Полина Раевская - Каюсь. Том 1

Когда рабочий день подошел к концу, Беляев вызвался проводить меня, и я растерялась, не зная, как отказать, не обидев при этом. Хотя понимала, что лучше не давать ложных надежд. Но пути к отступлению без натуги и неловкости были профуканы, так что оставалось надеяться, что Стас не расценит променад до моего дома, как сигнал к более близкому общению. В конце концов, в столь поздний час мало какая девушка откажется от сопровождения. Этот довод был весьма сомнительным, но я решила не грузиться почем зря. Слишком устала.

Мы шли молча, у меня не было сил и желания разговаривать, но меня это не тяготило. Да и с какой стати? Провожать меня Стас вызвался сам, поэтому и развлекает пусть себя сам. Чем он и занялся спустя несколько минут.

– Устала? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес парень, оглядев меня.

– Есть немного, – кивнула я, тяжело вздохнув. – Не люблю вторую смену. Начинает казаться, будто весь день отпахала.

– О, завтра посмотришь, что значит «весь день отпахала». Я когда только начал работать после одной-то смены ели ноги волочил, а ты хочешь сразу в две. Отдыхать тоже нужно, всех денег не заработаешь. Ты от выходных, надеюсь, не отказалась?

– Мне все равно полдня нечего делать, лучше уж работать. А отдохнуть всегда успею, – отмахнулась я и поежилась. Сентябрь подходил к концу, вечера стали холодными, а я все еще ходила в тонкой кофте. Стас покачал головой, а затем снял кожаную куртку и накинул мне на плечи. Меня сразу же окутало тепло и резкий запах мужского парфюма. Я немного согрелась, обдумывая происходящее. Стас не сводил с меня пристального взгляда своих карих глаз. Мне все это не нравилось, хоть и было любопытно.

– Спасибо! – выдавила я, улыбнувшись краешком губ, а затем нехотя сняла предложенную вещь и протянула Стасу со словами. – Не нужно, а то простынешь в одной футболке. Работать за двоих мне не хочется.

Опыта общения с мужчинами у меня не было, поэтому я не знала, что еще сказать. Главное – соблюдать дистанцию. Стас, кажется, это понял. Нахмурился, забрал куртку и вновь накинул мне на плечи.

– Какая ты заботливая. Мне это нравится, – усмехнулся он и погладил мои плечи.

– Заботливый из нас скорее ты, – парировала я как можно непринуждённей. Хотя его руки, все еще лежащие на моих плечах, нервировали.

– Ну, я надеюсь, что ты это оценишь и согласишься со мной встретиться в неформальной обстановке. Например, в это воскресение? – подмигнул он, заглядывая мне в глаза.

Я же едва удержалась от мата. Вот тебе и «не расценит, как сигнал». Мечтай, Яночка. Надо же, прямо закон подлости какой-то: магнетизма хоть по флаконам разливай, а притягивается все не то. И что теперь с этим « не то» делать – ума не приложу.

А Стас продолжал улыбаться, пока я пыталась сообразить, как вежливо отделаться от него, но идей было ноль.

Благо, мы подходили к метро. Это давало мне хоть какую-то передышку, чтобы заставить утомленный мозг собраться с мыслями.

– Я еще не знаю, что буду делать в воскресение, – нашлась-таки с ответом, когда мы сели в электричку. – Давай, я тебе ближе к выходным дам ответ? – уклончиво добавила, следя за реакцией Беляева.

– Договорились, – кивнул он с той же улыбочкой, вызывая у меня раздражение.

Так и хотелось спросить: « Неужели не ясно, что ты на хер не нужен?».

Всю оставшуюся дорогу мы говорили о работе, но меня и это напрягало.

Только, когда подошли к моему дому, смогла облегченно выдохнуть. Я чувствовала себя неловко, прощаясь, а когда Стас наклонился и поцеловал меня в щеку, чуть не зарычала от досады, мысленно обласкав всяко -разно и себя за бездействие, и Беляева за прыткость. Резко отстранившись, отдала куртку и, холодно сказав «пока», зашла в подъезд, не оборачиваясь. Мне оставалось надеяться, что мое поведение будет принято к сведению.

В квартиру я ворвалась взвинченная и злая. Это сразу же было замечено тетей Катей.

– Ты чего недовольная такая? – спросила она, когда я вошла в зал.

– Да ниче!– вырвалось у меня от досады. Сев в кресло, я со стоном наслаждения вытянула уставшие ноги, а потом перевела взгляд на крестную и уже спокойней спросила.– Как отвязаться от навязчивого ухажера?

Она на секунду оторвалась от своего сериала, ничуть не удивленная моим вопросом, и не раздумывая, ответила:

– Завести ненавязчивого.

Я усмехнулась и продолжила отвлекать ее от просмотра:

– Это проблематично. Вы же не разрешаете с мамой .

– Верно. Никаких мужиков, а то плакала твоя учеба. Но можешь сделать вид, что ухажер у тебя имеется.

– Все знают, что я одна, – призналась я с сожалением.

– Ой, Янка, вот учу тебя, учу, а ты как была дурилкой, так и помрешь. Глупо все рассказывать о себе. Что там хоть за ухажер–то нарисовался? – окончательно потеряв интерес к сериалу, переключила она все внимание на меня.

– Да Стас этот.

– О, хуже служебных романов, только роман с женатиком! – глубокомысленно изрекла крестная и направившись на кухню, спросила.– Кушать будешь?

– Поздно уже, – устало откликнулась я, открыв один глаз.

– Иди, поешь, а то исхудаешь, сиськи обвиснут.

Я засмеялась. Тетя Катя улыбнулась и продолжила меня уговаривать.

– Чуть-чуть совсем положу.

– Ну, давай, – согласилась я, поднимаясь с кресла и еле передвигая ногами, подошла к столу. – Что все-таки делать-то? – тяжело вздохнула, усаживаясь. Передо мной тут же возникла тарелка с салатом и небольшой отбивной. Тетя Катя села напротив и пожала плечами.

– Не знаю, игнорируй. Дойдет поди. А нет– пошли на хер.

Я согласно кивнула, принимаясь за еду.

– Чего сотовый не берешь с собой? Лерка уже весь телефон разбила, да и мать тоже переживает, что ходишь допоздна, -поинтересовалась крестная.

– Зачем он мне на работе нужен? – пробубнила я, жуя.

– Что-то ты с Леркой ни разу за эти три недели не виделась, – осторожно заметила тетя Катя. Я сделала вид, что вопрос нисколько меня не смутил.

– У меня нет времени. Да и мы созваниваемся каждый день, – коротко ответила, отставляя тарелку. Мне не хотелось развивать эту тему.

Как ни противно признавать, но я завидовала подруге по-черному. Каждый ее день был насыщен событиями, новыми знакомствами, впечатлениями и знаниями, которыми она спешила со мной поделиться. Мне же рассказывать ей было абсолютно нечего, кроме сплетен и склок, которыми была богата моя рабочая жизнь. Точнее – существование. Подобное положение дел вызывало у меня чувство собственной ущербности. Каждый раз после разговора с Гельмс на душе оставался неприятный осадок от понимания, какой могла быть моя жизнь, если бы я не была, как правильно выразилась крестная «дурилкой».

Спать я легла с очередной порцией безнадежных мыслей, но усталость не позволила долго заморачиваться, и я уснула.