Самсон Гелхвидзе - Потерянный Рай

После этого застолье продолжалось недолго, и, заметив усталость матери, Афина предложила брату покинуть ее дом.

– Пойдем уже, наверное, Константин, мама устала, Джулия тоже, пусть отдохнут, у них сегодня был трудный день.

– Юбилей разве трудный день, а не праздничный и торжественный? – возразил развеселившийся Константин.

– Хватит уже, – строго оборвала его сестра, – а то опять скандал тебе затеет твоя жена Аелла и попросит тебя из дома, как в прошлый раз и тогда уже я не приму тебя в свой дом выпившего, так как это тоже не очень нравится моему мужу.

– Ну тогда я вернусь к своей матери, – пояснил Константин, – мать, имею я право ночевать у тебя, примешь своего сына, ведь не прогонишь?

– Конечно же, приму, сынок, а куда мне деваться, вон сколько тут у меня свободных комнат, – утешила мать сына, – только не стоит гневить твою жену в очередной раз, Афина правильно тебе говорит, пойдите уже сынок, а завтра приходите опять, если хотите.

– Завтра я на работе, мама, – пояснил Константин, – сегодня тоже едва вырвался, попросил начальство очень, а знаешь ведь сколько у нас работы в порту каждый день?

– Ну тогда в другой раз, – улыбнулась в ответ мама.

– Раз женщины просят, значит, их просьба закон, – заключил Константин и стал собираться к уходу.

– Офелия, доченька, собирайся и мы идем уже, – позвала Афина свою дочь, игравшую в соседней комнате.

– Мама, я скоро, вот покормлю еще Софью и иду, – крикнул в ответ детский голос.

– Кому я сказала, быстро? – крикнула Афина.

– Мама, ну пожалуйста, еще немного, – взмолился детский голос.

– Быстро, кому я сказала?

– Дети везде одинаковые, – подумала Джулия.

Вскоре, проводив гостей, Джулия вместе со своей больной, тоже отправились в спальню, на ночлег.

Ночью Джулии приснился странный сон. Как будто бы она спала в берлоге, рядом с большим медведем, который крепко ее обнимал и согревал своим теплом.

Застольные снедь и выпивка продолжали делать свое дело.

Непристойные желания и мысли начали одолевать ее во сне и все больше и сильнее затягивать ее в свои сети.

Ей казалось, словно медведь, лежавший рядом с ней, стал непристойно распускать свои руки и трогать ее в запрещенных местах ее тела. Вот его лапа проскользнула вдруг через ее ночнушку и овладела ее голой грудью. Позже она гладила ее ноги, двигаясь то вверх, то вниз.

– Интересно, как это ему удается, гладить меня по всему телу, не царапая меня при этом своими когтями? – удивлялась Джулия во сне, все больше подаваясь ласкам необузданного зверя.

Вскоре она услышала звук рвущейся материи и наконец ощутила вес взобравшегося на нее зверя.

– Не надо, прошу тебя, – взмолилась она и обессиленная едва приоткрыла глаза, как тут же ощутила на своем лице прижатую к ее губам сильную мужскую руку.

– Тихо, а то ты разбудишь так мать, – прошептал ей в ответ мужской голос, продолжая ее целиком удерживать в своих объятиях.

– Не надо, прошу тебя, – взмолилась она, теперь уже про себя, – и поняв, что сопротивление уже ни к чему и поздно, она, обессилевшая, полностью отдалась своим сладострастным ощущениям, длившимся, как ей казалось, всю долгую ночь.

Под утро Джулию разбудил голос ее больной, попросивший ее подставить ей специальную медицинскую утку.

Вся разбитая и со страшной головной болью, она приподнялась с постели и выполнила просьбу больной.

– Сволочь, мерзавец, – с этими мыслями возвращалась она в свою разъерошенную постель, на которой ни одна из спальных матерчатых ее принадлежностей не была на своем положенном месте.

Она с трудом завалилась в нее обратно и, борясь с мыслями подняться и принять душ, либо податься усталости своей и продолжить свой сон, в конце концов все таки, собрав последние свои силы, с трудом приподнялась с постели и направилась к ванной комнате, принимать душ.

Пустив с душевого шланга теплую воду, она сняла с себя разорванную на ней ночнушку и смотрела на себя в зеркало, стоявшая в «чем мать родила» с мыслями и с желанием как можно скорее смыть с себя, все следы животного, с которым ей пришлось провести почти всю ночь.

Вернувшись к постели чуть взбодренной, она без труда уже, собрала все свое постельное белье и запихнула его в полость современной автоматической стиральной машины, постелив себе новое.

На полу она нашла дорогой, позолоченный мужской браслет, который она положила себе под подушку и, уткнувшись в нее лицом, молча зарыдала, опасаясь разбудить свою больную.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

IX

Столичный крупный портовый европейский город продолжать удивлять своим неповторимым силуэтом, органично вросшимся в местный пейзаж, в особенности, впервые попавших сюда людей.

Хотя и трудно было удивить местных жителей новыми туристами, посещающими их страну, но все-таки поведение и походка одного из них привлекли к нему внимание некоторых горожан.

Он ходил, любознательно осматриваясь по сторонам, по одной из главных улиц, одного из центральных районов города, не переставая удивляться и восхищаться архитектурным колоритом одного из крупных городов страны.

Выразительные и острые, не одинаковые шпили храмов чередовались черепичными, медными крышами старых зданий, рядом с которыми возвышались современные высотные здания.

– Такой красотой этого города можно наслаждаться вечно, – одолевала мысль приезжего прохожего.

И хотя он был одет тепло, но все равно со временем северная прохлада проникла внутрь его тела, и он решил спастись от нее в небольшом кафе-баре.

Постояльцы бара довольно доброжелательно встретили иностранного гостя, оставившего свою верхнюю куртку в гардеробной. Молодая худощавая фигура гостя атлетического телосложения почти сразу же привлекла к себе внимание работающих там молоденьких официанток.

Они с восторгом повелись на симпатичную внешность молодого гостя лет сорока, а потом переглянулись друг с другом, словно беря друг у друга разрешение на право его обслуживания, которое досталось самой проворной и быстрой из них.

Подойдя к столику, за которым успел примоститься гость, одна из официанток мило улыбнулась ему и поздоровавшись на английском языке протянула ему прайс ассортимента, предлагаемого баром.

Прихожий одобрительно кивнул головой в знак благодарности и мило улыбнулся в ответ милой официантке в короткой красной юбке и со стройными ножками.

– Ужас, – подумал, вздрогнув, прихожий, – неужели ей ничуть не холодно?

Хотя они ведь северная порода, не то что мы, южане, – мгновенно последовал ответ самому себе.

Прихожий любознательно открыл картонную книжку с прайсом внутри и бегло стал пробегать глазами по нему.

– Можно подумать, что я сильно разбираюсь в их меню и в их кухне, – с ухмылкой отметил про себя гость.