Недружелюбная - Проверка началась

Дорогой шеф, у тебя воняет изо рта! Ты тупой, ворчливый, а ещё не умеешь конкретно ставить задачи, поэтому я втайне тебя ненавижу.

Извини, муж, но сегодня я снова зашла на сайт с порнографией, потому что вчера ночью ты просто потёрся об меня и уснул, и я ничего не почувствовала.

Подруженька, я не хочу слышать крики твоего ребёнка весь день. Поэтому я не пойду с вами в парк есть сладкую вату и без перерыва фотографировать тебя и твоё дитя для очередного фотоколлажа.

Мы все врём, понимаете? Кто сказал, что другим нужна вся правда о нас до последней крошки? Иногда мы сами желаем, чтобы по отношению к нам окружающие смягчали каждую фразу, выбрасывая из неё то, что может нас ранить. Хотите быть нарасхват у мужчин? Умейте врать. Хотите карьеру? Умейте изящно врать.

Вы скажете: “Как же так, Сандра? Ты же сама разоблачаешь обман!”. Умоляю вас, в первую очередь я разоблачаю измену. Обман – это когда он говорит, что ты не изменилась, хотя прекрасно видит, что ты поправилась. Когда он забыл, что у тебя день рождения, но в последний момент притворяется, что тянул ради сюрприза. Такой обман – белый пушистый кролик. А я охочусь на волков».

Опубликовав пост с фото своего силуэта в солнечных лучах на пляже Кронштадта, Саша положила телефон на обеденный стол. Все три окна кухни-студии были распахнуты. Снаружи в огромном каменном котле Петербурга варилась жизнь: перетекали из одного района в другой потоки машин, блестели на солнце каналы и реки, сбивались в группы туристы, поднимая телефоны выше, чтобы ухватить объективами камер крыши и шпили.

Заканчивался июнь. Сезон белых ночей тоже подходил к завершению, а погода, напротив, постепенно становилась по-настоящему летней. Небо всё чаще было голубым, а тротуары – сухими, владельцы кафе с летними верандами смелее расставляли под солнцем столики и кресла, на спинки которых вешали пледы по вечерам. Под мостами проплывали прогулочные катера с ровными рядами сидящих на стульчиках туристов, гремели трамваи, в переулках велась торговля шоперами, футболкам и магнитами.

Трёхкомнатная квартира, в которой Саша с друзьями жила уже полгода, находилась на набережной Фонтанки. Когда во время заселения проводили жеребьевку, Саше досталась единственная комната, окна которой выходили на реку, как и окна кухни-студии. Каждое утро, если не было дождя, она шла на балкон с чашкой кофе, и обязательно за полметра до двери смешно скрипела от её шагов паркетная доска. Саша смотрела, как бьётся сердце самого красивого города из тех, что ей приходилось видеть за последние несколько месяцев, и напоминала себе, что она на самом деле здесь. Она в Петербурге, с друзьями, и её мечты не прекращают сбываться.

Из окон двух других комнат можно было выглянуть в тихий зелёный двор с цветастой детской площадкой у потрескавшейся жёлтой стены соседнего дома. В самой дальней комнате по коридору жил Нейтан. Если бы Нейту перед рождением дали право выбора, он бы изначально появился на свет именно здесь, в Питере. Когда он был ребёнком, в России работал его отец. Два раза в год мальчик прилетал к нему в гости. Тогда он ещё был здесь кем-то вроде пришельца: на него оборачивались в метро, его исподтишка фотографировали в магазинах, но он всё равно любил этот город. Ценил его загадочность, его схожесть с огромной съёмочной площадкой для готической саги. Когда мальчику было пятнадцать, его отец сменил работу и больше не ездил в Россию. Нейтан вернулся спустя десять лет с твёрдым намерением работать врачом в Петербурге, поэтому сразу устроился в частную клинику, которую держала женщина-стоматолог.

