оголодавший зверь в мясо.

Я попыталась оттолкнуть.

– Ой, да не ломайся ты, – оторвавшись на миг, прошептал мужчина. – Я – мужик, мне надо. Ты – баба, можешь помочь. Что не так-то? Ты ведь за этим вышла ко мне в таком виде? Признайся, тебе тоже хочется.

Его рука бесцеремонно скользнула мне под вырез ночнушки, и в этот миг я очнулась от ступора.

– Сволочь! – вскрикнула я и отшатнулась что есть сил. – Да как вы только подумать такое могли?!

Я запахивалась обратно в халат, смотрела на хозяина дома так, будто он самый натуральный монстр, и меня трясло от негодования.

– За кого вы меня приняли? Может, в ваших кругах так и принято, но я… Я не такая!

– Кристина!

– Если вы богатый, думаете, вам все можно? – вспылила я, понимая, что своими репликами могу только ухудшить свое положение.

– А что, нет, что ли? Ты ведь сама утром сказала, что придешь. – Орехов смотрел на меня хмуро и недовольно. Так смотрят избалованные дети, когда у них отбирают конфеты.

– Я? Сама? – Утренний разговор мною воспринимался совершенно в ином ключе, нежели выяснилось сейчас.

Я еще раз прокрутила в памяти тот диалог и только сейчас поняла, насколько он был двусмысленным.

– Нет, – твердо заявила я. – Речь шла только о диване. И я его отмыла, и ничего не должна вам отрабатывать – тем более таким способом!

Мой возглас буквально повис в воздухе, и, признаться, я уже ожидала услышать: “Ну и гуляй на **р, недотрога. Уволена”. Но вместо этого прозвучало задумчивое:

– Хгм… Окей. Понял, работай дальше. Типа сильно гордая. – Губы Орехова изогнулись в некрасивой улыбке.

– Типа да, – отозвалась я. – Так вам греть ужин?

– Мне бы постель кто согрел. А раз за этим не к тебе, то вали уже с глаз моих долой, чтобы я тебя до утра не видел.

И что я сделала? Правильно, свалила.

Слушая бормотания вслед.

– Что ни баба, то беда. Гордая она, бл**ть.

Меня трясло еще несколько часов, в течение которых я не могла уснуть. Перебирая в голове все случившееся, я смотрела в одну точку и ждала неприятностей. То казалось, что в коридоре слышны тяжелые шаги Орехова и он идет завершить начатое. Уложить меня в постель. “Я мужик, а ты баба”, – вспомнилось вдруг, и по телу побежали мурашки ужаса. Потом, стоило прикрыть глаза, как за окном раздался подозрительный треск. Пришлось его закрыть наглухо.

Затем оказалось, что Терминатор все-таки пробрался в нашу с Максимкой комнату еще до того, как я заперлась. И узнала я об этом по громкому внезапному храпу, раздавшемуся – внимание – из-под моего одеяла! Этот наглый пес спал у стенки, и на все мои старания его пробудить отвечал тихим рычанием.

В довершение всего у меня снова разболелась поясница, так что пришлось пить обезболивающее.

Тревожный сон, в который я все-таки провалилась, сменился будильником.

– Мам? – на соседней кровати заворочался Максимка.

– Спи-спи, еще рано, – ответила я, осторожно поднимаясь и стараясь не разбудить еще и пса, нагло пробравшегося ночью ко мне под бочок.

Тихонько одевшись, я вышла из комнаты и… замерла. Что делать дальше – не знала. Готовить ли завтрак? Начинать уборку? Или собирать вещи, будить сына и уходить?

Ответ оказался на поверхности – идти нам с Максом было некуда, потому ноги сами повели меня на кухню.

Я приготовила завтрак для начальства и накрыла на стол, дожидаясь появления Орехова, как решающего суда над заключенным под стражу. Помилует или на каторгу? Вот в чем вопрос.

Артем Дмитриевич появился с небольшим опозданием, что было на него совсем не похоже. Он морщился, тер виски, недовольно сопел и настороженно принюхивался к еде.

И вот, когда я уже сгрызла все ногти, стоя за углом и представляя, как Орехов вскакивает и требует подать ему новую кухарку, он меня позвал.

– Кристина, – раздался сиплый шепот от стола.

– Я здесь! – отрапортовала, появляясь из-за его спины.

– Зачем так кричать? – пригибая голову, возмутился Орехов. – Как ненормальная. Не видишь, что ли? Человеку плохо! Дай мне этот… как его?

– Топор? – ляпнула я намного раньше, чем успела подумать.

Слово – не воробей. Соскользнув с губ, оно несется дальше, рождая страшные последствия. Вот и в моем случае Орехов был настроен решительно.