Юлия Ковалькова - ~ Манипулятор

«Что будем делать?» – перевожу я мимику дочери.

– Как ты хочешь? – отвечаю одними губами.

С секунду подумав, Юлька быстро качает головой, что означает, что со сладкой тетей Людой ей сегодня не по дороге. У Юльки на уме несколько иной расклад, нежели тот, что успела нарисовать себе Людмила.

– Подожди, я сейчас соберусь. И поедем быстро, а то в городе пробки, – громко, строго для окружающих говорит Юлька и топает к вешалке, аккуратно одергивая на себе свитер, и эта привычка у нее тоже от меня.

– Юленька, а как же наш уговор? – встревоженно встревает Людмила, пока ее дочь Света, насупившись, вырывает у нее руку и бежит вслед за Юлькой.

– Какой уговор, теть Люд? – с невинным видом оборачивается Юлька.

– Ну, я думала… Мы же со Светой хотели сегодня вас с папой в гости к нам пригласить. Мы два года знакомы, а вы с папой у нас так никогда и не были.

Света, набычившись, смотрит на мать.

– Мам, не приставай! – неожиданно выстреливает она, и Людмила идет красными пятнами.

– Боже, что ты такое говоришь, – женщина ловит мой взгляд и смущенно смеётся.

– А во сколько утренник? – спасая ситуацию, осведомляюсь я, пока Юлька и Света, обнявшись, идут к раздевалке.

– В восемь тридцать. Седьмого марта, – лепечет Людмила, пытаясь собраться с мыслями.

– А, хорошо. Я, наверное, все-таки буду, – киваю я, думая о том, что седьмого я просто-напросто пришлю на утренник вместо себя свою мать, которая обожает подобные мероприятия. Правда, есть риск, что Людмила своим напором сведет мою мать с ума. Впрочем, моя матушка себе на уме и, к счастью, не страдает желанием, чтобы я привел в дом потенциальную мачеху для ребенка. Вот побочные связи не дома и на глазах у ребенка – это пожалуйста. Это можно.

– Пап, я готова, – за спиной Людмилы возникает Юлька, успевшая надеть розовые резиновые сапоги, расклешенное к низу пальто и шапку с чудовищных размеров помпоном, сделанным из мехового кота. Мысленно закатываю глаза, но молчу: во-первых, шапка для Юльки святое; во-вторых, шапка связана руками Юльки под руководством бабушки.

Протягиваю дочери руку.

– Щас. – Юлька оборачивается к Свете. – До завтра. Только смотри не забудь! – строго предупреждает она, и Света быстро-быстро кивает.

– До свидания, дядя Рома, – вежливо прощается Света.

– Пока, малыш, – усмехаюсь я, и Света робко, но счастливо улыбается. Юлька горделиво расправляет плечи.

– Теть Люд, до свидания, – прощается сама Юлька, и Людмила в каком-то экстатическом порыве присаживается перед ней на корточки и начинает поправлять ей шапку и воротник пальто, поглядывая на меня влажными глазами.

– Мам, – одергивает зарвавшуюся мать Света и отворачивается, возясь со шнурками-завязками на жилетке платья, – лучше мне помоги.

– Да, да, иду, – щебечет Людмила, оставляет Юльку в покое и улыбается мне: – Ну что, до завтра, Роман Владимирович?

А вот насчет завтра я ей ничего обещать не могу.

– До свидания, – говорю я, и Юлька тянет меня на улицу.

Выходим с ней на крыльцо.

– Юль, а о чем вы со Светой шептались? – Я достаю ключи от машины.

– А, так. Не обращай внимания. Просто мы с ней выступление к утреннику готовим. Па-ап, – Юлька с задумчивым видом принимается колупать носком сапога снег, лежащий на кирпичной дорожке, – а мы сейчас к бабушке или домой?

– Бабушка у подружек своих, так что домой. А что?

– А давай тогда мы не будем ее котлеты есть. Давай лучше сосиски купим, – Юлька мечтательно зажмуривается.

