Елена Левашова - Влюбленная. Гордая. Одинокая

– Потом довезешь меня домой, о’кей?

Не хочу показаться грубым и согласно киваю. Мне все равно, куда мы едем, я хочу разобраться с делами и очутиться дома. Отираю ладонью лицо, прогоняя мельтешащие перед глазами кадры: отслойка плаценты у беременной, кровотечение, угрожающее жизни снижение объема циркулирующей крови, экстренное кесарево сечение…

– Мир, а почему бы нам не попробовать? – прерывает тишину Диана.

В голове что-то громко щелкает. Ее неожиданный вопрос возвращает поток моих мыслей к исходной точке. Диана безуспешно прячет во взгляде неловкость, запоздало жалея о сказанном как о глупости, и заправляет за ухо свою высветленную прядь.

Я застываю на мгновение, застигнутый ее вопросом врасплох, а очнувшись, произношу:

– Я задумался, прости. О чем ты спрашивала?

– Мир, я предлагаю нам попробовать. Ну… отношения… – по слогам произносит она.

В ноздри забивается аромат ее духов, а под кожу – проникающий насквозь, словно лазерный луч, пристальный взгляд. Я с трудом вспомнил, как провел с ней ночь, но отчетливо осознаю, что терять свободу и связывать себя обязательствами не хочу.

Замечаю, как в луче мелькнувшего в салоне уличного света блестят глаза Дианы.

– Диана, солнышко… – отвечаю и резко отворачиваюсь, словно споткнувшись о ее взгляд. – Поверь, я не стою того. Я не из тех, кто строит отношения, встречается, женится. – Она продолжает с надеждой смотреть на меня. – Я только трахаюсь, усекла?

Да, грубо. Я козел, бесчувственный мудак, кретин… что там еще? Знаем, проходили. Я слишком хорошо помню, каково это – быть отвергнутым, ненужным, лишним, чтобы снова нырять головой в это дерьмо…

– Мир, это все упрощает, – ледяным тоном произносит она. – Раз уж тебе все равно с кем, тогда пускай это буду я. Отец обрадуется, если партнер по бизнесу станет его зятем.

Я сжимаю кожаную обивку руля так сильно, что белеют пальцы.

– Что? Прости, Диана, пожалуй, это слишком даже для меня.

Съезжаю с дороги на парковку большого блестящего банка. Вот это я влип! Диана, почувствовав мою неловкость, мелодично щебечет:

– Мир, я пошутила, ты чего? Я не хочу выходить замуж в ближайшие десять лет. Карьера – все для меня.

– Правда? Диан, прости меня, пожалуйста, солнце. Знала бы ты, какое я сейчас испытываю облегчение! Не поверишь, я тоже не собираюсь жениться. Вообще.

– Поужинаем вместе? После банка. – «Опять двадцать пять!»

– Нет, красавица, я очень устал. Сегодня не операционный день, но у меня были две экстренные.

– Ладно, расслабься уже, – натянуто улыбается она, когда мы поднимаемся по мраморным ступенькам и оказываемся в ярко освещенном холле банка.

Диана кому-то звонит, и через несколько минут из блестящих дверей лифта выплывает моложавая темноволосая женщина, выстраиваясь по стойке «смирно».

– Добрый вечер, меня зовут Оксана Сергеевна Федорцова. Руслан Александрович звонил мне и ввел в курс дела.

Она поочередно протягивает нам руку для приветствия, а затем жестом увлекает за собой.

В опустевшем мраморном коридоре слышатся только наши шаги. Федорцова останавливается перед просторным кабинетом с белыми пластиковыми перегородками вместо стен и уходит.

Я снимаю пальто и откидываюсь на спинку весьма удобного сиреневого кресла. Диана присаживается на краешек, манерно выпрямляется и приглаживает разметавшиеся на ветру короткие пряди. Стрелки часов зловеще тикают, обостряя повисшее молчание. Диана ерзает на месте, а потом первой прерывает его.

Тепло улыбнувшись, она вспоминает вчерашнюю вечеринку и выходки перебравших со спиртным коллег. Я успокаиваюсь и забываюсь на миг, принимая ее веселость за чистую монету.

– А помнишь, как пожилая медсестра вчера пела в караоке? Ну, эта… как ее? Из твоего отделения? Вот кто-то с го-о-о-рочки спустился! – кривляется Диана, копируя бабу Зину.

– Зинаида Львовна? Да, баба Зина у нас огонь! – улыбаюсь я во все тридцать два зуба, пока мы ждем менеджера. – А как Олеська Чернова отжигала? Жена Никиты, помнишь?

– Да! – театрально протягивает Диана и закатывает глаза. – Ей противопоказан алкоголь. Так выплясывать на глазах у подчиненных мужа… Это… Хм. Да и на Никите она висела, как обезьяна на пальме.

– Да ладно тебе! Зато было весело.

Я готов сделать что угодно, лишь бы не возвращаться к разговору о проведенной вместе ночи, отношениях или, куда хуже, женитьбе.

Облокотившись на стол, я подхватываю табличку менеджера и кручу ее в руках.

– Перепелкина Любовь Петровна. Ну ни фига себе совпадения! – выпаливаю я.

– Ты знаешь ее? – небрежно бросает Диана.

– Я знал другую, с такой же фамилией… Не бери в голову. Видела бы ты ее – настоящий бомбовоз! Бомба, а не девушка. Она может работать вышибалой в клубе, но никак не менеджером солидного банка.

Диана внимательно смотрит на меня, а затем начинает громко смеяться.

– Ну ты даешь, Боголюбов! А-ха-ха! Бомбовоз, подумать только. Офигеть! Я смотрю, ты пялишь всех без разбору…

Ее раскатистый смех тонет в звуке открывающейся смежной двери. Кабинеты банка оснащены подсобками для сотрудников: выходит, пока мы здесь болтали, менеджер прятался совсем рядом с нами? За хлипкой узкой дверью?

– Добрый вечер, извините за опоздание, – доносится уверенный громкий голос, а затем из дверей появляется она… Люба.

– Любаша, выручишь меня вечером?

С Федорцовой Оксаной Сергеевной мы работали на хлебопекарном заводе в Снегиреве. Пожалуй, объясню по порядку, как я туда попала. Мама моей подруги Алиски, Марина Тимофеевна, три года назад устроила меня на «маковку» простым бухгалтером.

Вскоре она умерла от тяжелой болезни, а другая работница, Валька Иванова, ушла в декрет, перед этим выйдя замуж за моего бывшего ухажера – Петьку.

Как сейчас помню обеспокоенный, беспомощный взгляд директора завода, оставшегося без двух сотрудниц.

– Начальником отдела будешь ты, – кивнул он Оксане Сергеевне. – А ты, Любанька, замом. Смотрите, бабоньки, подведете – шкуру спущу.

Узнав о намечающемся повышении, я воспрянула духом: заняла деньги у родителей и поехала в Москву на обучение. Отчего-то я верила, что способна на большее, чем работа в «маковке».

Система управления предприятием, полный курс по бюджетированию, финансовая оценка инвестиционных проектов – я с трудом сейчас вспомню все курсы и мастер-классы, пройденные у аккредитованных тренеров.

Дебет и кредит, графики, отчетность – моя природная среда обитания. Что поделать, цифры я люблю. «Ни петь, ни рисовать» – говорила обо мне раньше мама. А еще «ни шить, ни вязать». Я технарь. Даже Алискина мазня не вызывает во мне трепетного чувства прекрасного.