Jasmin Leily - Мisol

Заполнив все необходимые графы в истории болезни и напечатав локальный статус, я встала со стола. Теперь можно было бежать к Саиду. Выйдя из ординаторской, я прошла по коридору отделения, и вошла в палату к Соне. Она лежала на своей кровати и смотрела «Ну, погоди» на своем телефоне. При виде меня, она радостно улыбнулась и помахала рукой. Я подошла к ее кровати и села с краю.

– Как себя чувствуешь, малышка?

– Нормально.

Соня сидела, уткнувшись в телефон. Я открыла ее историю болезни и взглянула на температурный лист. Вроде все в порядке. Попросив девочку, открыть рот, я осмотрела слизистую рта. Розового цвета, немного сухие вследствие химиотерапии. Пигментации на теле не было. Кровотечений тоже. – Мы можем пойти к Саиду, если захочешь.

Девочка не заставила себя долго ждать. Натянув на себя теплую кофту и штаны, она достала из прикроватной тумбочки маски и быстренько надела их на лицо.

– Только ненадолго, Сонь.

– Ага!

Соня уже стояла возле входной двери палаты. Нетерпеливый маленький воробушек. Улыбнувшись промелькнувшей мысли, я встала с ее кровати, и мы направились к выходу из отделения.

Когда мы подошли к Саиду, вокруг него еще находилась небольшая группа людей. Дело было к вечеру, и народ постепенно расходился.

Увидев нас, стоявших в стороне от толпы, Саид молча кивнул, давая понять, что заметил нас. Доиграв мелодию, он встал со «своей лавочки» и, низко поклонившись, объявил о завершении сегодняшнего концерта. Люди восторженно хлопали Музыканту, пожимали ему руки, а он благодарил их в ответ. Так постепенно все разошлись. Кто – то из пациентов с ухмылкой посмотрел на меня, мол, понятно, по какой причине концерт прервался.

Наконец, мы остались одни. Убрав свою виолончель в чехол, Саид подошел ко мне и чмокнул в щеку. Мы сегодня с ним не виделись.

– Привет!

– Привет!

Я показала на Соню:

– Мы думали, что ты сыграешь эксклюзивно для нас!

– Обязательно!

Саид громко расхохотался.

– Но вначале давайте немного поболтаем. Сонь, ты не против?

***

Моя маленькая малышка… Моя девочка… Осколок души, сгинувший во мраке небытия. Жгучая боль, разрывающая меня на части – мое второе «Я» …

***

Жизнь бесценна и безгранична. Таинство ее проявлений нельзя передать одними лишь действиями, она неосязаема.

Что такое больной ребенок?

Угасающая жизнь, не успевшая распуститься, подобно деревьям, сбрасывающим листву поздней осенью. Беззащитные, они, казалось бы, покорно готовы принять свою горькую участь. Румянец покидает их лица, блеск исчезает из их глаз. Но также, как и у осени, у них наступает краткое торжество тепла и света – в их душе начинается бабье лето. Это неуловимое мгновенье, сродни редким дням в сентябре, когда осень дает последнюю возможность попрощаться с солнцем и затем погружает в холод, промозглость и изморось.

Выполняя ежедневные врачебные процедуры – осмотры больных, сбор анамнеза*, ведение лечебных протоколов, химиотерапию, спинномозговые и стернальные пункции* – мы, врачи, не замечаем этих тонких прекрасных моментов тепла и света в глазах наших маленьких пациентов, ведь наши сердца, к сожалению, скованны льдом. И в том нет нашей вины – все мы люди. Тяжело усмотреть среди отчаяния и боли проблески минутного счастья.

Но судьба оказалась ко мне благосклонна. Она познакомила меня с Соней Авдеевой, растопившей лед моего «врачебного» сердца. Она помогла мне открыть безумный мир легкости и азарта игры жизни, научив меня видеть красоту в обыденности каждого дня…

Меня невероятно пугает мысль, что каждый может прочитать то сокровенное, что я прячу даже от самой себя…

Но я обещала…маленькой голубоглазой малышке и намерена сдержать свое слово.

***

Соне должно было исполниться десять лет.

Я подумывала о том, чтобы вывести ее в город, показать красивые места, сводить в кафе или просто погулять с ней по Ставрополю. Девочке всегда хотелось провести время за стенами больницы.

Но на это мне требовалось собрать кучу документов: написать заявление в детский дом, в органы опеки, предоставить справки об отсутствии у меня судимостей, заболеваний и многое другое. Я хотела оформить передачу Сони на «гостевой режим», когда ребенка из детского дома можно забирать на выходные. Я прекрасно понимала, что с этим может возникнуть куча сложностей и была готова к этому. Более того, я приняла решение удочерить Соню. Когда я готовилась поговорить с ней об этом, меня охватывал страх. Я боялась, что ребенок не захочет переехать жить ко мне. Ведь одно дело проводить время в больнице и совсем другое жить вместе. Но, стоило мне озвучить ей свое решение, как все мои сомнения были развеяны! Она бросилась мне на шею со словами, что именно об этом она и мечтала! Воодушевленная разговором с девочкой, я решила поговорить лично с директором детского дома Анной Петровной Глушковой о ее удочерении. Тот факт, что я не замужем может создать кучу бюрократических проволочек. Но в мою пользу говорило наличие у меня трехкомнатной квартиры, стабильной заработной платы и прописки в Ставрополе.

Не теряя времени, я решила запустить процесс над удочерением Сони и начала собирать все необходимые для этого документы. После нашего разговора Анна Петровна, волевая, ответственная женщина советской закалки, приехала в больницу и поговорила с Соней. Она задавала ей вопросы по поводу того, как та ко мне относится, что думает о том, чтобы жить вместе со мной. Детей у меня не было, и Анна Петровна отнеслась с подозрением к моему желанию взять Соню под свою опеку. Соня ответила ей просто: она хочет ко мне переехать жить и точка. Помимо ребенка Анна Петровна расспросила воспитательницу Алию Артуровну, ухаживавшую за Соней, обо мне, о том, сколько времени я уделяю Соне в больнице, как себя веду по отношению к ней. Та заверила ее, что у меня к девочке только самые добрые намерения и более ответственного человека она в жизни не встречала. Тот факт, что я была лечащим врачом Сони немного говорил в мою пользу. Убедившись в том, что все в порядке и девочка не попадет в плохие руки, Анна Петровна предупредила меня, что процедура удочерения Сони может быть весьма длительной. Что мне придется быть готовой к проверкам со стороны органов опеки и плюс есть еще деликатные бюрократические моменты, которые необходимо соблюсти! Я поняла то, на что она намекала, и была готова к этому. Убедившись в том, что я не собираюсь отступать от задуманного, Анна Петровна согласилась мне помочь в удочерении Сони.

Началась череда сбора документов на удочерение. После суток, когда у меня было свободное время я ездила по городу по разным инстанциям, стояла в очередях за справками, договаривалась с органами опеки и выбивала разрешение взять Соню на «гостевой режим». Нервы были на пределе, я спала по четыре – пять часов в сутки, но мне было все равно. Моей целью было удочерение ребенка, ставшего для меня родным, и я была готова выдержать все, что для этого нужно. Соня на тот момент лежала в нашем отделении уже третью неделю и ухудшений в ее состоянии не было. Я готовила ее на выписку под наблюдение врача поликлиники. С Саидом я тогда не виделась, времени на него у меня не оставалось.