Юлия Флёри - Территория заблуждения

В течение дня к этому вопросу никто не возвращался, но неловкое молчание говорило о крайней степени задумчивости с обеих сторон.

Для Ани сама идея о мужчине её мечты была не более чем шуткой, а вот Марк воспринял её буквально и это тоже требовало осмысления. Только осмыслению не хватило места, когда возле редакции встретила Кирилла. С живым взглядом и человеческим выражением на лице. С настоящими эмоциями и просто нереально любимой мальчишеской улыбкой.

– Кажется, я обещал позвонить? – Пояснил своё появление и вскинул руки для приветствия.

– Да. И как всегда не сдержал обещание. – Аня головой покачала и на шею бросилась.

Всё остальное, казалось, будто и не с ней произошло. Разве только колючий взгляд другого мужчины зацепился где-то глубоко внутри и никак не желал отпускать.

Несмотря на яркие солнечные лучи, от которых отделяла всего одна стена, камера оставалась такой же сырой и холодной. Простейшее желание привести себя в порядок грозило вылиться в большую проблему. Полная антисанитария, жуткая вонь и сам убогий интерьер больше не казался чем-то сверхъестественным, разве что желание уйти и больше никогда сюда не возвращаться возросло в разы. Вставая с нар, Аня попыталась сдержать стоны. Тело затекло и просто отказывалось двигаться. Наверно, именно в такие моменты ты начинаешь ценить то, что имел и чем оставался недоволен до самого последнего момента. Ане почему-то вспомнились носки. Паша подарил. Красивые чёрные носки художественной вязки с вплетением золотой ленты. Он купил их за двадцать два евро в одном из магазинчиков горнолыжного курорта. Крайнов никогда не проводил отпуск, валяясь на пляже. Даже на активное времяпрепровождение получалось отвлечься максимум на пять дней. Истинный трудоголик, он грезил о работе днём и ночью, прокручивал в голове схемы решения сложных вопросов и не позволял себе расслабиться даже вечером, сидя перед камином с бокалом вина в руке.

Сейчас пальцы на ногах Ани деревенели от холода, сводило судорогой суставы, а Паша так и не появился. Сколько прошло часов? Снова утро. Вторые сутки, а он молчит. Аня упёрлась кулаками и лбом в грубую штукатурку стены.

– Ковалёва, на выход! – Заставил дёрнуться всем телом неожиданный оклик охранника.

Аня от стены отступилась и несколько раз моргнула, пытаясь справиться с охватившим волнением. Бурное дыхание и учащённое сердцебиение, ставшие вдруг влажными ладони. Расплакаться от радости захотелось в ожидании если и не извинений, то хотя бы в предвкушении первого глотка свежего воздуха. Но как только на запястьях защёлкнулись браслеты наручников, понимание происходящего подкосило ноги. Непреодолимое по силе своей головокружение, космос перед глазами и раздражённый рёв охранника где-то на задворках сознания. Пришла в себя практически сразу от нескольких сильных ударов по щекам и брызг ледяной воды. Головная боль усилилась, а вот тошнота начала отступать.

– Куда мы идём? – Сообразила спросить, слабо улавливая несущиеся с нереальной скоростью стены с двух сторон от неё. Было ощущение, что они то готовы раздавить её, то расступаются, удаляясь на километровое расстояние друг от друга.

Не сразу поняла, что оказалась в той же допросной, в которой была вчера. Только зеркальная стена и дала ориентир. Сегодня конвоир остался за дверью. Пользуясь тем, что осталась одна, к зеркалу приблизилась, в своё отражение всматриваясь. Потёки размазанной под глазами туши, потрескавшиеся губы, нездоровая бледность на лице. Немногочисленные ссадины на плечах, о которых до этого могла лишь догадываться, разорванное в нескольких местах платье. На двери оглянулась: сегодня, видимо, её покой нарушать не спешили. В конце концов, зеркальная стена и несколько камер видеонаблюдения позволяли контролировать ситуацию, не угнетая своим присутствием.

– По-моему, её не интересует ничего кроме потёкшего макияжа и испорченного платья. Андрей… ты увлёкся.

Москвич вскинул недовольный взгляд на собеседника и красноречиво поджал губы. Евгений Самолётов. Специалист судебно-медицинской экспертизы. Вместе приехали. Вместе были назначены на дело.

– Согласись, хладнокровные убийцы ведут себя несколько иначе. Замыкаются, отрицая любое существование жизни на земле либо, наоборот, сыплют шутками и прибаутками, отвлекая, рассеивая внимание, но никак не размазанную тушь из-под глаз стирают.

– Это она. – Прозвучало предельно чётко и строго.

– Амелин, перестань! – Москвича за плечо дёрнул. – Если кто-то узнает, что мы её задержали…

– Кто-то это кто? – Коротко хмыкнул Амелин, осторожным движением захват сбрасывая.

– Ты в курсе, что два часа назад Филатова отозвали от дела?

– Это мой приказ. – Повёл тот плечом.

– С каких пор ты здесь распоряжаешься?

– А с каких пор ты зудишь у меня над ухом? Я тебя как эксперта-криминалиста вызвал. Как человека, которому могу доверять, а не в качестве личного психотерапевта.

– Ты идёшь на похороны? – Вопрос был задан осторожно, с особенно деликатной интонацией. Только вот Амелину было плевать на интонации: он в свой ежедневник заглянул, желая удостовериться, что в это время свободен.

– Конечно. – Ответил без намёка на сложность ситуации. – Там будут друзья, родственники, подчинённые. Со многими стоит побеседовать. Уверен, найдётся где капать.

– Ты серьёзно сейчас?

Амелин на Самолётова абсолютно пустой взгляд медленно перевёл.

– Свои соболезнование я уже принёс. – Нахмурился, себе под ноги глядя. – Если ты, конечно же, об этом. – Хмыкнул и с места встал, направился к выходу. – Отправь её обратно в камеру. – Устало выдохнул и растёр лицо ладонями. – Не хочу видеть. По крайней мере, сегодня.

– Андрюх, не нужно из себя крутого следака строить, просто поговори с ней.

– О чём?! – Бросил раздражённо и сжатые в кулаки ладони в карманах брюк спрятал. Не сдержался и к другу резко приблизился, пытаясь пересилить желание хорошенько того тряхануть. – Она обвиняемая в убийстве. Я начальник следственного управления города Москвы, направленный сюда для расследования резонансного дела. И на этом всё. Не друг, не брат и не сват.

– Мне стоит спрашивать, почему ты так категорично настроен?

– Тебе стоит спросить, как быстро я размажу её по стенке. Вот и всё.

Самолётов медленно выдохнул и, уходя, бросил через плечо:

– До того как поднимется шумиха осталось меньше суток, в конце концов, она публичная личность, фотограф с мировым именем. Не стоит затягивать…

– Я никого не боюсь. – Амелин улыбнулся и похабно облизнул губы, бросив короткий взгляд на так и стоящую у зеркала Аню. Пропуская Самолётова в дверях, к стеклу подошёл, напротив неё останавливаясь.