Надежда Нелидова - Ты умрёшь, как Айседора Дункан

– Пусть боишься не ты, а боятся тебя.

Прищурившись, она смотрит в подёрнутую дымкой даль, как Кутузов перед Бородино, как Наполеон перед Ватерлоо. Разрабатывает очередной план сражения. И вся-то наша жизнь есть борьба. И вечный бой, покой нам только снится. Это вам и сытней, и проще на твёрдом берегу-у. Но мо-ой пло-о-от вовсе не так уж плох! Любимая песня Сони. Маленький отважный, стойкий, битый течением и жизнью плотик – это она, Соня.

Муж коварно завёл «молодую». С ума сойти! Совсем женщины оголодали, ополоумели: уже бросаются на алкашей! Соня выше этого, не больно надо, но квартирные метры! «Молодая» родит, предъявит права. И распадётся на доли, уплывёт в чужие алчные руки квартирка, коханая, ясная, цельная как яичушко.

У Сони ключи. В последний раз зайдя в квартиру, она приметила в спальне и пузырёк с духами, и розовые ушастые тапки – зайцы. А в кухне – пару-тройку пустых бутылок под столом. Муж любит это дело. Поставить между бутылками такую же, с наклейкой, со штрих-кодом. Только формула другая: СН3ОН. Метанол. Всего одна буковка и две циферки – а какой эффект.

Муж обрадуется: сюрприз! Только бы один откупорил, без гостей, чтобы Соне греха на душу не брать. А там поди разберись. Где брал, у кого брал. Да никто и разбирать не станет. Одним алкашом больше, одним меньше. Только небо коптит, в отличие от полезного члена общества Сони.

Это и не месть вовсе, а восстановление справедливости. Ускорение хода событий. Рано или поздно, он всё равно этим кончит. Соня просто слегка подтолкнула шар судьбы. Как когда-то ведущий толкал – не шар, а куб – и он крутился на каком-то механизме, и в нём весело скакали шарики лото.

Она попалась на малом. Хотела купить в аптеке хирургические латексные перчатки, а их только упаковками по сто штук продают. И стоят полтыщи. Куда столько Соне?

Дома у неё валялись дешёвенькие китайские перчатки, возиться с комнатными цветами (выжившими фиалками), с землёй. Всё равно выбрасывать.

Ветхая китайская резина прорвалась, отпечаток большого пальца остался на бутылке. Соню «брали» ночью. На это раз по её милости весь подъезд был разбужен сиреной, мигалками и топотом полицейских башмаков.

Она сидит за решёткой, и её худые коленки бьются о прутья, как ноги застоявшейся сноровистой кобылки. Я принесла передачу – зубную щётку, кружку, ложку, халат, тапки.

Соня, прищурившись, мучительно вглядывается вдаль. Кого на этот раз она видит: китайцев бракоделов? Себя, с рыжими косицами, потирающую попу, отбитую на серебристой тележке?

Или ту, в голубых бантах, и студию, и прозрачный куб, бешено крутящий шары? Она запускает туда руку и тщетно, отчаянно роется, ища тёплый шарик. Горючими слезами детской обиды закипают глаза: шарик успел остыть, ей его не найти…

Мы поднимались в лифте. Я и дама с верхнего этажа, с которой мы были знакомы на уровне «здрасте-здрасте». Блинчик берета на кудряшках, потёртый цигейковый полушубок, полные яблочные ножки в ботиках – налитые, помадно розовеющие даже сквозь чулочный капрон. «Свинюшка на копытцах», – фыркнули мальчишки, выскользнувшие навстречу из лифта.

Кабинка была тесная. Мы упирались носами в стену, где кто-то восхищённо, от чистого сердца и полноты эмоций, поделился: «Марта знатно трахается!»

Аналогичная надпись на дворовом асфальте о неведомой любвеобильной Марте уже месяц потихоньку стиралась под ногами жильцов.

– Вот паразиты! – дама не пожалела хрустящего, белейшего носового платочка, чтобы оттереть жирно выведенные синим фломастером буквы.

– Бросьте, вам-то что?

Она вскинула на меня глаза, кажущиеся коровьими, беспомощными из-за наращенных пластмассовых ресниц:

– Марта – это я.

– Никогда бы не подумала! – искренне призналась я. Прозвучало двусмысленно, как антикомплимент.

– То есть не то, чтобы… Я не имела в виду… Вы как раз даже наоборот, – замямлила я. Но дама оценила мою моральную поддержку и пригласила к себе на кофе с пирожками.

Марта жила с незаметной матерью. Пока мы сидели на кухне, только раз что-то мягкое, тряпичное прошелестело в коридорчике и спустило воду в туалете.

До этого я видела их двоих, прогуливавшихся в сквере под ручку: обе крупные и сутулые, с кудлатой старомодной «химией» на головах. Даже каблуки у них были стоптаны одинаково: сильно внутрь. Такая манера носить обувь говорит о крайне нерешительном, робком характере.

У Марты носик уточкой выдавался вперёд, как козырёк над подъездом. Он и портил, и неожиданно придавал её лицу симпатичный, уютный и гостеприимный вид. Навевал смутные ассоциации: домик, дверь под колпачком-маркизой, вас заждались за столом, накрытым крахмальной скатертью… И пахнет пирожками и кофе.

Откуда столь редкое имя? Мама мучилась токсикозом и, как дембель, буквально отсчитывала месяцы, каждое утро крестиками зачёркивала прошедший мучительный день. С календарём спала в обнимку и решила, если будет девочка – назвать в честь месяца, в который родится. По подсчётам выходила – звонкая нежная, весенняя Апрелина.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.