Катерина Яксон - Детокс

– Кристина, – Лёша дышит так тяжело, словно только что пробежал марафон. – Послушай меня. Нам надо разделиться.

– Что?

– Мы разделимся – так будет менее подозрительно. Ты хорошо выглядишь. Прилично. Отойди немного и потом иди спокойно. Не беги. Иди как ни в чём не бывало. Как будто тебе нечего бояться. Поняла?

Я машинально киваю, хотя, на самом деле, ничего я не поняла. Зачем нам надо быть порознь? А как же наши планы: пойти к нему, напиться и забыть обо всём? Неужели он оставит меня одну в этом кошмаре?

Лёша быстро сжимает мою руку, прежде чем отпустить.

– Потом увидимся, – говорит он и ныряет в темноту. Быстро пересекает освещённую дорожку и скрывается между домами, в другом дворе. Или он вышел на какую-то улицу? Я не знаю…

Стою неподвижно. Внезапно понимаю, как я устала. Адреналин, помогавший как-то держаться, кончился, иссяк, и теперь я просто ничего не понимаю. Где я? Куда мне идти? Зачем? Не всё ли равно? С удивительным безразличием я думаю, что достигла дна. Хуже со мной ничего не могло случиться. Хуже уже просто некуда. Не-ку-да.

«Там в квартире полицейские», – проносится в голове паническая мысль. Сейчас они найдут труп и начнут рыскать в поисках виновного. Сколько же времени я здесь простояла? Что, если они уже спустились вниз и обшаривают окрестности?

Меня пронизывает дикий, животный ужас, и я срываюсь с места. Мне плевать на Лёшины предостережения, я бегу. Бегу, не разбирая дороги, сама не зная, куда. Падаю, поднимаюсь и снова бегу, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот выплюну лёгкие.

Останавливаюсь, наклоняюсь и пытаюсь хоть чуть-чуть отдышаться. Оглядываюсь по сторонам. Какой-то двор, пустая детская площадка и помойка. Перед домом Макса тоже была детская площадка. Что, если я бегала кругами? Что, если вернулась туда же, где была?

Нет, нет, такого не может быть. Нужно успокоиться. Нужно сообразить, куда идти. Найти какую-нибудь улицу и спросить у прохожего, где я нахожусь. Но сначала успокоиться. Дрожащими руками я роюсь в рюкзаке, нахожу пачку сигарет и зажигалку. Успокоиться…

Не получается. Ноги становятся ватными, дыхания не хватает, а сердце колотится так, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Это я убила его. Я его убила. Я.

В полной тишине ночного двора раздаётся телефонный звонок – звук такой громкий, что я подпрыгиваю, а сердце пускается галопом. Достаю телефон, роняю его в снег, поднимаю, смотрю на дисплей и не верю своим глазам.

Рома.

Из всех времён года больше всего я люблю конец весны. Всё вокруг уже зелёное, всё уже цветёт, но пока ещё не плодоносит. Это время, дышащее невинностью и смутными обещаниями. Небо высокое и голубое, дожди пахнут свежестью и прохладой, а воздух такой душистый, что я не могу им надышаться. Особенно хороши ночи, когда смолкает гул машин и наступает тишина, прерываемая только взрывами чьего-то смеха и рёвом мотоциклов. Байкеры так любят наш проспект Славы, полупустой ночами. А ранним утром, когда я вылезаю покурить на балкон, воздух пахнет цветами, на траву выпадает роса, а облака плывут по небу так легко и безмятежно, что, понаблюдав за ними, я сама начинаю чувствовать себя таким же облачком. Прошлой весной я снимала всё это на старенькую видеокамеру: весенний ливень, и солнце сквозь ветви деревьев, и первые распускающиеся цветы. Жаль, нельзя заснять запах сирени, влажность капель дождя на лице и удивительное чувство внутри – ощущение свободы и какого-то неясного предвкушения.

Но, когда я просыпаюсь этим субботним утром в самом начале июня, мне не до раздумий о красотах природы. Этим солнечным утром я в совершенно растрёпанных чувствах. Дело в том, что до вчерашнего дня у меня была цель, а вчера оказалось, что она недостижима.

Мою цель, мою несбыточную мечту зовут Владом.

Влад… Закрываю глаза, и он стоит передо мной как наяву: очень высокий, слегка сутулый, светлые волосы, глаза за стёклами очков, взгляд – мечтательный и слегка отстранённый. Я смаргиваю непрошеные слёзы; какой толк плакать – теперь?

Влад – наверно, один из самых необычных людей, с которыми я сталкивалась за свою недолгую семнадцатилетнюю жизнь. Даже странно, что я не оценила его раньше. Гораздо раньше, когда у меня ещё были какие-то шансы.

Хотя, с другой стороны, ничего странного в этом нет.

Влад – мой сосед по подъезду. Он старше меня на год, и он… Словом, я и все мои друзья всю жизнь называли таких людей старым добрым словом «ботаник».

Он музыкант, играет на гитаре и ударных, что само по себе, конечно, не плохо. Даже здорово. Плохо то, что ради этих умений он всё детство ходил в музыкальную школу. Плюс один к «ботанику».

Влад окончил школу с золотой медалью и поступил в СПбГУ. Сам. На бюджет. Теперь это меня восхищает, но прежде, когда я целыми днями шлялась по солнечным улицам, а Влад в это время корпел дома над учебниками, это вызывало во мне лишь скрытую усмешку. Или даже не очень скрытую.

Но за последний год я многое переосмыслила.

Мне кажется, весь прошлый год прошёл у меня под девизом «чем хуже – тем лучше». Я увлеклась рок-музыкой (увы, не самого лучшего пошиба), начала курить, выпивать и перебирать мальчиков, и в итоге прибилась к тусовке местных панков. Я не помню, чтобы меня волновало что-либо, кроме новообретённых друзей и бесконечных развлечений. Тусовки, вечеринки и вписки, песни под гитару, концерты и пиво рекой – так я прожила почти год. А потом вдруг остановилась и задумалась – не в последнюю очередь благодаря Владу.

Просто однажды я стрельнула у него сигарету, и мы разговорились. До сих пор помню этот момент: он сидит на скамейке, откинувшись на спинку и скрестив ноги, и курит. Помню сигарету в его пальцах – крепкая Marlboro, помню дым, который он пускал колечками, помню, как из-за солнца его светлые волосы казались почти золотыми, помню его взгляд, задумчивый и отрешённый, словно он здесь – и одновременно где-то далеко. Я помню, как почувствовала себя Скарлетт О’Хара, встретившей Эшли на крыльце Тары и моментально влюбившейся в него. Потом я много раз спрашивала себя: почему? Почему раньше я не замечала Влада? Где были мои глаза?