Инна Рогачевская - Монах для Евы

– К Соне так Соне. С тобой, хоть на край света, если он так близок.

"Он должен прийти, он обещал!"

Она подбегала к окну, вглядываясь в освещённый фонарями двор, в надежде увидеть в снежной пурге знакомую фигуру.

– Мам, мы едем к Соне или нет? Сколько можно возиться? – возмущалась Алина, – Гриша ждёт у метро.

«Зачем? Почему? На кой чёрт мне всё это надо? Не хочу! Не хочу! Наваждение, просто наваждения. Ничего не было. Ничего! И его не было. Я всё придумала, придумала».

– Наконец! Я уже хотела звонить! Что так долго?

Ева вымучено улыбнулась, протягивая Соне, купленный в кондитерской торт.

– А где гости? – спросила Алина, заглядывая в тёплую гостиную, где в камине весело потрескивали дрова.

– Разъехались по домам. Отсыпаются. Тебе меня недостаточно? – Соня подмигнула девушке.

– А где наш Терентий?

– Твой любимый дядя Терентий дрыхнет без задних ног, – ответила Соня.

Долговязый Гриша смущённо топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу.

– Тётя Соня, знакомься, это мой Гриша, – Алина зарделась.

– Гриша, да ты вылитый гардемарин! Ева, правда он похож на Жигунова? Хорош!

Гриша покраснел, опуская взгляд.

– Ребята, проходите, устраивайтесь, чувствуйте себя, как дома. Алина, покажи Грише дачу, зимний сад, – командовала Соня. – В лес не ходите, снегу намело, ещё заблудитесь…

Ева, уткнувшись носом в окно, смотрела на лес величавый в своём спокойствии и красоте.

– Хочу дачу. Жить подальше от суеты и города, гулять в лесу, выращивать цветы. Сонь, какая невозмутимая прелесть. Словно всё ясно и понятно – миром правит любовь и красота. Всего лишь несколько часов назад я была уверенна, что встретила Его.

– Иви, у меня потрясающая новость, – она почти визжала в трубку от переполняющих её эмоций.

– Сонь, говори быстрее, мне Машку с Сашкой кормить.

Соня что-то восторженно рассказывала, но Ева её уже не слушала, она спасала свой любимый свитер, которым внуки вымыли пол на кухне.

– Алина, как ты с ними справляешься? Они меня "укатали", как Сивку крутые горки». Ты видела, во что они превратили мой свитер? В половую тряпку!

– Мам, – глаза дочери светились, – у меня новость, ты только не падай в обморок, хорошо?

– Выкладывай свою новость, нас не испугаешь!

– У нас с Гришей будет ребёнок.

– Ещё один? – Ева присела на диван.

У неё закружилась голова – то ли от радости и счастья, то ли от удивления, то ли от мысли: «Как с ними со всеми справиться?»

Она ехала к подруге. Вчера позвонила Соня, и тоном, не терпящим возражений, приказала приехать к ней на дачу на выходные дни, выдернув её из повседневной суеты, и забот.

Лето. Июль. Утренние лучи солнца ласково касались лучами лица, словно поцелуем, пробуя на вкус губы. К полудню страстно-горячие, к вечеру, как нежный любовник. Лес дышал полной грудью! Небеса, как бездонное синее море! Облака белыми парусниками проплывали над головой, несясь вдаль.

– Ну, наконец. Пока тебя дожидалась, думала ёжа рожу, – Соня ждала у ворот.

– Ты что такая возбуждённая, словно скипидару выпила вместо кофе?

– Погоди, расскажу сейчас – поглядим, у кого скипидар в заднице заиграет.

Ева "пришвартовала" машину у ворот дачи. Потянулась, вздохнула глубоко.

– Красота неописуемая, – произнесла.

Соня топталась на месте, как молодой жеребец, в нетерпении, выбивая куски земли из-под "копыт".

Она тащила её за руку, вверх по улице, огибая чьи-то дачи, не обращая внимания на "вяканье" подруги о светлом, солнечном дне, о желании ничего не делать, а просто засесть в саду, пить кофе, есть фрукты…

– Да шевели ты ногами, что тащишься, как старая телега.

