Лана Муар - Дикари не выбирают принцесс

– Лизи… Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ой, описаюсь сейчас! Ха-ха-ха! Мастер спорта он, – Сабрину сгибает пополам, а меня от такого веселья поколачивает. – Мастер спорта он!

– Бри!

– Что!? Демон там наших так отметелил, что… Ха-ха-ха!!! Папочка ему ничего не покупал… Все сам! Ой, Гордеев, вот же сказочник! Хи-хи-хи!

– Сабрина!

– Уф! Дай мне минутку… Фух… Сейчас, – она давится от смеха, мотая головой, но все же, выдохнув, произносит, – Мирник не видел с чего все началось, он последним из клуба выходил, когда все уже снаружи были. Ой, вот же сказочник. Димочка с Демоном сцепились, толкаться начали… Гордеев на всю улицу орал чей он сын, а Демон его с одного удара притушил! И дальше уже мальчики в мужчин поиграть решили. Гы-гы-гы! Люпаева, Жорина, Хлыстякова и Пульмана Демон даже не заметил. Левик говорит, что вроде успел разок засветить, а потом все! Там бармен выскочил и диджей… Втроём, втроём, Лизка! Всех перемесили! А эти теперь отмахиваются, что не помнят ничего. Камээсники они… Ха-ха-ха! Как же! Всех объеду завтра. Всех! – всхлипнув, Сабрина подняла на меня глаза и резко притихла. – Лизи? Лиз, ты чего?

А я медленно сползла по стене и тихо простонала:

– Боже мой, лучше бы ты не звонила. Я вспомнила.

Вспышки закрутились ярким калейдоскопом, раскручивая маховик памяти, стирая такую прекрасную мутную пелену, за которой пряталось произошедшее. Демон. Я обнимаю его, вдыхая запах его кожи, смеюсь Диме, появившемуся за спиной, прошу понюхать… Гордеев включил ревность. Демон толкает меня к нему в руки. Что-то про дурь, которой я обдолбалась. Мат с обеих сторон. Мы с Бри требуем драки. Я кричу, как заведённая, что Дима рукопашник и любого уложит за пять минут. Демон скалится и приглашает выйти поговорить один на один. Гордеев на кураже сыплет угрозами, и потом, оказавшись в центре круга поддержки из своих, выплёвывает чей он сын. Кривая ухмылка в ответ и вопрос: «А слабо без связей?» Дима скидывает толстовку, поигрывая мышцами на публику. Демон неторопливо, с ленцой снимает куртку, выискивает взглядом в толпе мои глаза и одним коротким ударом отправляет противника в полет на землю. Мы с Бри визжим, услышав сухое: «Кто следующий?» Маскарад для одних превратился в развлечения для других. Другого. Бармен и диджей застали лишь последние минуты драки.

– Ой, мы с тобой дали-и-и… – Сабрина обхватывает голову ладонями и качает ей из стороны в сторону. – А домой как?

– Бармен с моего телефона вроде звонил… Я не помню. На этого твоего Демона смотрела. Ещё потрогать его хотели… Бришка, мы там что натворили?

– Ничего, – встряхнув волосы, она уверенно повторила. – Мы. Ничего. Не. Творили. Гордеев сам нарвался. А мы… Мы вообще домой уехали.

Я истерично хохочу, посматривая на подругу. Вот так просто. Мы ни при чем, да? Мы развязали драку. Я развязала драку. И ни при чем? Господи, чтобы я ещё хоть раз поехала не пойми куда. Нет. Ни за что. Хватит с меня таких опытов. У меня и без них все отлично. Все просто замечательно! Не хочу никаких «настоящих эмоций». Я и без них личность.

