Алиса Лунина - Снег над Россией

– Обиделся? – девушка улыбнулась.

Похоже, она чувствовала себя виноватой.

Данила не сразу ответил, но, посмотрев на нее внимательно (она показалась ему смущенной), поспешил заверить ее, что все в порядке. Она даже, если хочет, может поставить ему второй фонарь под глазом. Для пущей гармонии.

Она смутилась еще больше:

– Ну, прости меня!

Он махнул рукой, дескать, ладно, чего там, проехали, и снова уставился в окно.

В купе запахло мандаринами.

– Хочешь мандарины? – предложила попутчица. – А еще у меня есть пироги.

– С чем? – спросил Данила.

Она раскрыла увесистый сверток:

– Не знаю, их испекла моя тетя.

Данила улыбнулся:

– Принести чай к пирогам с неизвестным содержимым?

– Давай! – кивнула незнакомка. – А пока ты ходишь за чаем, я переоденусь. Я думала, что до Петербурга поеду одна, вот и переоделась в пижаму…

– Ничего, тебе идет. В полосочку – веселенькая такая!

…Пили чай. Поезд подбрасывало, подрагивали чашки, за окном мелькали огни, дома и проносились мимо…

– А правда в поезде почему-то самый вкусный чай? – сказал Данила.

Алиса с улыбкой согласилась:

– Правда. Предлагаю по второй чашке!

Данила заметил, что и пироги у Алисы не подкачали. Тетя не халтурила – не отделалась одним видом, пироги были с разными начинками, при этом удивительно вкусные, одним словом – правильные пироги для дальней дороги.

От крепкого чая и пирогов фейерверки в голове у Данилы стали стихать, затуманенное алкоголем сознание прояснялось. Он бросил на попутчицу внимательный взгляд. У девушки с «правильными пирогами» была занятная внешность – под утвержденные беспощадным гламуром стандарты красоты не попадает, но при этом весьма симпатичная: тоненькая, невысокая, с короткой стрижкой, большими серыми глазами с каким-то необычным разрезом (как у белки! – подумал Данила); практически без макияжа, только длинные темные ресницы тронуты тушью, и глаза слегка подведены черным карандашом. Пока он ходил за чаем, она переоделась и вместо забавной пижамы облачилась в джинсы и свитер. Вела она себя так же просто, как была одета – ни тени жеманства, естественная, смешливая, иногда смущалась, что делало ее обаятельной. Ему стало любопытно, кто она и откуда? Дальняя дорога, чай и пироги располагали к беседе.

Услышав его вопрос, незнакомка застыла и задумалась, словно бы не знала, что ответить. Данила озадачился.

После минутного раздумья девушка с глазами, как у белки, сказала:

– Алиса. – И протянула ему маленькую, крепкую ладонь.

Правила приличия предполагали, что в ответ она спросит, как зовут его, но она почему-то промолчала.

– Еще пирогов? – предложила Алиса.

Тогда Данила чуть обиженно заметил, что он – Данила. Она кивнула – ну, дескать, ладно – на здоровье!

– Ты откуда? – поинтересовался Данила, чуть не добавив «такая»?

И тогда она выдала:

– Слушай, Данила, а давай не будем рассказывать о себе правду?!

– Не понял?! – озадачился Данила, списав собственную непонятливость на недавние фейерверки в голове. Но оказалось, что у этой девицы салюты в башке еще ярче.

Маша так долго стояла у окна, глядя на снег, что ей стало казаться, что прошла целая снежная вечность и они с Олегом простились, по меньшей мере, год назад; а между тем это был тот же вечер тридцатого декабря, вечер на самом краешке года…

Вот ведь интересно – обычно люди планируют начать новую жизнь в новом году, например, первого января – это красивая дата, идеально подходящая для новых начинаний и символического прощания с прошлым. А вот у нее, выходит, новая жизнь начинается в последние часы уходящего года (нелепость какая-то!), и все потому, что так захотела некая Света, а Олег пошел на поводу у своей девицы. Впрочем, она сама когда-то, много лет назад, совершила непростительную ошибку, и, если кое-что вспомнить в этой стихийно свалившейся холодным снегом за воротник новой жизни, станет ясно, что Света тут вообще ни при чем… И если уж начинать с чистого листа, то, может, с воспоминаний, чтобы что-то такое понять о себе важное, разглядеть за этим снегом… Господи, как долго он идет в ее жизни!

На улице по-прежнему мело, снежное чудо продолжалось. Наверное, так и будет мести до самого Нового года… «Завтра Новый год, – вздохнула Маша, – и как это право, некстати!»

В последние годы она не связывала с новогодними праздниками особенных надежд и не верила в новогодние чудеса, но в этот снежный вечер у нее что-то дрогнуло внутри, то ли снегом навеяло, то ли… «И кажется, что-то произойдет, вот там, в глубине двора, вдруг увидишь родной силуэт, а может, тишину неожиданно разрежет телефонный, или дверной звонок, и…» – она вздрогнула – звон дверного звонка показался слишком резким и продолжительным.

Открыв входную дверь, Маша остолбенела. На пороге стояла ее подруга юности Инна Куприянова.

– С наступающим! – тихо сказала Инна. – Можно войти?

Разговор не клеился. В сущности, как считала Маша, им вообще не о чем разговаривать, прошлое быльем поросло.

– До сих пор на меня обижаешься? – съежилась Инна.

Маша задумалась – что сказать? Вопрос Инны был из разряда «перестала ли ты пить коньяк по утрам?». Не знаешь, как ответить правильно, привычных «да» или «нет» не хватает, тут еще подразумевается множество нюансов и смыслов.

– Значит, обижаешься! – печально, но неверно заключила Инна.

Бывшие подруги прошли в гостиную, устроились на диване и… надолго замолчали. Инна сидела с лицом каменного идола (если каменное изваяние причесать, раскрасить и надеть на него обтягивающее платье – получилась бы вылитая Куприянова!). «Да и я не лучше, – подумала Маша, – тоже застыла как истукан. Однако какая нелепая ситуация!»

Нелепость ситуации дошла и до Инны. Виновато вздохнув, сказала, что, пожалуй, пойдет, и потопала в прихожую.

«Вот сейчас она уйдет, и мы больше никогда не увидимся! – кольнуло Машу. – А ведь ей непросто было решиться прийти ко мне после стольких-то лет…»

– У меня есть шампанское, – вдруг крикнула она в спину бывшей подруге. – выпьем?

– Давай! – расцвела Инна.

Откупорили шампанское, обменялись дежурными фразами, вяло обсудили общих знакомых, но беседа по-прежнему не клеилась. Тогда Маша, вспомнив, что у Олега в баре с незапамятных времен застоялась бутылка водки, подмигнула Инне: «Может, водки?» Определенно, эту ситуацию могла спасти только сорокаградусная. И действительно, под водку разговор начал разворачиваться в правильную сторону.

– Все-таки водка – это душевно! – изрекла Инна, слегка расслабившись.

Маша усмехнулась:

– Тренд сезона – душевность! Сейчас это модно, все хотят быть душевными, правда, не у всех получается.