– Куда мы спешим? – Ева едва поспевала за ней, несясь по улице с красивыми домиками, утопающими в зелени деревьев, цветущих кустов, цветочных клуб.

– Вот! Смотри! Что скажешь? – они остановилась около чужой дачи.

– Дача.

– Дом! – завопила Соня.

– Ну и что? – не поняла Ева.

– Он продаётся! Ты хотела купить дачу?

– Хотела.

– Вот и покупай.

Соня действовала оперативно. Узнав, что сосед продаёт дачу, встретилась с ним, обсудив покупку в деталях и подробностях.

Ева не могла прийти в себя от неожиданности свалившейся, как кирпич на голову. Покупка дачи – её давняя мечта. Соня поставила её перед фактом.

– Деньгами помогу. Оформление документов "купли – продажи" беру на себя, я юрист, если ты не забыла. Дом классный. Документы и состояние дома в полном порядке. Цену сбила до карманноусваяемой, – она заговорщицки подмигнула Еве.

– Дому пятнадцать лет, – рассказывал хозяин. – Газовое отопление, два туалета, две ванные комнаты. Взгляните в окно. Лес. Какое чудо, не правда ли? На втором этаже три спальни. Давайте поднимемся наверх. В прошлом году я поменял полы, теперь они с подогревом. Зимой здесь тепло и уютно. Если вы обратили внимание, в гостиной камин. Дом, – хозяин запнулся, – я никогда бы не решился продать этот дом, если бы не дети. Жена умерла в прошлом году. Квартиру в городе я сдаю жильцам, а сам живу здесь. Сын с семьёй в Америке. Зовёт к себе. Говорит, что негоже старику жить одному. С семьей веселей. Вот, решился на переезд, хотя не уверен, что смогу жить вдали от России. Но, как говорится "глаза боятся – руки делают". Дом продам, а квартиру в городе, пока продавать не буду – на всякий случай, если не приживусь.

В хозяйской спальне на комоде стояли семейные фотографии. У Евы в лёгких внезапно закончился воздух. Она широко открытыми глазами смотрела на одну из них.

– Кто это?

– Мой сын Игорь, – старик с любовью погладил фотографию. – У него дом на берегу океана. Мы с женой каждый год ездили к нему в гости. Ей так нравился его дом, шум океанских волн, – из глаз старика выкатилась слеза. – Он учёный-атомщик. Балагур! Три года не виделись. В последний раз приезжал навестить меня перед самым Новым годом. Ох, непоседа! На следующий день с утра уехал в город. Вернулся домой поздно вечером. Открываю дверь, а передо мной стоит Горилла. И говорит голосом моего сына.

– С наступающим Новым годом, уважаемый Петр Петрович.

Ой, смеялись мы… Что придумал! Его школьный друг Валька Паршин такой же ненормальный, как мой сын – преподает в театральной студии. Так они вместе со студентами подрядились народ поздравлять с наступающим Новым годом! Ходили по улицам в маскарадных костюмах, веселили толпы. Нарасхват были!

Всю новогоднюю ночь где-то прошлялся. Мы с Павлом Евсеевичем и его супругой встретили праздник без него. Вернулся утром сам не свой. Песни пел, на гитаре бренчал. К обеду стал куда-то собираться. Оделся, надушился! Я его спрашиваю мол, куда намылился? Он вдруг потускнел словно перегорающая лампочка. Сел в прихожей на стул, снял шапку, бросил на пол. Уткнулся лицом в ладони. Давно я его таким не видел задумчивым, грустным. У меня возникло подозрение, что он влюбился. Помню даже сердце прихватило от мысли, что опять «вожжа под хвост попала». Влюбчивый он, всегда нравился женщинам. Его жене приходилось с ним несладко. Через два дня Игорек улетел в Америку, сказал, что много дел, покой только сниться. Порой смотрю на него и удивляюсь, как он с его-то «тараканами» стал ученым? Такой непоседа, баламут…