Эльвира Осетина - Я тебя не отпущу…

Звучит сигнал, и, встав, мужчина наконец-то уходит.

Краем уха слышу, как за соседним столиком, номер двенадцать громогласно прощается с Галей:

– Не забуд, мой номэр двенадцать, красавица.

И не успеваю я выдохнуть, как ко мне подходит следующий претендент.

Он слегка полноват, а еще неуклюж: пока отодвигает стул, умудряется уронить его, а рукой задеть салфетницу. Кувшин со стаканом я успеваю убрать.

– Простите, – извиняется он тихим надломленным голосом, а кожа на его шее начинает покрываться красными пятнами. Страшно подумать, какое у него сейчас лицо под маской, потому что волосы у мужчины рыжие. У меня на работе есть сослуживица, тоже рыжая; она когда нервничает, то краснеет безобразно.

Подняв стул, он собирает с пола салфетки, что разлетелись в разные стороны, когда он снес салфетницу.

– Мама всегда говорит, что я ужасно неуклюжий, – бурчит он, ползая под столом.

Я решаюсь помочь ему и, встав со стула, тоже начинаю собирать салфетки. Сама же только-только отхожу от общения с номерами двенадцать и шестнадцать.

Когда мы наконец-то поднимаем последнюю салфетку, он забирает у меня их, и я замечаю, как трясутся его руки. А мужчина, сев за стол, начинает аккуратно возвращать салфетки в салфетницу, при этом продолжая бурчать:

– Мама говорит, что надо все делать на совесть.

Если честно, то я даже где-то благодарна этому парню за то, что дал мне передышку.

А может он таким образом и себе дает передышку? Мысленно усмехаюсь.

Как только последняя салфетка оказывается на своем месте, звучит сигнал, и мужчина покидает меня, а я ловлю себя на мысли, что не успела даже посмотреть на его номер.

Следующий претендент длинный как жердь, я, со своим ростом, ему, наверное, в пупок буду дышать.

Маска у мужчины белая, но образ необычный, как у Пьеро. Ага, тот, который с Мальвиной был, типа грустный мальчик. Оригинал…

Мужчина резко начинает крутить перед моим носом рукой, а я успеваю шарахнуться в сторону и даже вскочить со стула. Но когда вижу в его руке обычный маленький цветок, начинаю хихикать.

– Простите, что напугал.

Он садится на стул. Ноги расставляет широко: подпирать коленками стол ему, видимо, не нравится.

– Извините, я просто не ожидала, – нервно бурчу я, чувствуя себя зашуганной идиоткой. Ну а что, будешь с такими экземплярами зашуганной.

– Давайте я быстро расскажу о себе, а вы уж решите – интересен я вам или нет, – говорит мужчина самым обычным голосом, пока я осторожненько присаживаюсь на край своего стула и на всякий случай не пододвигаюсь слишком близко к столику. Мало ли, вдруг опять бежать надо будет, а стул помешает?

– Хорошо, – неуверенно киваю я, а сама думаю: как бы свалить из этого места, да побыстрее?

– Я, как вы поняли, работаю клоуном, – начинает рассказывать он, – вот решил попробовать познакомиться. Мне как-то не везет в личной жизни, а друг посоветовал. Мало ли, вдруг повезет? – он нервно смеется, а я молчу и пытаюсь придумать план побега. – Нет, у нас в труппе есть одна эквилибристка, но ей уже шестьдесят пять, и она в общем-то всем дает. – В этом месте я не удерживаюсь и начинаю кашлять, от неожиданности поперхнувшись воздухом. Мужчина же в ответ лишь рукой машет, эдак манерно, словно барышня. – Да это у нас обычное дело, мы там все под одним одеялом спим – и мужики, и бабы. – Он опять смеётся, а мне уже хочется нервно икнуть, но я героически сдерживаюсь. – Но я думаю, что эквилибристка не считается, вы как думаете?

– Не знаю, – осторожно отвечаю. А то мало ли, вдруг как-нибудь задену чувства клоуна, если все же правду скажу?

– Да, – и клоун хмыкает. – Действительно, откуда вам знать? Ну да ладно, бог с ней, с бабой Дашей. У неё, кстати, челюсть вставная, и она неплохо делает…

– О нет, спасибо, избавьте меня от подробностей, – все же не выдерживаю я.

И наконец-то звучит долгожданный сигнал.

В этот момент я вскакиваю и иду на выход. Хватит! Надоело уже всю эту чушь выслушивать!

Но меня мгновенно кто-то хватает за руку. Я оборачиваюсь и уже хочу треснуть сумочкой очередного психа, но вовремя останавливаюсь, увидев свою сослуживицу Галю

– Ты куда собралась, – громко шипит она на меня. – Отсюда нельзя уходить!

– В каком смысле? Нас что, в заложницы взяли? – усмехаюсь я.

– Лен! – начинает ныть Галя. – Ты не понимаешь! Мне же потом не дадут пригласительные! Прошу! Не уходи, ну потерпи чуток! Ну Лен! Ну хочешь, я тебе целый месяц буду данные помогать вносить, в новую базу данных, а? Ну Лен, ну пожалуйста, мне тут нравится!

Она уже натурально хнычет мне в ухо.

– Ладно.

Все же если она мне сможет с новой базой данных помочь, то я буду очень счастлива. Только так я смогу у начальника выбить помощницу – если покажу нашему директору, что одна не справляюсь, а я действительно зашиваюсь с этим делом.

– Но только попробуй потом, отказаться! – грозно рычу я, и возвращаюсь обратно, где меня ждет новый претендент.

– Спасибо, – слышу я шепот Гали. И, понуро опустив плечи, плетусь обратно за свой столик, пытаясь примерно представить, сколько мне еще мучиться. Думаю, где-то часа два не меньше, учитывая количество этих психов. Очень надеюсь, что смогу дожить до конца вечера.

Следующий претендент на мою несчастную тушку оказывает меломаном и решает, даже не представляясь, сразу же исполнить очень интересную песню, вполне себе приятным голосом, и я бы даже заслушалась, если бы не слова этой песни:

Сидели мы у речки у вонючки,

Сидели мы в двенадцатом часу

Ты нажралась почти что до отключки,

Но что-то пела, ковыряясь в носу.

Ты пела так, что вяли помидоры

И проблевался восемь раз Санек.

А мне вдруг захотелось до усеру

Поднять тебя и ебнуть об пенек.

Я пнул тебя по грязной толстой жопе,

И ты уткнулась мордой в камыши.

Санек сказал, что щас тебя уроет,

Но снова проблевался от души.

Летели годы, ты теперь профессор,

А я какой-то жалкий кандидат.

Когда мне нужно снять тоску и стрессы

Я мысленно пинаю тебя в зад.

– Это вольная интерпретация известной композиции Марка Фрейдкина – «Песня про деревянную ногу», – улыбнувшись, говорит мужчина таким же приятным голосом.

– Хм, – кашляю я в ответ. – Интересная… переделка…

– Что ж, я рад, что вам понравилось, – отвечает меломан, но следующие его слова вновь заставляют меня задуматься о побеге. – Вообще-то, когда я сидел в психушке, меня там изнасиловали два санитара. И вы знаете, мне понравилось. Да-да, я сам не ожидал такого, но мне понравилось. И вот сейчас решил поискать себе госпожу. Вы так строго одеты, мне показалось, что вы очень любите быть властной. Я готов служить вам, моя госпожа.

Он встает со стула, подходит так резко, что я не успеваю даже сориентироваться и отскочить, и падает передо мной на колени.