Валерий Горшков - Останься

Мимо всё проплывали указатели расстояний, рекламные баннеры, гренадиновые светоотражатели отбойных ограждений то и дело вспыхивали по обе стороны автострады в местах её подъёмов над пустыней. Под колёсами шумел истрескавшийся асфальт, ветер завывал вьюгой над бескрайней песчаной долиной, пахло остывающими минералами и песчаной пылью. Какое-то время был слышен шум ледяных вод Рораймы, но со временем он остался далеко позади. А где-то впереди, перед пятном подслеповатого жёлтого автомобильного света, насколько хватало воображения, простиралась безмолвная убаюкивающая пустота. Дорф начал моргать медленнее.

В очередной низине на дорогу нахлынул плотный туман, и Саймону пришлось разогнать «Чарджер» побыстрее, чтобы не увязнуть в нём.

– Джен, закрой окно! – попросил он, и сидящая рядом Дженни тут же вдавила кнопку стеклоподъёмника. Туман остался снаружи и противно заскрипел, сползая со стекла по борту машины. Саймон скривился от звука.

«Секунду, как тут оказалась Дженни?» – подумал он.

– Долго ещё? – спросила Дженис, приподнимаясь на пассажирском сиденье. Он уставился на неё, не понимая, с чего вдруг вообще решил, что ехал с Дженни, а не с её сестрой. А куда они едут?

Саймон посмотрел на Дженис. Она тяжело дышала и держалась за свой пухлый животик. Судя по всему, у неё скоро начнутся роды. Дорф взглянул на дорожные указатели. До больницы оставалось минут двадцать.

– Почти на месте, – он положил руку ей на плечо, чтобы успокоить и вдруг понял, что находится вовсе не за рулём, а уже внутри клиники.

Вот и стойка регистрации совсем рядом.

«Стоп. А разве Дженис уже не родила?».

– Осторожно! – крикнула Дженис.

Саймон отошёл в сторону и пропустил летящего почти бегом грузного мужчину. Лицо неизвестного показалось Дорфу знакомым, но он не успел его как следует разглядеть. Толстяк выбежал на улицу и нырнул под козырёк метро. Лишь когда Дженис одёрнула Дорфа, он обернулся и уселся на стоящий рядом стул. Она села на свой.

«Эти стулья. Откуда тут стулья?».

Саймон огляделся – они уже давно не в больнице. Это была тёмная комната с устаревшим ремонтом, какой-то загородный дом, совсем незнакомый. Чей он?

Он захотел спросить об этом Дженис, но не смог, когда перевёл на неё взгляд. Дженис выглядела совсем не так как до этого. Да нет же, это Дженни. Вот и её свадебное платье. Она чем-то залила его. Вымокшая потемневшая ткань липла к ногам и оттягивалась вниз. Кровь?

Дорф было потянулся к ней, но вдруг у Дженни с колен, прямо из тёмного кровавого пятна, приподнялся взлохмаченный чёрный комок. Он стремительно вырос в огромного пса и лязгнул зубами. Грим.

Саймон от неожиданности повалился на пол, опрокинув стул, а пёс, загораживая собой Дженни, подковылял к нему на задних лапах как человек, склонился над самым его лицом и, роняя липкую слюну с языка, заговорил.

– Поздно! – прохрипел пёс, шаря слепыми выцветшими глазами по лицу Саймона и шумно вдыхая воздух. – Я тебя предупреждал!

Дорф закричал, откатился назад и почувствовал, как старый паркет под ним сменяется мягкой и влажной от росы травой. Запахло сырой землёй. Он прополз по траве до оврага и свалился в него, утопая по пояс в грязи и воде. Где-то вверху в тумане разразился воем Грим.

Саймон бежал и падал, поднимался и продирался сквозь болото ползком. И вдруг во мгле он услышал чьи-то стоны. Чуть левее в низине лежал человек. Схватив какую-то испревшую от времени и сырости корягу, Дорф подобрался к нему, простукивая находкой рыхлое дно, и протянул руку. Незнакомец ухватился своей липкой пятернёй за его предплечье, но вытянуть его у Саймона не получилось. Наоборот, он сам начал утопать.

