Ирина Мальцева - Вера… Ника… Вероника

Первый ремонт Изверовых стал для них вторым медовым месяцем. У них не было достаточно денег, чтобы нанять рабочих, зато была возможность взять одновременно отпуск и приступить к обустраиванию семейного гнезда. Выяснилось, что Костя вполне справляется со штукатурно-малярными работами, а Вероника удивительно аккуратно подгоняет обои и выкладывает рисунок из плитки. На кухне появилось красочное керамическое панно с яркохвостым петухом, хохломской посудой и деревенским набором овощей. Ванная встречала всяк входящего летящим на всех парусах кораблем, сопровождаемым игривыми дельфинами и белоснежными облаками.

Они просыпались рано утром, наскоро перекусывали бутербродами и чаем, обсуждали планы на предстоящий день. Их рабочий день длился до вечера с краткими перерывами. Закончив намеченное, они наскоро споласкивались под душем и при свете голой лампочки неторопливо ужинали отварными сардельками, рыбными консервами, холодным кефиром, принесенными Альбиной Петровной пирожками. За ужином они не уставали хвалить друг друга, восхищаться умением «делать красоту», находить выход в тупиковой ситуации. Они ели и целовались, целовались и кормили друг друга из рук кусочками хлеба, ломтиками огурца. А потом стелили на чистый пол матрас, кидали подушки и валились замертво, обхватив друг друга руками, переплетясь ногами. Намаявшись за день, им было не до любовных игр, но то чувство, что они испытывали тогда на полу, было сродни тому, что они испытали в период медового месяца. Засыпая в объятиях друг друга, они шептали: «Я люблю тебя», и этого было достаточно, чтобы по телу разлилась блаженная истома, а душа взлетела к небесам.

И вот через полтора десятка лет уже в новой квартире они затеяли ремонт, но пригласили бригаду отделочников из известной строительной фирмы. О том, чтобы делать ремонт своими силами, не было и речи: оба были заняты на работе, да и современные дизайнерские требования к жилью изменились кардинально. Теперь их бы самих не устроило то качество, которое они могли бы выдать. Петухи и парусники ушли в прошлое, изменилась технология наклеивания обоев, настил полового покрытия требовала специальных приспособлений.

Константин оставался в квартире, чтобы контролировать ситуацию с отделкой квартиры, Вероника с дочкой перебралась к родителям. В фирме пообещали ремонт закончить за месяц, и они вполне могли захватить бархатный сезон на море.

А что получилось?

Вероника вспомнила: когда они в тот, первый ремонт, начали сдирать старые обои со стен, то обнаружили под ними плохо заштукатуренные ямки, трещины, целые разломы. Пока Костя не затер стены раствором, они являли жуткую поверхность, истерзанную временем, поплывшим фундаментом и острыми предметами. Обнажилась изнанка другой, невидимой глазу жизни.

Как это похоже на сегодняшнюю ситуацию, пришло ей в голову. Ремонт обнажил тайную сторону их жизни. И её составляют не только трещины и царапины измены мужа, но и изломы скрываемых от Кости желаний и устремлений самой Вероники.

За несколько часов после сцены в квартире с участием мужа и его секретарши, Вера яснее ясного поняла, что прожила она свои тридцать с лишним лет, словно во сне. Ведь бывают же реалистические сны, когда даже запахи чувствуешь, и чувства настоящие испытываешь, и действуешь осознанно. Она могла припомнить несколько случаев, когда сама не могла точно сказать, это происходило с ней в действительности, или ей это приснилось. А бывало, что вначале она что-то видит во сне, а через какое-то время это же происходит наяву. Она вроде бы жила, двигалась, разговаривала, вроде бы любила, уважала и ненавидела, но все это как-то плоско что ли. Действительно, как во сне.

Может, в этом причина сегодняшнего? Возможно, она начала просыпаться и вдруг увидела то, чего раньше не замечала? Или судьбой так сложилось, что начавшийся процесс просыпания начал обнажать реальную картину её жизни и спровоцировал сегодняшнее происшествие?

Но когда она начала просыпаться? Не сегодня же?

– Верочка! – открылась дверь за спиной Вероник Андреевны. – А я не сплю, жду тебя. Начала беспокоиться. Дай, думаю, выйду к воротам, – Альбина Петровна в халате и накинутом на плече стареньком пальто осторожно притворила за собой дверь, присела рядом с дочерью.

Было достаточно темно, и Вероника не боялась, что мать заметит её заплаканное лицо. Так хотелось оттянуть момент объяснения.

– Вот решила посидеть немного, – голос Вероники был глухой, сырой от слез.

Альбина Петровна это заметила сразу.

– Вставай-ка, – потянула она дочь. – Пойдем в дом. Гляди, совсем околела. Разве можно в сентябре на крыльце сидеть, не одевшись. Вставай, вставай. Вот увидишь, – мать заметила, что дочь с трудом расправила затекшие ноги, – обязательно простуду подхватишь.

Они двинулись к двери. Переступив порог, Вероника постаралась встать так, чтобы лицо её было в тени, но Альбина Петровна решительно развернула её к себе лицом.

– Та-а-а-ак, – протянула она. – Раздевайся и быстро в ванную, тебе надо согреться.

– А-а-а-апчхи! – Вместо ответа Вероника оглушительно чихнула и испуганно прикрыла рот ладонью.

– Не волнуйся, спят, – успокоила её мать. – Отец наработался в саду, а Юлька сегодня полдня на ипподроме конюшню чистила. Умаялась, бедная. Давай, давай.

Она подталкивала дочь в спину, пока та не скрылась за дверью ванной.

– Халат и полотенце я тебе сейчас нагрею. А ты посиди подольше и соли добавь в воду.

Измученная усталостью и переживаниями, Вероника только головой качнула в знак того, что слышит. Оставшись одна, женщина тяжело опустилась на край ванны, повернула до упора кран горячей воды. Помещение быстро наполнялось белым паром, зеркало запотело, и теперь Вероника не видела своего распухшего от слез носа, заплывших глаз, обиженно скривившихся губ. Она разделась, добавила в воду холодной воды, насыпала горсть обыкновенной поваренной соли и погрузилась в прозрачную воду до самого подбородка.

Вероника обожала сидеть в ванной, любила всевозможные ароматические добавка и шампуни, но сегодня ничего этого ей не требовалось. Просто согреться, и чтобы ослабла пружина, закрученная внутри. Где-то под ложечкой возникло жжение и волной боли разошлось по телу. Голову стянуло обручем, а скулы натянулись так, словно она целый день, как канадский хоккеист жевала огромную порцию жевательной резинки. Пытаясь избавиться от мучительной головной боли, Вероника ушла с головой под воду, чувствуя, как намокают волосы, как маленькие шустрые ручейки пробиваются меж плотных прядей нераспущенных волос. Через минуту она вынырнула, нащупала заколки, вытащила и бросила на кафельный пол. Мотнув головой, она выпустила на свободу длинные волосы, которые тут же закрыли её до пояса.