Джоанна Бертолуччи - Педагогическая поэма

От мысли, что завтра, скорее всего, завершающий день работы над панно, Вике стало грустно. До сих пор она старалась не думать, как всё будет дальше, но сейчас слабо представляла себе, чем заполнить пустоту, которая неизбежно наступит в то самое утро, когда ей не нужно больше будет приходить в дом №5 в Последнем переулке.

Когда последний штрих лег на ватман, Вика сделала шаг назад и тихо вздохнула. Ольга медленно захлопала в ладоши:

– Браво!

– Тут надо еще надпись обвести, – Вика никак не могла оторвать взгляда от панно.

– Всё, всё, конечно, нет предела совершенству, но достаточно. Садись, отдохни и расскажи, где тусить летом собираешься, – Ольга махнула рукой на круглый диван у чайного столика.

С нарочитым энтузиазмом (не говорить же, что предпочла бы все лето ходить к Ольге в гости) Вика принялась рассказывать, что послезавтра уезжает к тете, живущей в лесу под Сергиевым посадом, а потом, возможно, с друзьями поедет по Золотому кольцу.

– И тебя родители отпустят? – Ольга недоверчиво приподняла бровь.

– Да, у нас с мамой очень доверительные отношения, а папа всегда согласен с мамой.

Ольга ухмыльнулась.

– Примерным девочкам родители доверяют.

– Не таким уж и примерным, – Вика слегка покраснела, – я…

– Нет, нет, нет, – Ольга, засмеявшись, замахала рукой. – Не надо, не рассказывай. Не желаю ничего знать про твои похождения. Хочу, чтобы в моем восприятии ты и дальше оставалась милым наивным ребенком. Лучше расскажи про свои планы на жизнь.

– В глобальном смысле? – Вика улыбнулась. – Получить от нее как можно больше удовольствия.

Ольга одобрительно кивнула головой.

– Хороший ответ. Но я о более близкой перспективе. Ты как-то говорила, что хочешь в медицинский? Не передумала?

– А-а-а, нет, – отчего-то она не могла отвести взгляда от Ольгиных рук, лежащих на коленях. Ногти с ярко-красным маникюром были идеальной формы. Идеальной для… Вика тряхнула головой. Возбуждение, охватившее ее, мешало сосредоточиться. – Правда, мама отговаривает.

– Не хочет, чтобы ты шла по ее стопам?

– Говорит, чтобы я в Репинское шла, типа, жаль, если я не реализую свой талант. Но рисовать я и так смогу, а это реальная профессия. Пусть и не очень высокооплачиваемая, но все же это лучше, чем быть нищим художником.

– Какая восхитительная прагматичность, – Ольга рассмеялась. – Мы с тобой в этом очень похожи. Знаешь, моя мама тоже хотела, чтобы я осталась в аспирантуре. Но в той области, которая меня интересует, ловить нечего. Это, скажем так, не слишком популярное направление, и грантов там не дождешься. А без этого… – она потерла большой и средний палец, – научные исследования не делаются.

– Поэтому вы пошли работать в школу?

– Да. Начала писать кандидатскую, а потом надоело. Насмотрелась на то, как в научном сообществе люди друг другу глотки перегрызают. Противно все это. То ли дело работать с детьми. Вы еще не превратились в уродов. Всему верите, чистые и неиспорченные… – Ольга опять рассмеялась. – Ужасно сентиментально звучит. Никому не говори, что я речи такие толкаю.

– Не скажу, – она, видимо, произнесла это со слишком серьезным выражением лица, потому что Ольга снова залилась смехом.

– Боже, ты просто потрясающий ребенок. Ну что ты так смотришь на меня своими очаровательными глазищами, ребенок? Еще чаю будешь?

Вика сглотнула. Не могла же она признаться в том, что больше всего ей хочется сейчас взять в свои руки Ольгину ладонь и поцеловать каждый палец.

– У вас необычное платье…

Если во время их работы над панно Ольга надевала смешной комбез с разводами от краски, то в этот раз на ней снова было то самое шелковое платье, в котором она встречала ее в первый день.

– Тебе нравится? Как на твой художественный вкус? – с иронией произнесла Ольга.

– Очень здорово, – выпалила Вика, – подчеркивает всё, что должно подчеркнуть, а скрывать вам нечего, всё идеально.

– Боже, да ты точно всегда знаешь, что сказать, – Ольга рассмеялась. – И поэтому заслуживаешь конфетку. – Она открыла коробку ассорти. – Выбирай, тут разные начинки. Кстати, смотрела фильм «Форрест Гамп»?

– Нет.

– Непростительное культурное упущение. Обязательно посмотри, пока будешь в этом своем лесу у тети, – небрежно произнесла Ольга.

Вика закивала.

– Обязательно посмотрю.

Как было бы прекрасно, если бы у нее был список всех книг и фильмов, которые нравятся Ольге. Она бы все пересмотрела и перечитала.

– С этим платьем вообще-то связана одна история, – Ольга откусила кусочек конфеты и замолчала.

Не выдержав паузы, Вика спросила:

– Какая?

– Тебе интересно про меня все, да?

В голосе Ольги слышалось легкое кокетство. Вика ответила с такой же игривой интонацией:

– Ну вы же знали, что заинтригуете.

Ольга не ответила, задумчиво помешивая заварку в пузатом прозрачном чайнике. Завитки чая медленно кружились, раскрываясь и окрашивая воду в ярко-рубиновый цвет. Она взяла в руки чашечку с замысловатым орнаментом, которую Вика расписала акриловыми красками в один из дней. Повертела ее в руках, подчеркнуто любуясь.

– Круто все же у тебя получилось. Вот станешь известным художником, продам её на каком-нибудь Сотбис и разбогатею. Представь, за раннюю Шевелеву будут давать миллион фунтов, – она рассмеялась.

Вика расплылась в польщенной улыбке. За три недели тесного общения она привыкла к комплиментам и даже нуждалась в них, как в своеобразном допинге для вдохновения.

– Я вам тогда на всякий случай сервиз разрисую. А вдруг… – с иронией произнесла она, чтобы скрыть свою радость от похвалы.

– Ты как всегда сечешь фишку, – Ольга подмигнула ей. – Только, надеюсь, это будет эксклюзивная вещь. Онли фор ми.

На душе стало тепло. Почему-то ей было очень важно нравиться Ольге. Под ее влиянием Вика даже стала иначе одеваться. Стоило Тумановой сказать, что свободные футболки и леггинсы – это гардеробчик для толстых теток за пятьдесят, и она перестала их надевать. Теперь даже простые, на первый взгляд, клетчатая рубашка и джинсы подбирались продуманно. А после того, как Ольга внезапно отметила, что у Вики «красивые ключицы», она обязательно оставляла две верхние пуговицы расстегнутыми.

– Так что за история с платьем? – решилась напомнить она.

Ольга добавила в заварник несколько долек сушеного бергамота и снова помешала чай.

– Да просто один человек проспорил мне его…

Выражение «один человек» Вику насторожило. Если бы речь шла о просто друге, Ольга так бы и сказала.

– Проспорил?

– Да, именно. Он, кстати, типа тебя, – Ольга усмехнулась, – пер-фек-цио-нист, – произнесла она по слогам. – Но еще и занудный кофеман с манией величия. И обожает спорить, быть всегда правым – еще один его пунктик. И это тааак провоцирует, – Ольга смешно задвигала бровями.