Ильза Мэдден-Миллз - Не мой Ромео

– Джек, вам предъявлено обвинение в причинении вреда по неосторожности?

– Джек, вы знаете, что сбитому вами мальчику всего десять лет?

Наверное, они еще не заметили, что он здесь.

– Джек, вам известно, что болельщики запустили петицию с целью исключения вас из команды?

– Джек, это правда, что София Блейн пишет о вас статью для Cosmopolitan ? Она утверждает, что вы заставили ее сделать аборт.

Ни к чему я ее не принуждал! У меня пересохло во рту, голова идет кругом.

– Джек, почему вы не даете интервью?

Голоса сливаются в один, крику все больше, толпа пожирает меня глазами, я сижу весь мокрый. Стискивая под столом руки, я молюсь, чтобы никто не заметил, что меня тошнит. Все силы уходят на то, чтобы сохранить спокойное выражение лица. Ни на что не реагируй. Говори тихо. Спокойствие – твое спасение .

Всех опережает парень в джинсах, с бейджем канала ESPN на груди. Узнаю его: это Джон, ведущий популярного ток-шоу, крупная медийная величина.

– Джек, можете точно сказать, что случилось?

Я киваю, но голоса нет. Я делаю свою дыхательную гимнастику: четыре коротких вдоха, один глубокий – и длинный выдох.

– Эй, лови! – доносится издали голос Девона. Он стоя держит футбольный мяч – я не видел, что он его притащил.

Включается автопилот, я вскакиваю и инстинктивно ловлю мяч.

– Когда мяч у тебя, ты не можешь молчать. Ты всегда говоришь нам, как действовать. – Он ухмыляется, я отвечаю тем же. Не скрою, держа в руках кожаный мяч, я обретаю желанное спокойствие. Это – мое, я дома.

Он понимающе кивает и садится, сутуля спину.

Я стою лицом к моим недругам – и к мальчишке, которого покалечил, – держа в руках то, что мне дороже всего.

Придется тебе им ответить.

Твоя задача – вправить им мозги.

В комнате жара, с горящим лицом я поворачиваюсь к репортерам.

Все затаили дыхание и ждут; некоторые уже строчат в своих блокнотах – не иначе, фиксируют свои удачные мысли на тему того, какой я идиот. Им невдомек, как мне тяжело, как страшно стоять вот так перед незнакомыми людьми.

Стискивая мяч, я откашливаюсь. Вся комната замирает в ожидании.

– Спасибо, что пришли.

Ничего не могу поделать со своим низким голосом, стараюсь только смягчить сварливый тон.

Вижу, Девон показывает мне язык, и усмехаюсь. Это помогает!

Набираю в легкие воздух и иду к подиуму.

Выше голову, Джек. Что с того, что ты наделал ошибок на первых шагах своей карьеры? Зато ты отдал этому городу лучшие годы своей жизни . Я стараюсь унять волнение, расплести комок нервов в груди, посадить их на цепь.

– Случившееся три дня назад было несчастным случаем, – начинаю я. – Я уезжал со стадиона после тренировки, двигался задним ходом со своего парковочного места и, не заметив мальчика на самокате, толкнул его бампером. Результат – перелом руки и растяжение лодыжки. Врачи говорят, что он идет на поправку. – Я говорю все резче. – Правда в том, что в этой истории нет ничего выдающегося. Аварии происходят ежедневно, в этой, к счастью, обошлось без серьезных травм. Я благодарен за это судьбе и намерен не терять контакта с Тимми и с его семьей.

Некоторые удивлены моим ответом. Если не считать пятисекундного интервью на поле, когда адреналин помогает сладить с поднесенным к моему лицу микрофоном, то это – максимум моего красноречия за все время выступления за команду. Тренер, зная этот мой пунктик, позволяет мне помалкивать на пресс-конференциях после матчей и самостоятельно разбирает игру.

В бой кидается один из репортеров:

– Вы сбили его из-за невнимательности? Некоторые свидетели утверждают, что вы в это время говорили по телефону.

Я поджимаю губы. Какие еще свидетели? Там не было ни души.

– Вы в курсе, что Тимми предложили деньги за рассказ об этом происшествии? Говорят, вы кричали на него, отказывались вызывать «Скорую»…

– Дайте я отвечу, – раздается слабый голосок, и все поворачиваются к Тимми. Мать толкает вперед его инвалидное кресло, репортеры уступают им дорогу.

Проклятье!

Я протискиваюсь к ним. Какой-то репортер сует мне в лицо микрофон.

– Вы знали, что он будет здесь сегодня, Джек?

– Нет! – отмахиваюсь я.

Лоренс зовет меня обратно, но меня уже не остановить: нельзя допустить, чтобы подлая свора затравила мальчишку!

Пробившись к нему, я бросаю мяч. Он ловит его, я кладу руку на его худое плечико. Он совсем тощий, волосы коротко подстрижены, на носу очки. Одет в ярко-желтую футболку «Тигров» с номером 1 (моим), смотрит на меня во все глаза.

– Слушай, дружок, ты не обязан что-то отвечать. С репортерами лучше не связываться.

Он хмурится.

– Знаю, ты не велел мне приезжать, но мама сказала, что привезет меня. Мне трудно отказать, когда я принимаюсь ныть.

Я смотрю на Лауру. Та с улыбкой пожимает плечами.

– Всю ночь клянчил! Боюсь, он три дня подряд только и делал, что смотрел матчи по ESPN . Он тревожился за вас, особенно когда услышал, что вас обвиняют в пьяной езде.

С какой стати мне быть пьяным при отъезде со стадиона? Никто об этом не спрашивает, им лишь бы посудачить.

Нас теснят репортеры, я останавливаю их свирепым взглядом:

– Назад! Он всего лишь ребенок!

Впрочем, Тимми купается во внимании, он уже болтает с Джоном из ESPN , каким-то образом оказавшимся по другую сторону инвалидного кресла.

– Тимми, расскажи, как все было. – Тот тычет микрофоном в детское личико.

Тимми окидывает Джона взглядом, его подбородок торчит как острие копья.

– Я расскажу. Мистер Хоук на меня не кричал, тот, кто это говорит, – лгун. Он сразу вызвал «Скорую» и даже поехал на ней со мной, потому что мама еще не знала, где я. Я приехал в Нэшвилл на автобусе, взял в аренду самокат, обдурил охрану и заехал на стоянку стадиона.

– Ты заядлый болельщик «Тигров»? – спрашивает его Джон, зло косясь на меня. – Сейчас многие не хотят за них болеть.

Я скрежещу зубами. Тимми кивает.

– Джек сидел со мной, пока мне вправляли перелом и накладывали гипс. Он ушел только ночью. И не собираюсь я продавать никакую историю, потому что продавать нечего. – Он укоряет репортеров взглядом, и я не могу удержаться от гордой улыбки.

Правда, часть меня подозревает, что его мать рассчитывала на большее. Трудно было не заметить, что эта семья не слишком процветает. Одеты чисто, но бедненько, квартирка в Дейзи…

Дейзи ?

Я замираю, осознав связь, но Тимми продолжает говорить, и я переношу все внимание на него.

– Мистер Хоук – мой любимый игрок «Тигров», я подкарауливал его у стадиона, думал увидеть. В школе меня задирают, мне это надоело, в тот день я решил прогулять школу, чтобы посмотреть на него. Я ждал, когда он выйдет. – Он грустнеет. – Сам виноват…