Они с Сашей познакомились на экскурсии по мрачным уголкам города. С момента возвращения Нейтана в Россию на тот момент прошло два года, а также две недели со дня его расставания с последней русской подругой: она ушла от него, пока он был в командировке. Саша на тот момент жила в Петербурге всего месяц и уже приняла тот факт, что началась новая жизнь, а всё, что было с ней раньше, нужно поместить в прочный металлический ящик в своих мыслях и просто беречь, не ворошить, не давать другим глазеть на это. Молодой врач почему-то сразу открылся новой знакомой. Тогда она успокоила Нейтана, заставила поверить в себя и убедила не замыкаться. Они стали хорошими друзьями. Оба любили подолгу молчать, гулять по городу вечером, покупать книги, читать их, а потом делиться мнениями. Когда Нейтан сказал, что Саша ему как сестра, она засмеялась – ну какая она ему сестра, если они такие разные? Но ей вдруг стало стыдно за этот смех. А потом в огромный кулак по-детски захихикал и он – в нём будто до сих пор жил тот ребёнок, который ходил по заснеженному Невскому проспекту за руку с отцом и видел удивлённые глаза рождённых в Ленинграде людей, ловил ртом снежинки и пинал кусочек льда на Дворцовой площади. И Саша любила слушать этого ребёнка.

В третьей комнате жила Таня. Она приехала в Петербург вместе с Сашей, буквально держась за её рукав. В первые месяцы, когда Саша осваивалась в новом городе как на автопилоте, Таня впала в депрессию и не знала, зачем она здесь. Она вставала рано утром, пекла кексы (она с детства любила готовить сладости), а после обеда снова ложилась в постель. Тогда они снимали комнату на Петроградке с беспокойными соседями и ужасной старой мебелью. Таня много плакала в те дни, её пухлые щёки становились красными и блестящими, а нос смешно дёргался от всхлипов. Она набрала восемь лишних килограммов, пока не нашла хорошую работу – перестала продавать сувениры и пошла в кондитерскую, чтобы заниматься тем, что получалось у неё лучше всего.

– Готовы? – Нейт нашёл подходящий трек, подключил колонку и занял место в центре большого помещения. Саша стояла справа от него, Таня – слева.

– Начинаем с вращения шеи! – смешным телевизионным голосом скомандовал Нейтан. Вместо вращений девушки нелепо задёргали головами, трясясь от смеха. С зарядки у них начиналось утро субботы. В роли тренера, как обычно, был мужчина.

– Самое время мне после обеда напечь вам булок, спортсмены! – засмеялась Таня, приседая. Саша убеждала её получить образование и открыть кондитерские курсы. Это была не бессмысленная идея: жители нескольких домов в их районе постоянно заказывали у девушки торты, пончики и фитнес-десерты. Ей даже не нужно было бегать по парадным и оставлять на подоконниках и почтовых ящиках свои визитки, сарафанное радио обеспечивало кондитера-самоучку заказами.

– Дьяконова, не искушай меня! Я взяла ещё одну проверку, очень сложную и долгую, и мне нужно быть в форме!

– Кто на этот раз? – Нейт недоверчиво покосился на Сашу и замер с гантелей в руке.

Они оба помнили предыдущий заказ. Нужно было охмурить молодого рок-музыканта. Иногда проверки могли представлять собой двухдневное общение или вовсе переписку. Тогда хватило всего пары часов обмена голосовыми и встречи в баре. Уже по первым фразам Саша поняла, что этот кадр стопроцентно не пройдёт проверку, но клиентка ждала подтверждения. Поэтому девушка (она тогда представилась Алисой) вызвала такси и повезла нового ухажёра на арендованную квартиру. Проверку можно было заканчивать в тот момент, когда он принялся поднимать юбку Саши-Алисы в лифте и пытаться засунуть ей между ног свои пальцы. А в комнате он просто повалил её на кровать, начал заламывать руки, бить по лицу и кричать, чтобы она «раздвинула ноги». В идеале Нейтан должен был появляться в тот момент, когда действие почти переходило в постель: он играл роль мужа, вернувшегося из командировки, чтобы своим видом заставить горе-ловеласа надеть штаны и убраться вон. Но тогда он ворвался в спальню, практически выбив дверь, и отшвырнул татуированного ублюдка в угол. Долго обижался потом, что Саша не позволила ему расплющить паренька о стену и повисла на огромной руке друга, чтобы Нейт не продолжил избиение.