Все же едем в салон Лены, где Бри перекрашивается в иссиня-черный. Только на одной Сабрине с ее вечной тягой экспериментировать «Lalale» может оплачивать аренду в центре города. Медленно потягиваю фреш, дожидаясь окончания укладки, и никак не могу принять случившийся факт своего помутнения. Я не могла столько выпить, не могла так себя вести. Вешаться на первого встречного, будь он хоть миллион раз Демоном… Нет. Это не я. Во мне нет тараканов Сабрины. Да и в ней настолько сумасшедших тоже. Всему есть предел. Только адекватной, объясняющей все и вся причины никак не могу найти. Если только… Нам однозначно что-то подмешали. В том баре и намешали, чтобы получить выручку побольше. Да. Да! Часто ли в такие заведения приходят большими компаниями? Очень сомневаюсь. Вообще, удивлюсь, если туда хоть раз приходил человек с платиновой картой, которой хватит с лихвой выкупить весь клуб вместе с персоналом. А тут… Сколько нас было? Двадцать пять. Вот они и решили нас немного «расслабить». Не удивительно, что никто ничего толком не помнит. Это же как раз последствия. Надо намекнуть Мирнику, чтобы его отец проверил клуб. Перетряхнут так, что замучаются обратно все восстанавливать. Ведь не хотела ехать…

– Елизавета Михайловна, разрешите?

Выныриваю обратно из своих мыслей, перекладываю фреш в левую ладонь, а правую опускаю на валик – пока Бри красится-укладывается, освежаю и без того идеальный маникюр. Но после вчерашнего… Просто забыть и выкинуть из головы. Ничего не произошло. Ничего не было и больше точно не повторится. Елизавета Милославская не ходит в занюханные клубы и не ездит в прокуренных машинах. Вычеркнуть, стереть, не оставив ни одного воспоминания.

– Сонечка, может кончики подровняем ещё?

– Конечно, Елизавета Михайловна. Я сейчас посмотрю.

Бри уговаривает посидеть в «Провансе». Будто заглаживая вину. Сегодня она непривычно выглядит, и дело не в цвете волос. Черный ей идёт, как и новый сарафанчик. Непривычно то, что новый образ радикально отличается от той яркой Бри, которую я знаю.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спрашиваю, одновременно восхищаясь ее нормальностью и тревожась, что Бришка перенервничала, выбрав что-то не кричащее.

– О да. Просто хочу попробовать что-то новое. Временно.

Улыбаюсь, услышав это уточнение. Если временно, то все в порядке. Дня через два, максимум три, снова перекрасится в что-то фукси-ало-салатовое, отрежет наискосок подол сарафана, если не выкинет, конечно, и Бри вернётся.

– Поедешь со мной к Гордееву?

– Хм… – задумчиво смотрит поверх моей головы и широко улыбается.

– Бри? Бри!?

Но она быстрыми движениями поправляет волосы, высвобождет из прически один локон, добавляющий нотку интриги и подчёркивающий линию шеи…

«Сабрина, ты что, прихорашиваешься?»

Я удивлённо осмысливаю происходящее с подругой и пропускаю вопрос официанта:

– Добрый день, вы уже определились с заказом?

– М-м-м… Может вы что-нибудь посоветуете?

«Что!? Откуда!? Ты где прятала этот голос!? Бри?»

Смотрю на нее, перекинувшуюся из непредсказуемой фурии в ласковую, игривую кошечку, все больше убеждаясь, что Сабрину ещё не отпустило до конца, а потом перевожу взгляд на руки официанта… Из-под белоснежной манжеты выглядывает край вязи татуировки, так похожей на букву, и у меня язык прилипает к небу. Медленно поднимаюсь по рукаву, стараясь дышать спокойно и сохранять невозмутимое выражение на лице. Только брови все же взлетают вверх, когда понимаю, что не показалось. Демон. Но уже не тот, что вчера. Взгляд мягкий, располагающий, а не колючий. Демона приструнили, вышколили, добавили ему манер, но не смогли лишить терпкого запаха, уже ласкающего мои ноздри. Голова идёт кругом, словно я залпом выпила бутылку вина.