– Давай, – охотно соглашаюсь я. – Только тогда нам придется в магазин заскочить. – Подвожу ребенка к машине, помогаю запрыгнуть внутрь.

– А тут «Перекресток» есть, – Юлька, устроившись на детском сидении, указывает подбородком на магазин, расположенный за детским садом, и кот на ее шапке забавно подпрыгивает.

Минут пять спустя, зарулив на темную, как ночной лес, стоянку «Перекрестка» (роль деревьев здесь, правда, исполняют не вековые дубы, а кое-как припаркованные машины), открываю заднюю дверцу джипа, стараясь не оцарапать неловко пристроенную кем-то справа «Киа». Принимаю в объятия Юльку, которая собирается спрыгнуть прямо в грязную лужу, заставляю ее аккуратно её обойти, и втягиваю дочь под козырек с подсвеченной сине-бело-зеленым вывеской.

– Курить будем? – забежав на крыльцо «Перекрестка», деловито осведомляется Юлька.

– Не будем, я бросил, – напоминаю я, и при этом воровато прячу в карманы пальто свои насквозь прокуренные пальцы.

– Да? – Юлька хмыкает. – А, ну-ну.

– Что значит это «ну-ну»? – сухо осведомляюсь я, но Юлька уже устремляется в магазин. В вестибюле у рамок охраны она встает на цыпочки и пытается вытянуть из горки поставленных друг на друга корзинок зеленую сумку на роликах. От ее движения корзинки начинают покачиваться, грозясь завалиться и погрести мою дочь под собой. Отстранив Юльку, снимаю корзину сверху, беру ее в одну руку, другую протягиваю дочери, и мы переходим за рамки охраны, смешавшись с толпой. Раздвигаю плечами мечущихся у кассы людей, чтобы Юльку не раздавили.

– Водка «Мороша» из чистых вод Карелии. Водка «Мороша», – мечтательным голосом мужика, грезящего, как бы сегодня надраться, из динамиков, подвешенных над нашими головами, навязчиво напоминает реклама.

«А может, правда, водки купить? – думаю я. – Почитать Юльке на ночь, потом, когда она уснет, вместо того, чтобы звонить, как я обещал, Веронике и выяснять у нее, когда ее муж снова отбудет в командировку, тихо напиться и хотя бы на пару часов отключить телефон и сознание, которое последние пять лет каждый день мне твердит, что моя жизнь, в общем, не удалась, хотя я всё и всегда старался делать лишь правильно».

– Пап, сосиски там, – не подозревая о том, какие мысли гуляют в моей голове, Юлька тянет меня направо.

– Откуда знаешь? – удивляюсь я с учетом того, что тексты на указателях моя дочь не читает. То есть зрением Юлька выхватывает отдельные буквы, но составить фразу целиком в голове у нее пока что не получается.

– А так в любом магазине. Сначала фрукты, потом молоко, потом колбаса и хлеб, – невозмутимо поясняет мне дочь.

– А-а, – говорю я, чтобы хоть что-то сказать.

Как всегда в таких случаях до кучи возникает еще и острое чувство вины, что у Юльки проблемы со чтением, причина которых – это как мне врач пояснил – кроется в том, что последние три года в нашей семье царил неправильный эмоциональный фон, и у Юльки произошел элементарный сбой. Правда, природа, словно опомнившись, словно в награду подарила моей дочери прекрасную память и наблюдательность, но даже это оправдание, пробивающееся в щели моей вечно клокочущей совести, давно меня не спасает.

– Пап, не медитируй, – заглянув мне в лицо, одергивает меня Юлька и, лихо сдвинув шапку на затылок, продирается, а вернее, пытается таранить мной толпу у рекламного стенда. Стенд представляет собой поставленный на растяжку плакат с надписью «Сырок «Островок». У плаката с ноги на ногу переминается унылая девушка и еще более унылым голосом предлагает всем желающим продегустировать сыр странного серого цвета. С учетом того, что молочный продукт нарублен до размеров приманки грызунов в мышеловку и утыкан острыми зубочистками, выглядит эта композиция, мягко говоря, неаппетитно.