Тория Эдвардс - Я на дне Тихого океана

– У меня тут кандидат на главу этой школы! – сказала Рейчел, отпуская девчонку, у которой была дикая ярость в глазах, но она не двигалась и только держалась за голову. Рейчел смотрела прямо в её глаза. – И теперь она становится главной шлюхой этой школы. – Рейчел медленно стала к ней приближаться. – А если ты ещё раз попросишь сделать тебя главной, то ты станешь главной шлюхой всего Орегона! Я щедра в таких вопросах. – Рейчел остановилась и стала уже не такой весёлой, но словно что-то в ней изменилось и на её лице появилось сочувствие. – Не играй чужую роль, Геллия, ты совсем не такая!

Она немного помолчала и вскинула руки.

– Спектакль окончен, дамы и господа! А тебе, Геллия, я могу сказать одно: ты не лучше, но и не хуже, чем все эти ребята, но я знаю точно: ты и вправду лучше меня, используй это не во вред себе!

Рейчел сочувственно положила руку на плечо Геллии, та не двигалась и безучастно смотрела на Рейчел. Затем Рейчел просто развернулась и пошла на выход из столовой. Все ученики вокруг также вернулись на свои места и словно забыли о случившемся. Обычно в школах эта тема разлетелась бы в два счёта, но тут люди привыкли к тому, что лезть в чужие разборки не имеет никакого смысла. И возможно, они правы…

Неужели Рейчел являлась главой этой школы? И почему она составила такие странные правила? Когда я приходил в другие школы, то там всё строилось на тирании и дедовщине. Ужасная подростковая реальность, но меня это не пугало, мне всегда нужны были лишь спокойная жизнь и стабильный секс. Мне никто не мешает, тогда и я никому не буду мешать. Всё просто.

Всё в Рейчел меня притягивало, она обычная, абсолютно обычная, но при этом такая неповторимая. С первого взгляда на неё я понял, что такой, как она, просто не бывает. И в этот же день у меня был секс, к сожалению, не могу вспомнить, как её звали, то ли Кейли, то ли Кэтти… но, когда кончил, я просто понял, что представлял Рейчел, представлял её лицо, когда она кончает, как выкрикивает моё имя. Её невероятно голубые глаза закрыты, а рот слегка приоткрыт, и я ласкаю её тело, давая понять, насколько я желаю её… постоянно… Её волосы немного спутались и налипли на лицо, она облизывает свои губы штангой, а затем проводит ей вдоль моей шеи, и я на седьмом небе от счастья.

– Малыш, тебе было хорошо? – Я вздрогнул, словно мои мысли кто-то решил подсмотреть. Эта девчонка лежала подо мной и улыбалась. – Ты так стонал… – Она облизала свои губы.

– Да, всё было прекрасно, тебе понравилось? – спросил я, тоже улыбаясь ей.

– Конечно! Повторим ещё? – спросила она, сбегая из-под меня.

Я перевернулся на спину и скрестил руки за головой, наблюдая, как она собирает с пола свои вещи.

– Конечно!– повторил я за ней, и она улыбнулась.

Когда она ушла, я смотрел в потолок и не мог понять, почему думал о Рейчел. «Обычная», – твердил я себе и невольно стал понимать, что в ней всё же есть что-то необычное… К примеру, почему она хромает? Что бы это значило? Может, она больная или это генетическая врождённая поломка. И почему она всегда улыбается, даже если её распирает от дикого гнева? И вообще, почему она главная в школе? Что за бред…

Когда я пришёл на следующий день в школу, то Рейчел не увидел, хотя, может, она придёт ко второму уроку или опоздает как обычно. Но так я думал на протяжении трёх грёбаных дней. Она просто тупо не появлялась в этой дурацкой позитивной школе. Сэм сказал, что это норма.

– Она часто пропадает, один раз рекорд составил месяц. Учителя отвечают, что она заболела, а я всё же думаю о другой причине, – сказал мне Сэм.

– И какой же?

– Я-то откуда знаю, – угрюмо ответил Сэм, – эта девчонка имеет непростое прошлое, вот и всё.

Тут из двери директора вышла сама Рейчел, не заметив нас, стала уходить в противоположную сторону. Она даже не посмотрела на меня! А я только и делал, что пялился на её огромную задницу. Хоть она и была в такой одежде, оверсайз, я не мог оторвать глаз, для меня задница – это самое сексуальное место у девчонок. У Рейчел было с этим всё прекрасно, и я стал представлять, как хватаю её, поворачиваю спиной к себе, затем нагибаю и…

– Привет, любимая! – крикнул ей Сэм, выдернув меня из прекрасных мыслей.

Я угрюмо посмотрел на него. А Рейчел показала ему средний палец, даже не разворачиваясь.

– И зачем ты на неё пялился? – спросил Сэм, поворачиваясь ко мне.

– Я? Я не пялился, удивился, что она пришла…

– Это школа, она должна была прийти… наверное… – Сэм помолчал. – Она загадка! – улыбнулся мне Сэм, и мы пошли вдоль коридора. Сэм остановился. – Когда-то она была совсем другой, она была отличницей!

– Отличницей?

– Ага. Сейчас она перескакивает с двойки на тройку, кроме географии, этот предмет она знает сама по себе, а раньше в её аттестате ты не смог бы увидеть даже четвёрки. И опоздания… такого никогда не было, а сейчас, ну ты сам видел!

– Почему география? – спросил я в недоумении.

– Раньше она ездила с родителями, так как они были настоящими любителями приключений! Она объездила почти полмира… это её страсть, путешествия! – ответил воодушевлённо Сэм. – Поэтому и география, что она сама была в тех местах, по которым у нас школьная программа.

– А что случилось сейчас?

– Год назад случилась автомобильная катастрофа и… – Сэм замолчал. – Её родители погибли, а она единственная осталась в живых, вот только правая её нога полностью переделана, она была собрана заново по кусочкам, всё остальное каким-то чудом не пострадало. Она хромает тогда, когда не колет себе обезбол, – сказал Сэм, о чём-то задумавшись. – После того лета она вернулась в школу совсем другой, безбашенной. Ей полностью стало насрать на своё будущее, словно у неё нет цели и незачем стараться. Я её понимаю, это тяжело, хоронить родителей в 17. Но тяжелее катиться на дно. Чем она и занимается.

Я был в полном шоке. Даже и подумать не мог, что у этой девчонки такая тяжёлая история за спиной. Я невольно захотел её обнять и помочь, не знаю как, но мне до безумия хотелось спасти её от этого мира.

– Сэм, Сэм, Сэм… – к нам из ниоткуда подошла Рейчел. – Ты теперь всем новеньким рассказываешь секреты лучших друзей?

– Прости, я не знал, что ты тут… – ответил он.

– Вот как! То есть лицемерие теперь у нас в моде?

– Мне правда очень стыдно!

– Слушай, я правда никому не скажу, – прошептал я ей.

– Дело не в том, что ты не расскажешь, а в том, что Сэм будет говорить всё время. Тем более то, что нельзя рассказывать. – Она подмигнула мне, а потом, нахмурившись, уставилась на Сэма. – Мне придётся это сделать, Сэм, я этого не хотела… – Она стала что-то доставать из рюкзака.

– Нет, пожалуйста, только не это! – Сэм стал умолять и пятиться к шкафчикам до самого упора.