Лорелей Матиас - Влюбленный купидон

Так или иначе, но мне кажется, что наши новые идеи ничем не превосходят сценарий рекламного ролика с Дайаной Росс, который я предложила раньше. Сомневаюсь, что хотя бы одна из них сможет конкурировать с проектами, которые представят заказчикам другие агентства. В придачу у меня такое ощущение, что Дункан охладел ко всему этому. Он как будто разочаровался в том, что делает, и не желает вкладывать дополнительное время и силы. Если у Дункана и есть какая-нибудь страсть, это не работа, не женщины и не машины. Каково его нынешнее увлечение? Моментальная лотерея. Я не помню, когда он в последний раз не покупал лотерейных билетов. При этом соотношение выигрышей и проигрышей не оправдывает потраченных им денег и времени. Кроме шуток, где он находит на это средства?

Офис, четверг, 10 февраля, 9:27

Боже! Дункан сказал, что отлучится на минутку за кофе, а вернулся в офис с десятью лотерейными билетами. Есть ли предел его глупости? Это начинает вызывать у меня беспокойство. Пока я прикушу язычок, но, если на следующей неделе Дункан будет продолжать в том же духе, мне придется вмешаться. Я разложу повсюду брошюрки на тему борьбы с зависимостью или найду другой способ…

Кстати, после поездки в Винг у меня тоже появилась пища для размышлений. Мне начинает казаться, что я тоже теряю веру в весь этот рекламный балаган. Может, наступило пресыщение? Конечно, задания вроде рекламы «быстрых свиданий» не слишком вдохновляют, но у меня невольно возник вопрос: может, я не могу проникнуть в суть этой кампании просто потому, что мое сердце больше к этому не лежит? Может, моя искра потухла навсегда?

Ох, лучше я перейду к более приятным вещам… Моя подруга детства выходит замуж послезавтра. Не могу поверить, как быстро пролетело время. Жду не дождусь, когда настанет этот день. Я нутром чувствую, что Клер будет бесконечно счастлива, а в чудесном, свадебном платье она всех ослепит своей красотой. Завтра после работы мы с Дунканом будем сидеть в поезде, который отвезет нас в Пенарт. Страшно подумать, но это означает, что презентация должна быть закончена до нашего отъезда… Подозреваю, что сегодня я опять буду работать всю ночь напролет. Возможно, у меня не будет времени вести дневник теперь, когда развязка уже близка… Остается надеяться, что мы с Дунканом сделали все от нас зависящее и на следующей неделе нас не вышвырнут на улицу. В любом случае спасибо, что слушал меня. Точка.

– Утро наступило! – крикнула Амели жизнерадостно.

Суббота, семь утра. Солнце вставало над домом родителей Клер в Клифтоне, неподалеку от Бристоля. Когда Амели отдернула занавески, ее взору предстало глубокое ярко-голубое небо, и все обещало морозный, но солнечный февральский денек.

– Доброе утро, мисс Уилсон. Как вы себя чувствуете? – весело пропела Амели, поцеловав Клер в щеку и поставив чашку с дымящимся кофе на столик рядом с ее кроватью.

– Я… О боже! Неужели уже утро? – простонала Клер, натягивая одеяло на голову. – Я почти не спала!

Широко распахнув глаза, невеста уставилась на Амели, которая уже приняла душ и оделась. Потом ее глаза стали еще больше, и в них отразилось замешательство.

– Кто это такой энергичный стоит и разговаривает со мной, всем своим видом давая понять «я выспалась, а ты нет»? Ты никогда не бываешь такой бодрой по утрам… Оставь меня в покое!

– Почему ты не спала, дорогая? – спросила Амели, нимало не смущенная бестолковой болтовней Клер, и погладила приятельницу по голове, стараясь ее успокоить.

Клер стряхнула руку Амели и нахмурилась:

– Я не спала, потому что переживала из-за сегодняшнего дня. Потом я начала беспокоиться, что не высплюсь, и довела себя до такого состояния, что сон напрочь сбежал от меня. По-моему, десять минут назад я наконец задремала. – Девушка посмотрела на часы, висевшие на стене. – И вот уже пора вставать, поэтому я буду выглядеть как чудовище, когда меня поведут к жениху! Никто не захочет жениться на мне из-за ужасных синяков под глазами!

Клер пробурчала это недовольно, словно во всем была виновата Амели. Потом она скорчила страдальческую гримасу, заметив свое отражение в настенном зеркале.

– Успокойся. – Амели старалась говорить как можно мягче. – У нас есть четыре часа на то, чтобы сделать из тебя блистательную красавицу. Поэтому пей кофе, и мы приступим. Что ты хочешь на завтрак?

– Мне кусок в горло не полезет. Я так боюсь. И вообще, почему бы мне просто не отменить все это?! – театрально воскликнула Клер и спрятала голову под подушку.

– Послушать тебя, так складывается впечатление, будто ты у меня училась закатывать истерики! – Амели запрыгнула на кровать, схватила другую подушку и начала колошматить ею Клер. – Вставай!

– Прекрати это, черт тебя побери! – Однако через минуту усилия Амели увенчались успехом, и Клер сдалась: – Ладно, ладно! – Она приняла вертикальное положение, чувствуя, как комната плывет перед глазами, и добавила: – Хорошо, я пройду через все это. Но только потому, что ты меня заставляешь.

После четырех часов борьбы с утюгами, плойками и пробками на дороге между Бристолем и Кардиффом они наконец добрались до Бюро регистрации. Как раз вовремя.

Ден выглядел шикарно в парадном черном костюме «Ральф Лорен». Он стоял на возвышении в маленьком белом зале и неотрывно смотрел на дверь, беспокойно ожидая, когда войдут Клер и Амели.

Прошло несколько напряженных минут. Все в комнате затаили дыхание. В двенадцать тридцать три двери распахнулись и в проходе появилась Клер, которая, как и обещала Амели, преобразилась в писаную красавицу. На ней было изысканное белое платье со шлейфом, а на спину ей ниспадали волнистые светлые волосы, которые она украсила мелкими белыми цветами.

Родные и друзья Клер и Дена не могли оторвать глаз от невесты. Учитывая, что на подготовку к свадьбе совсем не было времени, Амели даже не верилось, как удачно все получилось. В подвенечном наряде Клер была похожа на ангела. Заняв место среди зрителей, Амели, впервые в жизни присутствовавшая на настоящей свадьбе, с волнением наблюдала, как жених и невеста приносят обет верности. Ком подкатил к ее горлу, а на губах возникла грустная улыбка. Когда наступила очередь Клер произнести всем известные слова, Амели со странным восхищением вслушивалась в мелодичный голосок подруги. Она не единожды становилась свидетельницей неверности и развода, годами взращивала в себе циничное отношение к семье и браку, но сейчас, вопреки всем своим ожиданиям, была искренне тронута церемонией. Казалось, ее панцирь вдруг начал размягчаться. Когда Клер и Ден принесли официальную клятву, регистратор произнесла заключительную фразу: