Салли Торн - Второе первое впечатление

– А вот здесь мы имеем абсолютно чистый холст. – Рената хватает меня за руку и, расстегнув манжет, закатывает рукав. – Сделай ей тату. Я плачу. Что бы ей такое набить? Знаю. Большую Деву Марию. – Рената при всей своей внешней хрупкости на удивление сильная, ее ногти врезаются мне в кожу.

– Ой! – громко протестую я.

Впервые за все это время Тедди явно тушуется.

– Это что, первый вопрос собеседования? Какую татуировку я, лицензированный татуировщик, набил бы Рути? Все, что ни попросит. А теперь отпустите ее, пожалуйста.

В его голосе звучат низкие модуляции, характерные для мужчин, желающих добиться своего. И мы, три женщины, неожиданно вспоминаем, кто он такой.

Рената выпускает мою руку с отчетливыми полукруглыми следами от ногтей и устанавливает зрительный контакт с Агги, которая остается индифферентной. Они ведут беззвучный разговор глазами. Затем Рената поворачивается ко мне:

– Нам придется изобрести новую категорию. Не так ли, Рути? – Это ее извинение.

– А что за категории? – спрашивает Тедди, не обращая внимания на эксцентричное поведение Ренаты. – Быть может, я смогу подсказать, к какой именно меня отнести.

Рената начинает загибать пальцы:

– Деревенщина. Маленький Потерянный Мальчик. Слишком Тупой, Чтобы Жить. Фальшивый Внук – это те, кто надеется получить наследство.

– Дитя Природы – никаких дезодорантов, – добавляет Агги.

– Я пользуюсь дезодорантом.

– Еще одно очко в пользу Тедди. Хотя, полагаю, иногда здесь попахивает Мэтью, а ведь с тех пор прошло столько лет, – говорит Агги.

Я пытаюсь внести свой вклад:

– Замученный Художник?

Если татушки сделаны по его эскизам, то он очень талантливый.

– Да, я уже чувствую себя слегка замученным, – соглашается Тедди.

Рената смотрит в окно, словно припоминая нечто особенное:

– Моими любимцами были Страдающие Бессонницей Нарки. Они обеспечивали меня травкой, и мы могли сидеть всю ночь напролет, обсуждая, кто из знаменитостей умрет следующим.

– Будем считать, я этого не слышала. – Я, должно быть, начинаю размякать. Должно быть, это все вечернее солнце, которое греет мне спину.

– Когда ты станешь такой старой, тощей и опустошенной, это все, что останется у тебя в жизни. Ну и любовь, конечно, – говорит Рената, погладив сестру по руке. – Ах, je suis très romantique… [2] Я очень романтична (фр.) . Быстро. Я жду комплимент. – Это тест, приготовленный для Тедди.

– У вас красивый дом, – отвечает Тедди.

И действительно, вид из окна очень красивый. Подстриженные лужайки, тянущиеся до английской изгороди из самшита. Возле изгороди поилка для птиц и развесистая глициния.

– Банально. Неудачная попытка. Если бы не мой преклонный возраст, я вернулась бы в свой лофт в Трайбеке. – Старая песня! Глаза Ренаты опасно сужаются. – Я имела в виду комплимент лично мне.

Тедди готовится к удару. Щурится от яркого солнца. Поднимает биту. И говорит прочувственно и очень искренно:

– Мне еще не доводилось встречать более элегантной женщины, чем вы.

Зрители вскакивают на ноги. Заслоняют ладонью глаза. Отличная работа. Комплимент пробивает ветровое стекло автобуса в далеком пригороде.

– О… – Рената оглядывает себя. – Ты имеешь в виду этот прикид? – Она улыбается и любовно оглаживает себя по тонкому, как палка, бедру, словно любимого домашнего питомца. – Это старая пара брюк палаццо с круизного показа Диора две тысячи шестнадцатого года? Это винтажная блузка от Баленсиаги? Что ж, он очень хорош. Десять очков, – бесцеремонно обращается Рената к Агги, которая начинает дремать в нагретой комнате.

Тедди и не думает злорадствовать.

– В чем будет состоять моя работа?

– Ты водишь машину? – спрашивает Рената. – Это единственное, что меня волнует. Один парень сказал нам, что не водит машину из-за выбросов углекислого газа.

Тедди улыбается. Ему идет.

– Я езжу на мотоцикле. Но не прочь прокатиться на вашем «роллс-ройсе».

Агги стряхивает с себя сонное состояние:

– Расскажи еще о себе.

И в этот самый момент Рената говорит:

– А какой у тебя рост?

И почему пожилые дамы так зациклены на росте молодых людей?

– Мне двадцать семь лет. Мой рост шесть футов четыре дюйма. Как я уже говорил, я татуировщик, но в свое время работал водителем на доставке.

Агги обдумывает его слова.

– А почему ты не работаешь в выбранной области?

– Возможно, я попробую найти какую-нибудь внештатную работу. По вечерам, если не возражаете.

– Мы очень требовательные, – перебивает его Рената. – Я хочу, чтобы ты всегда был под рукой, чтобы поднести вещи или отвезти нас куда нужно. Ну и куча вещей для химчистки. Легкая работа. Не понимаю, почему у молодых людей с ней столько проблем. Покупать нам цветы. Пиццу. Бронировать столики в ресторане. Хм, что там еще? – Рената вопросительно смотрит на меня.

– Ремонтные работы, уборка, прачечная, спонтанные комплименты. – (Всеобъемлющая роль, основанная на способности проглотить обиду и наступить на свою гордость.) – А еще беготня за снеками и помощь в покупках онлайн.

– Кстати, я немного умею готовить, – говорит Тедди.

Он не сводит с меня глаз. Он что, ожидает от меня каких-то вопросов? Я для него спасательный жилет? Закрыв рукой свой блокнот, чтобы Тедди не подглядывал, я начинаю записывать:

• Татуировщик/водитель-доставщик.

• 27 лет, 6 футов 4 дюйма, шикарные волосы.

• Умеет готовить, говорить искренние комплименты .

Я также не упускаю из виду пункты, которые были вычеркнуты или обойдены молчанием. Мелани не была так уж не права, предположив, что я захочу делать заметки во время собеседования. Добавить слишком зажатая в мой профиль на сайте знакомств.

Я проверяю, не выбились ли непослушные пряди из пучка. Жую губами, чтобы равномерно распределить блеск для губ. Почему так тихо? Я поднимаю глаза. Тедди продолжает на меня смотреть. Сестры смотрят на Тедди, который смотрит на меня.

Агги улыбается:

– Ну разве она не красавица, когда сидит вот так, в солнечных лучах?

Тедди поспешно отводит взгляд. Так вот, значит, каково быть слишком долго выставленной на всеобщее обозрение. Словно касаешься оголенного провода.

Рената добавляет:

– Есть хорошее выражение. В тихом омуте черти водятся. Ты в курсе, что это значит?

– Теперь да, – отвечает Тедди все так же искренне. – Думаю, да.

От смущения меня бросает в жар. Агги тем временем говорит:

– Насколько я понимаю, для тебя эта работа – ступенька для возвращения к татуировкам.

Агнесса – Святая Покровительница Милосердной Смены Темы.

Сегодня вечером я зажгу в ее честь благодарственную свечу.

– Один из моих друзей открывает в Фэрчайлде вторую тату-студию, и я хочу войти в долю. Буду отвечать за этот район. Но деньги нужны мне к Рождеству, или он продаст долю кому-нибудь другому. – Его глаза снова устремляются на меня, словно повинуясь рефлексу, и он смущенно заканчивает: – По крайней мере, вот такой план.