Милисса Арт - Раненые

– Ты цела? Он что-то успел сделать? – голос его дрогнул. Он опустил взгляд на низ платья, задранного до трусов.

– Нет, нет…не успел…мне так страшно было, Ром. Я так…так…я молилась, что бы ты меня нашёл, – говорю, хватаясь за запястья его рук. Какие же они у него сильные и тёплые, и пахнет он так, так вкусно и по родному.

– Ты же сестра моя, как я мог тебя не найти? Я всегда тебя найду, слышишь? – утыкается лбом в мой лоб. Его пальцы на затылке мягко массируют, успокаивая и передавая свою силу мне.

– Иди ко мне, – тянет за шею на себя и усевшись прямо на пол, садит меня к себе на колени, поправляя юбку и прикрывая ноги. Его же ноги согнуты в коленях из-за этого я максимально прижата боком к его торсу, ложусь в его объятья и утыкаюсь носом в шею.

Как же приятно он пахнет, мой любимый аромат его кожи и парфюма, кольцо его рук крепко сжимает. Мы оба часто дышим, я обнимаю его за шею и чувствую влагу. Резко поднимаю голову, и вижу на своей руке кровь. Упираюсь одной рукой в его грудь, привстаю и смотрю на резанную рану.

– Боже мой, Рома, ты ранен! У тебя кровь идёт, – трогаю и ощущаю что-то острое, – хватаюсь за рот, сдерживая крик.

– Стекло, рыжая, просто стекло, – спокойно говорит он. Так, будто его это волнует меньше всего сейчас.

– Ты сумасшедший, срочно скорую… – начинаю суетиться.

– Нет, просто вытащить его, не опасно там просто под кожу загнали…тащи, рыжая, я верю твоим рукам, – улыбается, сумасшедший.

Вытягивает шею, показывая мне место, я наклоняюсь…пытаюсь не дрожать, крови я не боюсь, просто нервы. Я будущий врач, а у врачей, как известно и поесть в морге в порядке вещей, не то, что торчащий осколок из плоти.

Темно, практически ничего не видно. Пытаюсь нащупать осколок. Всклокоченные волосы без конца лезут в лицо, накрывают и меня и его, что ощутимо усложняет задачу.

– Я подержу, – вдруг говорит он, берет и собирает мои волосы одной рукой, придерживая их.

Тяну руку, нащупываю небольшой осколок и тяну быстро и резко, как пластырь. Рома издаёт стон боли…

– Прости…я быстро хотела, чтоб не больно, тебе плохо? Ты бледный! – встревоженно тараторю, обеими ладошками хватаю его лицо и пытаюсь заглянуть в него. Его руки крепче сжали меня, почти до боли. Мы сидим перепачканные, раненые и абсолютно… неподвижные.

Минута, две, воздух накалился… он смотрит в мои глаза своей чернотой, на сквозь до самого сердца выжигает. Мои ладони дрожат, я опускаю их на рубашку Ромы, и лучше бы я этого не делала. Его сердце колотится как молот, так часто и быстро бьётся, что кажется заглушает все звуки вокруг, даже свой собственный пульс не могу уловить.

Я поднимаю на него взгляд и смотрю прямо в глаза. Секунда и он дёргает меня на себя, его губы сминают мои.

Так требовательно, и быстро, это не поцелуй это укус зверя, стон вырывается у меня из горла, и он использует этот шанс проталкивая свой язык мне в рот. Боже мой! Его руки прижимают так крепко к себе, что синяки останутся. Мои руки прижаты к его груди, кажется, сердце не в груди Ромы, а в моих руках, так сильно оно бьётся. И я отвечаю на поцелуй, сумасшедшая, подаюсь на его требование ответить. Наши языки сплетаются. Рома не стонет, он рычит, терзая мои губы, кусая. Я кусаю в ответ и привкус крови наполняет рот, его? Моя? Какая разница. Обвиваю его шею руками и тяну на себя.

Рома приподнимает меня, не ослабляя хватки и садит на себя раздвинув мои ноги по обе стороны от себя и надавливает на мою талию, чтобы я села как можно плотнее. И я сажусь, господи. Тело как струна натянута до предела, кровь вся ушла вниз, где стало нестерпимо горячо и мокро. Брюки Ромы пропитались моим желанием, кажется, насквозь.

Он отрывается от моих губ и припадает к вене на шее, которая бьётся так бешено. Его язык лижет вену от плеча к уху, оставляя мокрый след. Стон мой вырывается и звучит на всю округу:

– Рома, – шепчу его имя. Стон вырывается из груди, как же пошло он звучал, за всю мою жизнь со мной такое впервые.

И он замирает. И время вместе с ним…

Рома поднимает голову и смотрит в мое лицо. Господи боже. Его лицо искажено страстью, глаза замирают на моем лице, и я представляю, что он может в нем увидеть, своё же безумие.

Он шумно сглатывает и резко убирает руки с моей талии в сторону. А я держусь за его шею и понимаю, это конец. Жизни моей конец.

– Пиздец, – это все, что он смог произнести.

В доме полным ходом идёт подготовка к ужину, все два этажа украшены толстыми новогодними свечами и букетами, на лестничной перилле ведущий на второй этаж, красиво уложена огромная гирлянда из лент и хвойных веток, аромат стоит восхитительный, прислуга накрывает на огромный стол у камина. Банкетный зал красив, и уютен. Резные стулья с высокими деревянными спинками, паркет и даже хрустальная люстра, натерта до блеска, свет отражается в хрустальный каплях, красиво играя. Все ожидает гостей.

Близкие друзья родителей, моя подруга, коллеги отца, примерно человек двадцать и конечно, же в их числе мой Андрей.

– Привет, Лиз. Ну как, готова к подаркам сегодня – ласковый голос матери раздался со спины. Вздрагиваю. Она и ласковый голос, вещи не совместимые.

– Господи мам, напугала. Да, готова, конечно, но вот подарки мы что из-под стула доставать будем? – смотрю на нее с упреком.

– Не переживай ёлка прибудет через час, поможешь с украшениями, остальное все готово.

– А папа? – никогда не могла назвать его отчимом, а Аркадием Викторовичем тем более. Он всегда хорошо относился ко мне. – Ты звонила ему? Может он передумает и приедет? Пускай опоздает, но приедет, – уточняю на всякий случай.

– Перестань. Я тебя прошу. Ты и сама понимаешь, что последнее, что он сделает. Дак это оставит своих подстилок в новогоднюю ночь! – мама говорит это спокойно, между ними давно штиль и безразличие.

Расстройству моему нет предела, как так? Парень сделает предложение, и отец этого не увидит. А как хотелось увидеть его лицо в этот момент. Но не сомневаюсь, мама распишет ему событие во всех красках.

– Я просто спросила. Не начинай, – меняю неприятную тему. – Мам, ты же знаешь Андрей сегодня придёт, могла бы ты меньше его цеплять, не хочу, чтобы он чувствовал себя не в своей тарелке. У нас с ним вроде как серьёзно, прошу тебя! – умоляющим взглядом смотрю на нее.

– Я так устала бороться с тобой, хочешь быть с ним? Будь, дело твоё. Когда голодать начнёте, не беги ко мне со всеми спиногрызами, которых вы успеете нарожать. Я предупредила, – хмыкает, гордо вскинув голову.

– С чего ты решила, что мы будем голодать? Он будущий пластический хирург, мы уедем за границу, там его с руками оторвут и оплачивать его работу будут в евро мама, вот увидишь, – почти кричу я. Неужели она способна на другой ответ?