– Да блин, вылазь уже! – не выдержал Саймон. – Чего ты завис? Очнись!

Утопающий вдруг схватил Дорфа за шею и подтянул ещё ближе к себе. И тут Саймон с огромным ужасом осознал, что незнакомец не спасался, а тянул его за собой. Он поднял улепленное грязью напряжённое лицо и оскалил белоснежные зубы.

– Нет! – выдохнул он голосом Дорфа, и тот вдруг понял, что смотрит на себя самого. – Саймону до сих пор больно!

Двойник выдернул из болота вторую руку, положил её на макушку Саймону и начал его топить. Уходя в вязкую жижу, Дорф чувствовал, как её температура растёт с каждым сантиметром погружения. И вот, когда он уже ушёл в топь с головой, пекло стало просто невыносимым. Саймон боролся из последних сил и тут тяжесть отхлынула.

Он с шумом заглотнул раскалённый воздух, подскочил на кресле и сшиб лбом зеркало заднего вида. Взвыв от боли, Дорф повалился в бок, открыл дверь и выпал на горячий песок. Солнце ослепляло, вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась пустыня. Он присел и уставился, на тянущиеся к самому горизонту следы покрышек в песке. Видно, он заснул за рулём, съехал с трассы и долгое время гнал по пустыне, пока с автомобилем что-то не произошло. Дорф заглянул внутрь и увидел на приборной панели горящий индикатор низкого уровня топлива.

– Блеск! – Саймон выругался и захлопнул дверь.

Как далеко он отъехал от трассы? Дорф не видел за упирающимися в горизонт следами покрышек ничего хотя бы призрачно похожего на трассу, город и даже «Эмерсайз». Видно, всё же очень далеко.

Обследовав салон автомобиля, Саймон обнаружил полупустую пачку каких-то завалящих луковых крекеров, почти полную бутылку рома и полбанки газированной воды. С таким запасом далеко не уйдёшь. Похоронив себя немного в мыслях, он вдруг понял, что нужно делать – открыл капот и заглянул в расширительный бачок стеклоомывателей. Половина. Эх, и нужно было вчера так усердно намывать ветровое стекло? Открутив отвёрткой крепление, Дорф выдернул шланг и загнал в отверстие болт. Готово. Получилась вполне симпатичная бутылка воды. Всё же хорошо, что он не пользовался специализированными стеклоочистителями.

Прихватив автомобильную аптечку, он покидал всё необходимое в сумку для инструментов и, нацепив зеркальные солнцезащитные очки Дженни, двинулся в путь, ступая по следам протекторов. Он не знал, как определять стороны света, не имел никаких навыков, необходимых для выживания в дикой природе, особенно – в пустыне. Поэтому он шёл туда, откуда приехал, и надеялся, что песчаные бури не начнутся до того, как он выберется из этого ада, не заметут следы шин, и ему не придётся блуждать кругами до своей кончины. Моисействовать он был не готов.

Песок похрустывал под подошвами, пахло разогретыми минералами, налетающие периодами порывы ветра не приносили желанной прохлады – наоборот опаляли кожу, особенно лицо. Рубашка пропиталась потом мгновенно. Пути не было видно конца и края. Но Саймон приободрял себя тем, что местность имела небольшой, но длительный уклон, за которым могла скрываться спасительная автострада. Нужно было дотянуть хотя бы до его вершины. И он шёл. По его прикидкам, наверху он должен оказаться часа через два-три. Под испепеляющим солнцем это была непростая задача. Воды было немного, но он пил вдоволь. При сильной жажде нельзя обходиться мелкими глотками – от этого не будет никакой пользы. Питьё рано или поздно всё равно закончится, поэтому тратить его попусту было нецелесообразно. Вода имела неприятный резиновый привкус, даже какой-то механический, но вполне годилась для утоления жажды.