Елена Виг - Второй шанс. Роман в новеллах

© Елена Виг, 2021

ISBN 978-5-0055-2378-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Она стояла у окна и смотрела на улицу. А там шел снег. Он летел крупными хлопьями, закрывал белым покрывалом газоны и тротуары, ложился на троллейбусные провода, собирался мохнатыми шапками на кустах и деревьях.

Она помнила, что когда-то очень любила снег, но сейчас не могла сообразить, когда это было, видимо, в раннем детстве. Потому что потом была война, эвакуация в места, где снега толком не было, а был голод и холод. Потом, уже в Москве, ей было совсем не до снега. Тогда она вообще зиму не любила, потому, что у нее не было ни теплой обуви, ни нормального пальто, и домой она бежала быстро, чтобы не простудиться. Потом было счастье, а вслед за ним горе, когда даже белый снег показался бы ей черным. А потом она вообще перестала замечать, какое сейчас время года, потому что была только работа, работа, работа.

Сейчас все не так, сейчас она за погодой следит, ведь надо знать, как одевать правнуков, когда идешь с ними гулять. Теперь вся ее жизнь – они, как раньше были ее внучки, а еще раньше – дочь.

У нее все хорошо, она ни на что не жалуется, ведь вот он, результат, живой, осязаемый результат ее жизни!

Только вот снег все идет, значит сегодня будет скользко, а завтра, когда он начнет таять, посыпанный солью, еще и мокро. Правнучке надо будет взять еще одни варежки, сменить, когда она первые промочит.

Не забыть бы, теперь голова уже не та, многое забывается. Жаль, что не все, какие-то воспоминания до сих пор приносят боль. Ну, да что уж там, ведь и хорошее тоже помнится. Вот, ведь, помнит, что когда-то любила снег.

Снег идет, снег идет…

– Ну вот, Саша, опять эти твои «стрелялки»! А уроки ты сделал?

Ксения Федоровна сделала «строгий голос», хотя, как всегда при виде этой вихрастой макушки, ее залила волна обожания. Ни к кому из своих внуков и правнуков она не испытывала такого чувства. Нет, она, конечно, всех их любила, обо всех заботилась, но только этот мальчик, ее старший правнук, был ее слабостью. Может быть потому, что он был единственным мужчиной в их семье. Своего мужа она потеряла очень рано, дочь вырастила одна. Сейчас у нее было уже две взрослые внучки и двое правнуков – пятилетняя Аня, дочь старшей, Любы, и вот этот неслух, Сашка – сын младшей внучки, Веры. Ему было уже почти десять, и он на все имел свое мнение, как правило, отличное от мнения женского большинства семьи. Он совершенно не был конфликтным или скандальным, но, если ему что-то входило в голову, то мало кто мог убедить его в обратном.

– Да сделал я уроки, ба, – не отрываясь от экрана, сказал внук, – уже давно, ты же сама знаешь.

– Знаю, а также знаю, что ты все это время пялишься в экран и глаза портишь.

– Угу.

– Что «угу»? Давай прекращай! Мать придет и будет ругаться, и тебе достанется, и мне заодно.

– Не будет. Я книжку тоже уже прочитал.

– Экий ты быстрый! Небось по диагонали просмотрел.

– Нет.

– Что «нет»?

– Не по диагонали. Двадцать страниц, как договаривались.

– Мог бы и больше.

– Мог бы, но мама сказала – двадцать. Ух, ба, ну вот, опять я из-за тебя промахнулся! Ты мне мешаешь!

– Уйду, но даю тебе пятнадцать минут, потом прекращай!

– А что я потом буду делать?

– Узнаешь, когда придешь, слышишь?

– Ну, слышу я, слышу, не глухой!

Такие диалоги повторялись практически ежедневно. За те пятнадцать минут, что она дала ему доиграть, Ксения Федоровна должна была придумать, чем занять правнука, чтобы он не скучал до прихода матери. Понятно, что играть с младшей сестрой в куклы он не будет, значит, надо будет опять садиться играть с ним в карты или в домино. Это было самое интеллектуальное, что она могла ему предложить. Была еще игра «Эрудит», или можно было пазл большой продолжить собирать, но там, похоже, потеряно несколько элементов, Анюта постаралась, может и не сойтись. Интересно, что сегодня Сашка выберет из этого скромного набора. Сама она с большим удовольствием почитала бы что-нибудь или кино посмотрела, но детские фильмы они уже все видели, а сажать детей перед телевизором – тоже не метод. Вот и придется развлекать внука старыми дедовскими методами: карты, лото, домино.

Раньше таких проблем не было. Когда росла ее дочь Надя, то она больше времени на улице с ребятами проводила, чем дома. Москва середины шестидесятых была довольно безопасным местом. Все дети и из их дома, и из соседних учились в одной школе и, сделав уроки, они бежали во двор. Было ли это опасно? Наверное, иногда было, ведь они носились по всему району, залезали на склады и другие одноэтажные технические строения, а потом прыгали с них. Хорошо, если в сугробы, но иногда и просто на голую землю. Сколько раз сама Ксения Федоровна вытаскивала соседских мальчишек со строек и вела домой, чтобы уж там родители втолковали им, что можно, а чего нельзя делать на улице. Но в основном все заканчивалось хорошо, дочь приходила домой целая, хотя иногда и с синяками. Пустяки, дело житейское, как говаривал Карлсон. Все так жили, да и выхода иного не было, надо было работать, дочь росла самостоятельная, с ключом на ленточке, спрятанной под школьной формой. Нормальная была жизнь, и не надо было думать, чем развлечь ее. И хорошая девочка выросла, умная, трудолюбивая. Доктор наук! А то, что без мужей родила двух дочерей, так это просто судьба такая.

Про судьбу Ксения Федоровна знала не понаслышке: остаться вдовой в двадцать пять с трехлетним ребенком на руках – такое могла сотворить только эта капризная дама, которая кого-то любит, а кому-то все плюхи раздает. Не война и даже не болезнь, а случайность – плохо закрепленные леса, на которые первым почему-то должен был полезть именно ее Петя – и вся жизнь пошла под откос. Но что об этом сейчас думать, когда у нее уже правнук в третьем классе?! О нем думать надо, об Анечке, о внучках, а о себе поздно, поздно.

Саша пришел через двадцать минут, и по его недовольному лицу Ксения Федоровна поняла, что тот сейчас будет упираться, не желая ни во что играть с прабабушкой и младшей сестрой. Бывало у него такое выражение, которое не сулило ничего хорошего: губы поджаты, глаза из-под насупленных бровей смотрят сердито.

– Ну и что мне теперь делать? – спросил он, оглядывая комнату.

– А что хочешь? Можем сыграть, можем картинку пособирать…

– Нет!