Жанна Ласко - Первое свидание

– Мама, ты вернешься со мной?

– Разумеется, дорогая. Я тебя не оставлю. Я думала, что ты с отцом, а раз нет… Но обещай мне больше не встречаться с Александрой. Я тебе всегда говорила.

– Ты права. Какая негодяйка! Она быстренько смылась, а меня оставила выпутываться!

Альбер: Вот так-то! Она крутит своей матерью как хочет. Теперь Брижитт будет вовсю винить себя. Бедная женщина! И бедная девочка тоже! Посмотрите-ка на них: она дает матери руку, словно маленький ребенок. Мне кажется, она потрясена. Право, это могло бы кончиться куда серьезней. И все из-за Пьера! Всегда Пьер!

– Я ошиблась, Альбер! Я не могу начать новую жизнь с тобой, во всяком случае, не сейчас. Я должна до конца довести то, что начала, родив Летисию. Мне очень жаль.

– Черт возьми, подумай о себе! И даже о ней. Каково ей будет потом чувствовать, что она поломала тебе жизнь?

– Я не допущу, чтобы она думала так. Моя жизнь не может быть сломленной, если я посвящаю ее дочери.

– Слова матери! Вы все помешаны на жертвенности!

– Альбер, прошу тебя. Я очень напугана. Речь идет о жизни моей дочери. Если я сейчас оставлю ее, это плохо кончится, она откажется от еды или выкинет еще что-нибудь, уж не знаю. Она нуждается во мне. Я не хочу ни в чем упрекать себя потом…

Альбер: Как бы не так! Ты всегда найдешь подходящий повод себя винить!

– Это смешно. Я не могу позволить тебе уйти.

– Я не ухожу, Альбер. Просто я не прихожу. Это разные вещи. Я не переезжаю к тебе, а остаюсь жить с дочерью. Мы будем встречаться…

– Когда? Днем ты работаешь, вечером выполняешь материнские обязанности. Когда, Брижитт, когда? Между полуднем и двумя часами? В субботу вечером, перед тем как ты заберешь свою дочь с вечеринки?

– Да, возможно. Я не знаю.

– Если я тебе скажу «раз так, давай прекратим», мы прекратим встречаться?

Брижитт: Господи, помоги мне! Зачем рвать? Выходит, или мое счастье, или счастье дочери?

– Я предпочту Летисию.

Альбер: В конце концов, может, она и права. Во всяком случае, я восхищаюсь ею. Я бы возмутился, если бы она после всех моих рассуждений пожертвовала Летисией.

Брижитт: Я не могу его потерять, но я должна, должна посвятить себя только дочери. Это не подлежит обсуждению. Он умный человек, он поймет.

– Поговори с ней, Брижитт, расскажи ей о своем желании. Она умная девочка, она в конце концов поймет. Мы сменим квартиру, устроим для нее красивую комнату, я приручу ее, она оценит счастье своей матери, не говоря уже об очаровании стабильного семейного очага. Ей этого не хватает, твоей дочери!

Брижитт: Так легко рассуждать об этом.

– Ведь в ваших отношениях нет никаких сложностей.

– Абсолютно никаких…

Брижитт: Какой тупица! Или какой слепец!

– …сложности в тебе самой…

Брижитт: Но почему он все преподносит так, будто всегда во всем виновата я?

– …Будь женщиной, объясни все Летисии вместо того, чтобы предоставлять выбор ей, облегчи ей бремя ответственности, и все будет хорошо. Мы будем жить вместе – и точка. Почему взрослые всегда надо, чтобы за них решали дети? Это безумие!

Брижитт: Невероятно! Точно слова Летисии!

– Не знаю, Альбер. Я не уверена, что ты прав. Мне надо подумать.

– А отец Летисии, он-то что?

Брижитт: Если бы я только знала!

– Приходит в себя. Он был потрясен случившимся. И чувствует себя ужасно виноватым.

– Но где его носило, Бог мой?

– Простое недоразумение. Он думал, что она со мной. Банальная история, которая могла плохо закончиться. Я принимаю ее как предупреждение.

– Когда я снова увижу тебя?

– Не знаю.

Брижитт: Я и правда не знаю. Не могу же я просить его прийти на полчаса позавтракать сандвичем… А в остальное время я в бутике… На этот уик-энд мы решили с Король сводить Летисию в Футюроскоп…

– Понедельник, пойдет?

– Через пять дней? Ты шутишь!

– Если бы…

Брижитт: Он прав, это невыносимо. Что с нами будет? Я уже все перепробовала. Я не знаю, я уже не знаю…

– Ну как, Вуди Аллеи вас устроит?

– Летисия, как тебе?

– Мне все равно.

Летисия: А я заметила, что фильм, на который мы идем, всегда выбирает он.

– Народу!

– Иди ко мне поближе. Холодно. У вас есть вести от Анн?

– По-прежнему ничего. Ни разу не позвонила. Ни слова, представляешь. Ни единого. Пьер очень волнуется.

– Ну вот, ты уже плачешь.

– Это от холода.

Летисия: Как же, она все время плачет, и сейчас тоже!

– Что с ним будет?

– С кем?

– Да с Пьером!

Летисия: Бедный папа!

– По-моему, он положил глаз на одну медсестру. Прощу тебя, без ироничной улыбки. Она ухаживала за ним, когда у него была депрессия.

Брижитт: А я все же не могу избавиться от капельки ревности. Сама не могу опомниться.

Летисия: Это что еще за неприятность? Я ничего не знаю.

– Молодая?

– Скорее, да.

Брижитт: И очень оборотистая, настырная! Я ненавижу их всех, этих двадцатилетних девиц, которые могут урвать столько, сколько хотят, и не по мелочам. Но почему он выбирает таких паразиток?

Летисия: Ах, подонок! Он снова удерет?

– Вы знаете, что он приходил в библиотеку встретиться со мной?

– Пьер?

– Он хотел удостовериться, что я не собираюсь бросить вас обеих.

– Ты шутишь!

– Полагаю, он думал, что я – старикашка, который в ярости оттого, что к нему вторглись, и мечтает снова оказаться в приятном одиночестве.

– Пьер приходил встретиться с тобой? Не могу опомниться!

Летисия: Все верно… Он приходил убедиться, что Альбер всерьез привязан к маме. И не должен был разочароваться. И сразу решил поднять паруса.

– Мы не смогли поговорить долго, потому что пришла одна коллега и села за наш столик в кафе. Твоя история с медсестрой навела меня на мысль о ней. Видела бы ты эту девицу! Надо прямо сказать, она такая скрытная, бесцветная, некрасивая. Но как она переменилась, едва увидела его. Она с ним так кокетничала! Я такого никогда не видел!

Летисия: Приревновал?

– А Пьер?

– Она его определенно испугала. Он очень быстро ушел. А она захотела все узнать о нем. И попросила у меня его телефон.

– И ты ей дал?

Летисия: А чего ему церемониться, если эта куколка, возможно, избавит его от папы!

– Естественно! Послушай, ты всегда сетуешь, что он увлекается только глупыми женщинами, а вот Катрин, может быть, изменит его.

– Не смейся над ним!

Алъбер: Не трогать Пьера, он под защитой! Она имеет право говорить о нем плохо, а я ни-ни, мне лучше не высовываться.

– Ну и шельмец твой муж!

– Не называй его так, это смешно.

Альбер: Что ее смутило больше: «шельмец» или «муж»? Будем считать, что «муж».