КАЮЛГЕ - Она – копия

– Это уж слишком! – сорвалась с места Тора.

– Ты куда? – испугалась Фида.

– К отцу, чтобы при нем плюнуть Калису в лицо, прежде, чем Валиса четвертует меня.

– Стой! – схватила ее за руку Фида. – Отец и так себя плохо чувствует. Отказать Калису не сможет все-равно. Я это по его глазам видела. Калис крепко его чем-то держит.

– Отец не заставит меня! Калису стоит, как следует выспаться, прежде чем заявлять подобное. У него состояние аффекта. Калис должен увидеть Валису и все станет на свои места.

– Калис не желает видеть Валису. Настаивает, только объясниться с тобой.

Тора заметалась по комнате, не находя выхода своему гневу. Она просто не могла поверить в то, что все это не розыгрыш.

– Скажи мне, что я сплю, – пробегая мимо Фиды, возопила Тора.

– Кто как не ты распознала в нем мстительное существо. Твое сегодняшнее поведение спровоцировало его на месть. Он зол и желает поквитаться с тобой.

– Своей местью он делает несчастным все наше семейство! В нем действительно нет нисколько сострадания.

– Зато Валису ты спасла и…, – Фида не успела договорить.

Крики и угрозы разгневанной Валисы стремительно приближались к комнате Торы. Не сговариваясь, Фида с Торой кинулись к двери, чтобы запереть ее. Валиса в гневе была способна на многое, но в том состоянии, в каком пребывала сейчас и до расчленения недолго.

– Ненавижу ее! – кричала Валиса заглушая беспокойный щебет сопровождающих ее дам. – Пустите! Пустите же меня! – настаивала она. – Я хочу посмотреть ей в глаза! Хочу увидеть, как она будет упиваться своей победой. Да Тора? Ты же слышишь меня?! – возопила сестра.

Валиса, что было сил, ударила чем-то по двери и разрыдалась.

– Ты подлая! – кричала Валиса. – Ты всегда добивалась своего и теперь добилась. Ну что же ты боишься показать мне свое ликование? Ты рада, что сделала меня несчастной?

Валиса много еще, что сказала сестре. Тираду полную горя остановить никто не мог. Такого отчаяния Тора не ожидала. Оставалось только слушать и молить вселенную послать Валисе утешение.

– Он требует, чтобы ты вернулась домой, – сообщила Фида Торе.

Выдохнув, словно бык, Тора улыбнулась сестре и вернулась к созерцанию моря.

Они стояли на вершине обрыва, а внизу плескались тихие, полные мусора волны. Воздух стоял спертый, горький и зловонный. Там внизу. А здесь на вершине еще ничего. Дом Луция и Фиды, в отличии от большинства, располагался в одной из приемлемых зон, куда при частых ветрах поступало много свежего воздуха, разгоняя зловоние. После буйства расцвета земной цивилизации, справиться с отходами все еще не удавалось. Хотя многое переменилось и человечество опомнилось, только последствия остались.

Латорного сада у Луция в Фидой не было, удовольствие для избранных к которым Луций не относился. Лишь несколько синих кустов, недавно посаженых Фидой, давали надежду на скорое обретение воздуха почище. Было холодно. На вершинах обваленных гор особенно. Зато, если не думать о грязи внизу, вид бескрайней голубой глади успокаивал.

Тора уже неделю гостила у Фиды и обе с нетерпением ждали Луция. Он все еще оставался на орбите, но сегодня обещал спуститься домой.

– Вся надежда на твоего Луция, – прервала молчание Тора.

– А отцу ничего не скажешь? – поражалась упрямству сестры Фида.

– Что бы ты не сказал глухому – он не услышит, – сердилась на отца Тора. – Хочет, чтобы я вернулась, как трофей Калиса?

– Так сложились обстоятельства, – пыталась смягчить настроение Торы Фида.

– Вот именно. Разве дети рождаются для того, чтобы отвечать за ошибки родителей? Если так, то это преступно. С Калисом пусть сам разбирается.

– Мы потеряем поместье, – напомнила угрозу Калиса Фида.

– Кто это «мы»? Это гнездо родителей, а не наше. Они его создавали, они могут потерять теперь. Но не по моей вине. Дела с Калисом не я вела. Не мне и расплачиваться.

– Отец же ради семьи хотел улучшить положение. Просто ему не повезло с таким партнером как Калис.

– А кто его семья? Что это такое «семья»? Его семья это те, кто добровольно в неволе с ним живет. Мама, которая ни в чем ему не противоречит. Валиса, которая своего мнения не имеет. И все. От тебя он отвернулся. Теперь и от меня. Все потому что мы не ведем себя как его собственность. Так что нет. Такой семьи мне не надо.

– В тебе говорит обида.

– Ее породил отец.

– Позволь мне хотя бы обнадежить его. Он только что перенес сердечный приступ. А ты, когда остынешь вернешься и вы спокойно поговорите.

– Опять ты о своем, – рассердилась Тора. – Я лечу на Ганимед! Моя жизнь не будет прежней. Что касается здоровья отца —я ему сочувствую. Независимо от того, стану я вещью Калиса или нет, здоровья его не улучшится. Может поставить себе новое сердце.

– Он не хочет уподобляться инлюдям.

– А я не хочу уподобляться людям, готовым пожертвовать своими детьми ради положения в обществе. Пусть ставит себе здоровое сердце. Может выращенное в капсулах сделает его человеком.

– Я тебя не отпущу на Ганимед! – разнервничалась Фида. – Откажись от этой опасной идеи.

– Лучше поддержи меня, Фида, – улыбнулась сестре Тора. – Для меня это спасение. Иногда достаточно надежды, чтобы жизнь стала осмысленной. Я не ради других. Прежде всего – это я ради себя.

Фида обняла сестру и крепко прижала ее к себе. Она понимала, насколько серьезно Тора настроена и как безнадежно, в сложившейся ситуации, пытаться отговорить ее. И все же надеялась на чудо, желала, чтобы все сложилось иначе, хотела изменить все, но не могла.

Так они продолжали стоять на краю обрыва наблюдая за восхождением солнца.

– Привет бунтаркам! – крикнул им Луций размеренно вышагивая по посадочной платформе.

Сестры так погрузились в себя, что не заметили посадки хорги Луция. Фида мигом оставила тору и побежала навстречу мужу. С разбега бросилась в его объятья, расцеловала его, словно не виделись вечность. Худощавый на вид, Луций был могуч. Словно пушинку поднял на руки свою возлюбленную и смеясь немного покружился с ней. Улыбка Луция отличалась искренностью. Если он улыбался, то улыбался, потому что он действительно был чему-то рад или просто доволен. Никогда не пытался казаться приятным, просто был им. Обладатель редкого зеленого цвета глаз восхищал своим пронзительным вниманием к собеседнику. Прямые русые волосы до плеч, предпочитал оставлять не заколотыми. Небрежность в образе Луция придавала ему неповторимый шарм.

– Ты сказал, что будешь к вечеру, – радовалась сюрпризу Фида.

– Подумал, промедление чревато непредсказуемыми последствиями, – рассмеялся Луций. – Когда в доме одна бунтарка, это еще куда ни шло, но, когда две, – лучше предпринять меры безопасности.