Эмма Дарси - Второй медовый месяц

Со стороны брак Джины Тайсон выглядел идеальным. Иногда Джине и самой казалось, что это так. Ведь у нее прекрасный дом у океана в Бонди, самом престижном районе Сиднея. У нее трое очаровательнейших детей — два сына и дочка. А муж — человек, о котором мечтает любая женщина… по крайней мере с виду.

Рейд не только был высоким, темноволосым и необычайно привлекательным, он еще был и достаточно богатым, чтобы получать от жизни все, что пожелает.

Но все это было лишь видимостью. Игрой на публику. А на самом деле Джина тихо сходила с ума от раздражения. Ее мучило, что, кроме этой видимости, в их браке не было ничего. Ее муж жил своей собственной жизнью, и Джина постоянно чувствовала расстояние между ними, даже когда Рейд был рядом. Как, например, сегодня.

Она приготовила его любимое блюдо — телячьи эскалопы в белом вине. И теперь он с удовольствием ел их, сидя напротив и не желая разделить свое удовольствие с ней. Он даже не глядел на жену, не говоря уже о том, чтобы похвалить блюдо, поблагодарить. Впрочем, так было постоянно: все ее отчаянные попытки привлечь к себе его внимание заканчивались ничем. Советы в популярных журналах относительно того, как «освежить» свою семейную жизнь, нисколько не помогали.

Ее старания изменить внешность также окончились полным провалом. Если даже Рейд и заметил, что жена сегодня выглядит не так, как всегда, ему это было безразлично. Он не увидел в ней по-новому привлекательную для него женщину. Джина подумала, что напрасно остановилась на полдороге.

Ей приходила на ум идея очень коротко постричься, но многолетняя привычка к роскошным длинным волосам взяла свое, к тому же Джине стало жутко при мысли, что ее пышные темные пряди вдруг упадут на пол под ножницами парикмахера. Она не решилась. И нашла компромисс. Теперь на ее плечах лежали красиво завитые кольцами локоны.

Визажистка искусно подкрасила ей ресницы и веки — ее янтарные глаза сразу приобрели еще большую выразительность и загадочность. Бровям умело придали форму. Визажистка была твердо уверена, что губы и ногти необходимо накрасить ярко-красным. Ничего этого Рейд не заметил, даже нового костюма, над которым Джина так много размышляла.

Она выбрала черные обтягивающие брюки и тигровой расцветки шифоновую тунику с золотой цепью-поясом. Ей казалось, что все это очень элегантно и одновременно взывает к чувственности. Но в Рейде это не пробудило даже тени интереса. Да, ей следовало надеть что-нибудь более вызывающее, вообще вести себя с вызовом… но это было не в ее натуре.

Ее мать, итальянка, с самого детства заложила в свою дорогую Джинетту основы поведения настоящей леди. Порядочная женщина не должна нескромно выставлять напоказ свое тело. Может быть, из-за того, что мать умерла, когда Джине было всего семнадцать лет, девушка не решалась пренебречь ее наставлениями, хотя иногда немного завидовала женщинам, не знающим, что такое скромность, и не стесняющимся обнажать свое тело.

А может быть, будь она и посмелее, ей все равно бы не удалось пробиться сквозь отчуждение Рейда и занять иное место в его жизни. Он считал бы, что изменение в ней чисто поверхностное, вроде перестановки мебели в доме. Если Джине это доставляет удовольствие — пусть резвится. А на его мысли, чувства или действия это никак бы не повлияло.

Вот и сегодня ее попытка создать романтическое настроение новой сервировкой стола не удалась. Рейд только отметил тигровые лилии и свечи в центре стола и спросил, не репетирует ли она предстоящий званый обед. Приятное разнообразие после приевшихся роз, добавил он. Ему и в голову не пришло, что она сделала это только для них двоих. А Джина была слишком огорчена, чтобы что-то ему объяснять.

В убранстве стола не было ничего особо романтического. Рейд не считал нужным приберегать все лучшее для гостей, как делала мать Джины, поэтому они каждый вечер обедали в столовой и пользовались дорогой посудой и серебряными столовыми приборами. Посуда не для показа, а для того, чтобы на ней ели, утверждал Рейд, когда Джина волновалась из-за очередной разбитой тарелки от сервиза. Нет ничего незаменимого, любил он повторять, но Джина соглашалась с ним только на словах.

Она ковыряла вилкой мясо на тарелке, безуспешно пытаясь пробудить в себе аппетит. Ее всегда угнетало отсутствие эмоций в отношениях с Рейдом. До рождения детей это хотя бы было не так заметно. Они оба без памяти любили своих детей. Но любил ли Рейд ее? Джина начинала в этом сомневаться. И что еще хуже — задумываться, не виновата ли в этом другая женщина.

— В воскресенье я уезжаю, нет ли каких неотложных дел для меня?

Безразличная фраза Рейда полоснула по ее натянутым нервам. Джине хотелось закричать: Есть! Это я! — но, когда ее взгляд метнулся к нему, в его глазах было столько равнодушия, что ее горячий порыв тут же остыл. Он имел в виду проблемы с домом, машиной или детьми. Он ничего не ожидал, а просто спрашивал.

Джина подавила свой порыв и подстроилась под его тон:

— Поездка всего на две недели, так? Неделя в Лондоне, другая — в Париже?

— Да. Деловые встречи строго расписаны. Неожиданностей быть не должно.

— У меня тоже. Если что-то случится, я с тобой свяжусь.

Рейд кивнул и отрезал ножом кусочек мяса.

— В Лондоне я остановлюсь в отеле «Дьюрли-Хаус» в Найтсбридже. Достаточно близко к магазину «Харродз», так что могу привезти тебе что-нибудь оттуда. Перед отъездом я оставлю тебе телефоны.

И Рейд Тайсон вернулся к своему ужину, словно ничего особенного жене не сказал. Может быть, так и есть, но Джина изо всех сил подавляла в себе желание сказать ему что-нибудь наперекор. Ей не хотелось выглядеть глупо, хотя ее женский инстинкт беспокойно подавал ей сигналы. Эта деловая поездка в Европу как-то отличается от всех предыдущих. Где-то в глубине души Джина чувствовала неладное. И только что Рейд впервые выдал себя.

— А почему? — спросила она небрежно, как будто из простого интереса.

Рейд безразлично посмотрел на нее, словно раздумывая, почему его сообщение вызвало у нее тревогу. Джина чувствовала себя неловко из-за того, что спрашивает о вещах, которые ему самому кажутся совсем незначительными. Рейд поднял бровь, понуждая жену пояснить свой вопрос.

— Обычно в Лондоне ты останавливаешься в «Меридиане». Почему же сейчас не так? Мне казалось, ты им доволен, — сказала Джина, пожимая плечами, чтобы не выдать своего беспокойства, и делая вид, что вопрос ее продиктован просто женским любопытством.

— Надоело одно и то же. Захотелось перемен.

Одно и то же… надоело… перемен… Может, она просто ненормальная, что относит эти слова и к семейной жизни. Остро ощущая отчуждение между ними. Джина следила, как Рейд неторопливо разрезает мясо и подносит его на вилке ко рту. Все это с такой размеренностью и бесстрастием!