Николай Самойлов - Есенинская грусть

Мне сердце жжёт есенинская грусть,

Пусть шепчутся берёзы золотые,

Все речи их я помню наизусть,

Но им уже не выдумать другие.

Мне не скакать на розовом коне,

Любуясь по утрам весенней ранью…

Смотрю, как тает снег на целине,

И вспыхивают первые желанья

В глазах парней от удали шальных.

У девушек румянец от смущенья,

Но не вместит поток машин стальных

Ни ржание коней, ни наше пенья.

Пусть сердце жжёт есенинская грусть,

Пусть слышится:– Жива моя старушка?

Пусть каждый вечно помнит наизусть

И Пушкина с вопросом:– Где же кружка?

Не только чай ходили пить в трактир,

Порою доходили и до водки,

С друзьями начиная смехом пир

К концу не каждый оставался кротким.

Но нам сегодня важен не скандал,

А строчки, зажигающие душу,

От них, порой, и трезвый я рыдал,

Твердя, что с ними умирать не струшу.

Пусть сердце жжёт Есенинская грусть,

Пусть шепчутся берёзы золотые,

Все речи их я помню наизусть,

Но им уже не выдумать другие.

Почему, то не ведомо мне,

С первых звуков я был очарован

Прозвучавшим таинственно словом,

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Не сумел побывать на Босфоре,

Не увидел ни разу Шираз,

Но любил приезжать на Кавказ,

И смотреть, как колышется море.

То ли видел, толь виделось мне

Что и пашня на вспаханном поле,

В русском сердце рязанских раздолий,

Не черней, чем глаза Шаганэ.

Шаганэ ты моя, Шаганэ,

Я влюблялся в таких же пригожих,

На тебя они сильно похожи,

Пойдём вместе гулять при луне

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Я влюблялся в таких же прихожих,

И счастливым бывал не раз,

Как бы ни был прекрасен Шираз,

Я встречал на тебя похожих

И влюблялся в таких же пригожих.

На тебя они сильно похожи,

Мне, среди золотеющей ржи,

Хочешь кудри на пальцы вяжи,

Ласка в радость от милой, пригожей

На тебя очень сильно похожей.

Пойдём, вместе гулять при луне

Среди милых рязанских раздолий

Где я вырос во ржи, в русском поле

Не буди только память во мне

О любивших меня при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ,

Дорогая, шути, улыбайся,

Быть всё краше для взглядов старайся,

Чтоб забыл я с тобой при луне,

Всех любивших меня, Шаганэ.

Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело!

Сергей Есенин

Пой, тальянка, звонко, с песнею заветной

Наша жизнь не будет больше беспросветной!

Не лихая тройка, мощная машина,

В наше время, носит по стране мужчину.

Ни к чему нам вожжи, сани и уздечка;

Газ прибавил – ёкает у девушки сердечко.

Глазки загораются весело и ярко,

Нажимаешь кнопку и поёт тальянка.

Крутятся колёса, с гордою осанкой

Обнимай девчонку и крути баранку.

Улетают вёрсты, громче пой, тальянка,

Чтоб любила милая искренне и жарко.

Запоёт будильник, встану спозаранку,

Вспомню свою юность с песней под тальянку.

Мне тогда хотелось, выйдя с песней звонкой,

Встретиться с красивой, русою девчонкой.

Тонкою и стройной , как в лесу берёза,

Чтобы вместе встретить жизненные грозы.

Для начала будем долго целоваться,

Полюбив друг друга жить, не расставаться.

Пролетели годы, потерял осанку,

От мечты осталась песня под тальянку.

Стою, обнимаясь с берёзой –

Нам здесь по семнадцать лет.

Зимой закалялись в морозы,

А летом вставали чуть-свет.

Я слал ей приветы стихами,

Она – шелестела листвой.

Ласкал её нежно руками,

Когда просыпалась весной.

Атласная кожа белела,

Из раны сок, капал мне в рот,

Целуя прекрасное тело,

Я знал, что разлука нас ждёт.

Печка в доме не царица -

Печь – душа живой избы.

Можешь в этом убедиться -

Нету крыши без трубы.

Если дым над ней витает,

Кольца гнёт, спирали вьёт –

Дом душа не оставляет.

Дым исчезнет – дом умрёт.

Печка знала своё дело:

Щи варила, хлеб пекла,

По ночам хозяев грела,

От простуды берегла.

До костей могла пропарить,

Так, чтоб хворь бежала вон.

И блины умела жарить,

И клонить уютом в сон.

Печка в доме не царица.

Печь – душа живой избы.

Хочешь в этом убедиться-

Зайди в дом, где нет трубы.

Гуляет чаша круговая,

То опорожнена до дна,

То снова полная вина,

Пьяна дружина боевая.

Могучий вождь не пьёт впервые,

Лежит готовый для костра,

Одежда празднично-пестра,

Блестят насечки золотые.

Не сберегли его кольчуга,

Булатный меч и крепкий щит,

Не в схватке яростной убит,

Сражён соратником и другом.

Когда удар не ожидая,

Его с улыбкой обнимал,

Он в грудь вождя вонзил кинжал,

Вождём дружины, быть желая.

Теперь висит вниз головою.

Коварный, на высокий сук,

Подвешен был, для долгих мук,

За ноги яростной толпою.

Я не верю, что это напрасно

И в закате есть свет и тепло.

Для чего полюбил, я, не ясно,

Одно знаю, что мне повезло.

Я смогу до последнего вздоха,

И печалясь, всем сердцем любить,

Чтобы всё от судьбы и эпохи,

Что положено мне получить.

Пусть мои будут тьма и сиянье,

И любовь до последнего дня,

Даже, если дана в наказанье,

И тогда не жалейте меня.

Я не верю, что это напрасно,

Что не нужно, став старым, седым,

Напоследок, влюбиться, так страстно,

Как не смог, не успел молодым.

Гитара, коммуналка,

Сменяет песни смех,

От поцелуев жарко -

Целуемся при всех.

Бутылочка портвейна,

Анапа, Солнцедар

Он не казалось скверным –

Всё было божий дар.

И смех, и поцелуи,

И крики;– Дай вина!

Смеялись мы: буржуи

Не пьют как мы до дна.

Глотают по глоточку

Боятся перепить,

Мы, опорожнив бочку,

Не просим закусить.

Какая была гордость,

Уверенность и прыть!

Мы ставили рекорды,

Умели и дружить.

Вставали спозаранку

Друзей опохмелить,

Готовые были танку

Дорогу преградить.

Подруги замуж вышли,

На кладбище друзья,

Дай им покой, Всевышний, -

Жизнь прожили не зря.

Скамейка девушка, улыбка, томный взгляд

И сладкий голос: – Подожди немного.

Я полюблю потом, сильней сто-крат.

Так уже было много лет назад,

Когда любила, не меня – другого,

А он её – недолго и немного,

Не знаю, кто в разлуке виноват.